Да и самого Шарля мало кто помнил таким радостным и оживлённым, как в дни после снятия осады.
– Я хочу праздника и хочу этот турнир! – возбуждённо говорил он каждому, кто имел хоть какое-то отношение к устройству встречи Девы и войска. – Хочу увидеть славнейшие гербы Франции на СВОЁМ ристалище! И хочу, чтобы Жанна тоже могла принять участие!
Дофин даже собирался организовать её посвящение в рыцари, чем вынудил мадам Иоланду рассказать, что Карл Лотарингский уже сделал это в своём замке.
– Почему же он не сообщил об этом? – удивился Шарль.
– Потому что это было всего лишь мнение Карла о никому не известной девушке. Оно не должно было повлиять на ваше, сын мой, – ответила герцогиня. – Он сообщил о её рыцарстве мне, предлагая самой решить, что с этим делать, и я рассудила, что вашему величеству никто не указ. Зато, с другой стороны, великодушный поступок герцога нам очень помог. Разве могли ВЫ произвести Жанну в рыцари до того, как она одержала такую славную победу?
– Нет, конечно!
– И правильно! Над вами смеялась бы вся Европа, окажись она самозванкой. Но великодушный поступок герцога позволил вашим военачальникам считать девушку в чём-то равной себе и, не теряя чести, следовать за ней…
– Я отправлю герцогу подарок! – воскликнул Шарль и шутливо погрозил герцогине пальцем: – Всё-таки вы большая интриганка, матушка – всегда всё знаете, а говорите мало!
– Вам достаточно только спросить, сын мой, и я готова рассказать всё, что и вам угодно будет знать.
– Кое-что угодно, – улыбнулся Шарль. Сегодня выражение «матушкиных» глаз его не раздражало. – Я никак не могу придумать, чем наградить Жанну. Подскажите, мадам, сделайте милость, вы ведь достаточно долго общались со всякими пророчицами и знаете, что они ценят более всего.
Мадам Иоланда неопределённо пожала плечами.
– Жанна – воин. Для неё, как мне кажется, посвящение в рыцари и было бы достойной наградой. Но, коль скоро это уже случилось, вы можете пожаловать ей серебряные шпоры…
Шарль задумчиво смотрел в окно.
– Золотые, – пробормотал он, словно пробуя слово на вкус. – Золотые шпоры, матушка… Я король, и имею право…
– Бесспорно.
Глаза дофина и герцогини встретились.
– Что вы имели в виду под этим «бесспорно»?
– Только то, что вы действительно король, мой дорогой.
– А вы, мадам, по-прежнему, моя драгоценная матушка…
* * *
Однако, ни вернувшееся расположение дофина, ни празднества, да и, что греха таить, ни проснувшееся в ней, чисто женское желание блеснуть новым – таким символическим – нарядом, не радовали герцогиню так, как радовало ощущение СВЕРШИВШЕГОСЯ!
Накануне приезда Девы, в Тур вернулись некоторые военачальники с отчётами, в том числе и де Ре, который, сославшись на то, что к дофину теперь нелегко попасть, первым делом пришёл к мадам Иоланде и попросил о встрече с глазу на глаз. Мадам не отказала, и де Ре, вкратце поведав о ранении Жанны и про её подмену, сразу перешёл к главному.
– Прошу простить мою дерзость, мадам… Прекрасно знаю, как опасно с вами хитрить, поэтому спрошу прямо – кто та девушка, которая приехала с Жанной из Лотарингии, и которую прячут сейчас под видом её пажа?
На бесстрастном лице герцогини не отразилось ничего. Или почти ничего… Разве только самую малость – от неожиданности, что барон догадался – но в целом мадам Иоланда ничем не выдала ни растерянности, ни испуга, ни чего-либо другого, что де Ре так жаждал увидеть.
– Я вас не понимаю, мессир.
– Увы, ваша светлость, я уверен, что о второй девушке вы прекрасно осведомлены, и мне приходится быть дерзким и просить у вас объяснений, потому что… не знаю… я случайно догадался, и теперь не могу не думать… А думая, я делаю выводы, которые могут оказаться ошибочными… или верными, но всё равно, это будут лишь догадки, тогда как мне необходимо знать то, что есть на самом деле!
Герцогиня минуту колебалась, потом какая-то – то ли снисходительная, то ли настороженная – улыбка пробежала по её губам.
– Скажите мне о своих догадках, сударь, и вы получите ответ.
– О них довольно сложно сказать, – покачал головой де Ре, – мне лишь показалось… хотя, кто знает… Эта девушка… – он мялся, подыскивая нужные слова, но, видимо, так и не найдя их, по-детски беспомощно взглянул на герцогиню. – Она настоящая Дева, да? Та, которая должна явиться по пророчеству?
