– Ага, дойная, говоришь, корова? – Рысь внимательно рассматривал пастушонка. Значит, не из весян парень, из того же народа, что и сам Юний, и Вента…
– Отпустили бы вы меня, правда, – жалобно попросил мальчишка. – Я ведь ничего у вас не выглядывал, клянусь, чтоб меня Родимец убил!
– Чьего ты рода?
– Тарховы мы… – парень неожиданно замолк, насупился.
Рыси стало ясно, что ничего больше о своем роде тот не скажет. А узнать это надо было обязательно – безопасности ради. Кто его знает, что за люди живут где-то поблизости – ведь не издалека же пришел этот пастух. Да и еще раньше, в апреле, как сошел снег, высланный патруль обнаружил чье-то заброшенное пастбище – огороженную поскотину. Юний тогда не придал этому значения – посчитал, что свое, рода Доброя, уцелело тогда, осталось неподожженным, да и что там было жечь-то – жердяную ограду? Значит, поскотиной вновь пользовались – опять же, если верить пастуху. Рысь задумчиво почесал тщательно подстриженную бородку:
– Как твое имя, парень?
– Све… Зарко, – начав было, мальчишка вдруг осекся, и Юний знал почему.
Назвать чужаку свое имя – чревато последствиями, ведь кто его знает, каким страшным колдовством могут владеть чужие люди? Лучше, конечно, настоящее имечко скрыть, назваться другим или тем же, но сокращенным. Зарко – это от Зоримира, Зорислава, Светлозара? И имя рода – Тарховы. Тарх – это, по всему, их старейшина или вождь. Тоже не настоящее имя, прозвище.
– А меня зовут Рысь, – неожиданно улыбнулся Юний. – Я – сын Доброя, может, слыхал? Мой род здесь когда-то жил.
– Доброй? – Зарко удивленно хлопнул ресницами. – Да, слыхал про него что-то. Вялиш-весянин рассказывал. Говорят, род Доброя уничтожили злые лопьские боги.
– Скорее алчные разбойники из-за моря.
– Не-ет, – пастушонок лукаво усмехнулся, – если б разбойным людям не помогли чужие боги – они б нипочем бы никого не извели!
– Что ж, – пожал плечами Юний. – Может, ты и прав. Я не спрашиваю тебя о том, где живет твой род…
Парнишка снова напрягся.
– Не спрашиваю, потому что знаю, – быстро соврал Рысь. Почему-то очень не хотелось ему подвергать парня пыткам, ох, не хотелось, а надо было… Ну, может, и так чего выйдет? Не пыткой, так хитростью.
Зарко вздрогнул – видно было, и в самом деле испугался, передернул плечами, опустив голову, зыркнул недоверчиво исподлобья – а не врешь, чужак?
Юний улыбнулся, заходил по амбару, искоса посматривая на пленника, сидевшего в углу со связанными за спиной руками. Ходил – тянул время, думал. Где же, интересно, затерялся род этого лазутчика-пастушонка, в каких болотах-лесах? Род не весянский, из сло-вен, значит, пришлые, впрочем, и весь не от веку тут. А сло-вене могли прийти только с юга, ну, с юго-запада, больше просто неоткуда. Значит, они и поселились где-то южнее, не близко – иначе б род Зарко давно уже обнаружили патрули, но и не очень далеко – ишь, решили воспользоваться старой поскотиной. Значит, рядом они, рядом! И скорее всего, их селение – или селения – расположены где-то вверх по реке. Максимум в двух-трех днях пути – иначе опять же, зачем им понадобилось бы использовать старое пастбище? И почему этот род не обнаружил лагерь – а уже и не лагерь, город! – римлян раньше, скажем, зимой или по осени? Ах да, сюда ведь никто не совался – ни весь, ни эти, сло-вене. Сло-вене считали здешние места угодьями веси, а весь опасалась козней лопьских богов. Странная легенда. Юний припомнил: что-то подобное он слыхал и раньше, в далеком детстве, правда, тогда не особо-то вникал, мало ли что болтали старухи.
Итак, вверх по Ольховой реке – дня два пути. Правда, это если допустить, что парень и в самом деле пастух. А даже если и разведчик – ну, откуда ему еще взяться, как не с юга? Рысь вздрогнул: а ведь этот сло-венский род появился в здешних местах не так давно – еще лет двадцать назад о них в роде Доброя и слыхом никто не слыхивал, а ведь должны были – хаживали охотиться далеко к югу. Значит, пришельцы. И пришельцы недавние. Наверняка бежали от каких-нибудь многочисленных и могущественных врагов – таковых на юге хоть пруд пруди. Ага…
– Да, я знаю о твоих родичах, – остановившись перед мальчишкой, уверенным тоном повторил Рысь. – До ваших селений дня два пути вверх по Ольховой реке… Вы пришли недавно, бежали от врагов…
– Да, – безотчетно кивнул Зарко. – От людей Волка. Но мы не трусы! И если ты…
– Полно, полно. – Юний замахал руками. – Я вовсе не собираюсь упрекать твоих родичей в трусости. Бывают случаи, когда и самые смелые люди ничего не могут сделать против вражеских скопищ. Как называется ваше селенье?
– Купава…
– Красивое название. Отчего так?
– Там, в лугах, у реки, много купальниц, цветков.
– Купальницы? А, знаю. Желтые такие.
Рысь снова задумался – как же поступить с парнем? Пастух он или лазутчик – похоже, догадки насчет его селения и рода оказались вполне правильными. Итак, имеем на юге соседей – переселившееся от каких-то врагов сло-венское племя. Естественно, это племя будет крайне настороженно относиться к неожиданным соседям с севера – не к разрозненной и немногочисленной веси, а к римлянам, к городу, к имперской провинции с гордым названием Нордика! Да, чужаков не любят нигде…
А собственно, почему чужаков? Это еще разобраться надо, кто в здешних местах чужак – никому не ведомые переселенцы или он, Рысь, сын местного вождя Доброя! О Доброе-то ведь должны помнить люди! Да и жена его, Невдога, мать Рыси, была дочерью весянского старейшины. Значит, он, Ант Юний Рысь, никакой здесь не чужак и не захватил эту землю, а владеет ею по праву! И нужно, чтобы все окрестные племена четко это осознавали.
Юний неожиданно рассмеялся – и как такая простая мысль не пришла в его голову раньше? Впрочем, раньше вроде ни к чему было, да и некогда – сначала обустройство, потом зима, дел хватало. Да-да, пусть все знают: он, Ант Юний Рысь, – из местных. Правда, как отнесутся к этому центурионы и подчиненные им воины? К тому, что их легат – варвар? Впрочем, а сам император Максимин Фракиец кто?! Уж не патрицианских кровей. Итак, этого парня надо использовать вне зависимости от того, кто он – честный пастух или все ж таки соглядатай. Ежели соглядатай – так оно, пожалуй, еще и лучше.
– Поднимайся. – Юний достал из ножен кинжал, и пастушонок дернулся, закусил губу.
– О, нет, – рассмеялся Рысь. – Я вовсе не собираюсь тебя резать. Хочу всего лишь освободить от пут.
– Ты прикажешь меня пытать или велишь предать смерти? – тихо спросил подросток. – Знай, я ничего не скажу!
– А ты уже все сказал, – Юний скривил губы. – Все, что мне нужно. Идем, я тебе кое-что покажу.
Вдвоем они вышли из амбара. Телохранители и тессарий Гай Каллист с двумя воинами почтительно двинулись следом.
