Фрегатенкапитан так же, глазами, показал на Цузе, который всю беседу просидел как на иголках, но стоически молчал — он, мол.
— Герр Геббельс, вы нам рассказывали про эти ваши… «компы» и «ноуты». Расскажите пожалуйста герру инженеру про их возможности и, что знаете, про устройство.
— Хорошо. — покладисто согласился молодой человек, повернулся к Цузе и, вдруг, попросил. — А вы не могли бы повернуться в профиль и одеть очки?
Молодой и перспективный инженер, всего три года назад окончивший Берлинскую высшую техническую школу в Шарлотенбурге и, по совершенно непонятным для него причинам вдруг включенный в секретную комиссию по изучению пришельца из будущего — еще бы, два из этих трех лет он занимался «прожектерством», созданием «думающей» машины, — такой просьбе подивился, но исполнил.
— Ага, спасибо. Еще голову наклоните немного вперед, герр Цузе. Охренеть! Я ж вас знаю! Вы первый в мире комп создали! Я его в Техническом музее видал — здоровенный! Два шкафа и стол как для бильярда, а рядом ваша фотка висит! А комп назывался… назывался… Z3. Да, точно.
— А в каком году я его создал? — спросил огорошенный пионер «компо-ноутостроения», который пока еще собрал и запатентовал только вычислительное устройство Z1, несколько более скромных размеров.
— А я не помню. Но до сорок пятого года — точно. Его наши во время войны использовали.
— А вы, Ойген, говорили, что я тащу в это дело незнамо кого, и что этот гражданский специалист… Как вы его назвали, не помните? — шепнул Борг фон Року.
— Ошибался. — неохотно признал эсдэшник.
Берлин, тюрьма Шпандау
09 ноября 1938 г., час дня
— Я все таки считаю, что этот Геббельс неблагонадежен. — заявил Франк, едва офицеры и инженер вышли из допросной. — И вас, герр Цузе, с удовольствием бы пока изолировал, во избежание утечки. Ничего лично против вас не имею, но секретность есть секретность.
В допросе было решено устроить перерыв, и сейчас все отправлялись обедать — Карл, в свою камеру, где ему за последующий час предстояло не только принять пищу, но и набросать различные схемы сетевых соединений «компов», а офицеры в ближайшую ресторацию.
— Бросьте, Вертер. — отмахнулся Борг. — Ну, ухаживал мальчик за дочкой фольксдойчей, так что с того? А за герра инженера я ручаюсь. Он работал над доводкой Не.111, так что с режимом секретности знаком. Кстати, герр Цузе, пока не забыл. Сегодня вечером заприте двери покрепче и никуда не выходите. В Берлине ожидаются… события, так что побудьте дома. Во избежание.
— Серьезные события? — поинтересовался инженер, огорошенный вывалившейся на него сегодня информацией.
— В меру. — поджал губы фрегатенкапитан.
До начала Хрустальной ночи оставалось всего несколько часов — история шла по наезженной колее. Пока еще.
Берлин, ОКВ
09 ноября 1938 г., ближе к полуночи
События, творящиеся в настоящее время в Берлине мало интересовали Кейтеля — если Фюрер считает, что евреи мешают жить берлинским гражданам, то это его, Фюрера, дело, а он себе такой ерундой голову забивать не собирался. Нет, безусловно, войска берлинского гарнизона были приведены в повышенную готовность, однако вмешаться они должны были лишь в том случае, если ситуация выйдет из под контроля Гиммлера. А вот в некомпетентность рейхсфюрера СС шеф ОКВ[6] не верил. Впрочем, в пришельцев из будущего, прошлого или, положим, с Марса, он тоже не верил. До недавнего времени.
— Канарис, вам, как выражается наш потомок, зачет.
Йодль, Канарис, Томас и Рейнеке, руководители всех четырех департаментов Аппарата Верховного командования Вермахта с удивлением уставились на Кейтеля, словно ожидая, что теперь он еще и рэп-композицию исполнит. Однако «йо, камон» не последовало.
— Конечно, — добавил шеф ОКВ, — этот Цузе неприлично молод, но что делать, если он сейчас единственный человек в мире, способный хоть в какой-то степени воспроизвести технологию будущего?
— У истоков которой он же и стоит. — кивнул адмирал. — Или стоял? Проклятье, даже и не знаю, в каком времени стоит это произносить.
— По Цузе, кстати, у меня есть ряд предложений. — произнес Томас.
Дождавшись поощрительного взгляда Кейтеля, начальник службы экономики обороны и вооружения продолжил.
— Необходимо создать лабораторию компостроения под его руководством и обеспечить ее необходимым финансированием. Возможно даже — первоочередным. Этот момент еще требует изучения. Если генерал-фельдмаршал не возражает…
— Поддерживает. — благосклонно кивнул Кейтель.
— …то это я возьму на себя. С учетом особой важности и секретности его исследований, считаю необходимым имитировать гибель Цузе.
— Его, и всей семьи. — поправил Томаса Канарис. — В сегодняшней неразберихе это будет сделать особенно просто. План уже разработан, группа моих сотрудников готова приступить к его исполнению немедленно.
— Дать какие-то статьи в газетах? — поинтересовался Рейнеке. — О том, что он лжеученый, или наоборот, о том, что германская наука понесла невосполнимую утрату, научный мир скорбит и так далее?
— Это лишнее. — не поддержал инициативу главы департамента общих вопросов шеф Абвера. — Его исследования малоизвестны. Достаточно небольшой заметки о смерти изобретателя, а также о том, что его изобретение восстановлению не подлежит. Заметка для «Берлинер тагеблат» уже подготовлена. Полицейские протоколы осмотра места происшествия — тоже.
— Хорошо. — согласился Кейтель. — Томас, оформите его завтра в свою службу по высшему допуску и организовывайте лабораторию. Канарис…
Генерал-фельдмаршал подвинул к шефу Абвера телефонный аппарат.
— Действуйте.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77
10 ноября 1938 г., девять тридцать утра
— Да, мой Фюрер, все прошло по плану, без эксцессов. — произнес Гиммлер, поблескивая стеклами пенсне. — Мы, правда, рассчитывали на более деятельное участие ОКХ…[7]
— Генрих, вот не надо, а? — поморщился фон Браухич. — Если полиция не справляется с беспорядками, которые устраивает СС, то это твои проблемы. В конце концов, ты в обоих ведомствах главный.
— Прекратить цапаться! — приказал Гитлер. — Гиммлер, продолжайте.
— Слушаюсь, мой Фюрер. Волнения удалось организовать по всей Германии. Уничтожено полностью двести шестьдесят семь синагог и восемьсот пятнадцать еврейских магазинов. — никакими записями во время доклада рейхсфюрер не пользовался, докладывая по памяти. — Более тридцати евреев — точное число уточняем, — убито, арестовано и сейчас готовится к отправке в концлагеря порядка двадцати тысяч евреев.