Вот теперь лицо мадам Иоланды дрогнуло, не скрываясь!
С волнением, таким для неё непривычным, по крайней мере, при посторонних, она подалась к де Ре и ласково тронула его за руку.
– Как вы догадались, мессир?
– О… Так это правда?!
Глаза барона округлились, как у ребёнка.
– Мадам… но как?!.. Я лишь случайно разговорился с ней, думая, что это мальчишка-паж, который просто трусит… А потом… то, что она говорила было так непривычно…
– Расскажите мне, сударь – ЧТО? Теперь я должна знать…
Но де Ре, как ни старался, так и не смог ничего объяснить – он был слишком взволнован. Кое-как, сбиваясь на ненужные подробности, которые вдруг стали казаться чрезвычайно важными, барон рассказал о происшествии возле церкви у Сен-Лу, но, закончив, выглядел так, словно не верил сам себе.
– Простите, мадам, – выдохнул он, – мои мысли стали тяжелее моих доспехов.
Однако герцогиня, как ни странно, осталась очень довольной.
Заверив де Ре, что всё прекрасно поняла, она взяла с него слово – молчать, но присматривать за Клод до срока, приход которого известен теперь, кажется, только Господу.
– Так её зовут Клод? – спросил рыцарь.
– Нет, люди её назвали Жанной. Но имя Клод … О, мессир, когда-нибудь я расскажу вам историю этого имени, и вы будете поражены Господней мудростью, подарившей нам не очередную пророчицу, а подлинное дитя Бога!
«Я всё сделала правильно! Я не ошиблась! Я выполнила своё предназначение!».
С этим припевом мадам Иоланда теперь вставала, ложилась и занималась неотложными делами. Уж если такой циник, как де Ре – такой вояка, которому задумываться приходилось, разве что, о выборе оружия – сумел не только распознать Клод в паже, но и УВИДЕТЬ её саму в ряженой крестьянской девушке, значит, сомневаться не в чем!!!
«Я всё сделала правильно! Я не ошиблась! И теперь, Господи, передаю сделанное в руки твои…»
Поэтому сегодня, в день приезда ЕЁ Девы, герцогиня с удовольствием смотрелась в зеркало, находя отражение в нём беспечно прекрасным. Она даже позволила себе кокетливо повертеть плечами, чем вызвала неудовольствие старухи-швеи, служившей при ней ещё, кажется, со времен девичества. Старуха как раз прикрепляла пряжку к вороту мантии и без конца цокала языком.
– Боюсь, слишком туго возле горла-то, – ворчала она, пытаясь стянуть края тяжёлой мантии пониже. – До зала паж донесёт, а там-то как? Пойдёте к трону, да в толчее – а ну, как наступит кто! ПридУшитесь, ваша светлость, вот помяните моё слово…
– Всё хорошо, – беспечно отмахнулась герцогиня. – Расшивать времени нет. Подайте мне веер и поверните зеркало к свету… Так… Хорошо! Я готова!
* * *
Жанну встречали с почестями, поистине королевскими. Продумано было всё вплоть до маршрута, по которому она должна была проехать к замку дофина, останавливаясь возле платформ с аллегориями Справедливости, Храбрости, Благородства и Целомудрия, чтобы принять от них венки и знаки отличия. Старшины городских цехов предложили свои услуги по оформлению улиц и тех домов, мимо которых Дева будет проезжать, и, за немыслимо короткий срок, соорудили некое подобие триумфальной арки из раскрашенного холста на центральной площади.
Всё должно было быть нарядно и празднично. Поэтому, накануне приезда работа нашлась для всех – трудились портные, ткачи, кондитеры, башмачники и прочие другие, чьим ремеслом за последние годы интересовались только в той степени, которая соответствовала нуждам военного времени. Теперь же каждому хотелось блеснуть нарядной одеждой, новыми башмаками и украсить свои окна, если и не коврами, которые далеко не у всех остались, то, хотя бы, полотнищами, на которых было бы выткано что-то, соответствующее случаю.
Но никакие работы, украшения и официально подготовленные ритуалы не смогли в полной мере отразить ту подлинную радость, что выплеснулась на улицы города, едва победоносная армия проехала через ворота. Лучники оцепления ничего не могли поделать и ехавшую впереди Деву, ещё бледную после ранения, облепили со всех сторон так плотно, что конь под ней, не столько шёл, сколько плыл в ликующем людском потоке. Слова несчастных аллегорий, тянущих свои венки, терялись в приветственных криках толпы, платформы под ними кренились и грозили рухнуть под напором желающих рассмотреть Деву. И, чем ближе приближались к замку, тем сильнее становилась давка, так что пришлось нескольким капитанам обнажить мечи, чтобы отпугнуть хотя бы тех, кто хотел непременно коснуться Девы, а то и проделать весь путь, уцепившись за её сапог.
