– Рибентроп?
– По сходной цене можно попробовать продать в Латинскую Америку, мой Фюрер. – министр иностранных дел на мгновенье задумался. – Возможно, по одному кораблю возьмут Швеция и Финляндия, хотя насчет Маннергейма я сильно сомневаюсь, да и где он будет его достраивать – в Хельсинки что ли? Идеально было бы продать Японии, она больше не считает себя ограниченной Вашингтонским военно-морским договором.
– Изучите вопрос, Иоахим. Я надеюсь на вас. А вы, Рёдер, что вы предлагаете в плане развития флота?
– По большому счету, есть два варианта. Если мы решим строить только подводные лодки и средние боевые корабли, то в кратчайшие сроки сможем создать флот, который станет серьезной угрозой океанской торговле Англии, главному источнику жизни этой островной империи. Конечно, подобный флот будет иметь ограниченное применение, поскольку он не сможет вступить в сражение с более сильными британскими боевыми кораблями. Создание же флота, способного дерзко бросить вызов британскому флоту в открытом море, потребует гораздо большего времени. Серьезный флот будет иметь гораздо больший вес, как в военном, так и в политическом плане, но, все то время, пока мы будем создавать столь мощный флот, мы будем иметь на плаву только слабые и несбалансированные морские силы, которые мало что смогут противопоставить врагу, если война разразится в ближайшие годы. Конечно, есть еще вариант строить понемногу и надводные суда, и U-боты, но тогда мы будем одинаково слабы и над поверхностью моря, и под ней. Я полагаю, нужна тщательная проработка наших планов.
– Очень хорошо, предоставьте мне их до конца года. Канарис, вы не забудьте, необходимо также устранить этого француза, генерала де Голля.
– Он пока еще полковник.
– Тем более! Кейтель, что у вас?
– Данные странные, но укладываются в определения аналитиков. – фельдмаршал потер висок. – Единственное что, Абвер не смог предоставить нам данные по разработке русского танка "Т-34". Предполагаю, что начнутся в ближайшее время. Основной машиной Германии будет тестируемая сейчас машина "Pz-IV", не раз модернизируемая, и штурмовые орудия Stug III и Stug IV. Про стрелковое оружие не знает ничего.
– Поясните, в чем модернизируемая? – попросил фон Браухич.
– В броне и калибре. К его времени сто миллиметров – не предел танковой брони.
– Твою мать. – схватился за голову Геринг. – Опять танковую промышленность перенацеливать.
Берлин, Унтер ден Линден, 6 10 ноября 1938 г., около полудня
"В бордель, что ли сходить?" – фон Рок со вздохом подавил недостойную истинного арийца мысль, поставил воспроизведение на паузу и подтянул себе кипу бумаг, с расшифровкой всего увиденного на экране. Разбирая корявые рисунки Карла и выполненные профессиональным художником из "культурного отдела" эскизы, он постарался хотя бы для себя выстроить более-менее понятное описание вновь увиденного. Прелести домохозяйки его не удивили – в конце-концов, он до женитьбы успел славно погулять.
"Так, прикреплённая к стене коробка с дверцей на длинной стороне и двумя круглыми ручками справа – "микроволновка", средство для быстрого приготовления и разогрева продуктов. Принцип действия не ясен. Внутрь ставится холодная еда в стеклянной (почему стеклянной – надо выяснить отдельно) посуде, одной ручкой выставляется уровень мощности "микроволн", второй – время работы микроволновки. Стекло на дверце забрано мелкой сеткой. Важно?" – Ойген подчеркнул "важно" двумя чертами и, отложив записи в сторону, взял с верха кипы следующие листы бумаги, сцепленные большой нержавеющей скрепкой.
"Шкаф в углу кухни, с двумя открывающимися навстречу друг другу дверцами, петли которых закреплены на боковых стенках – холодильник. Со слов свидетеля (ох уж эти бюрократические тонкости!) марки "Электролюкс", произведено в Швеции. Чертёж внутренних отсеков прилагается".
Штурмгауптфюрер сделал пометку, предписывавшую послать запрос о фирме-производителе и ее последних разработках, и перешел к следующему рисунку.
"Изогнутая трубка, выступающая из столешницы, с ручкой на правой стороне – кухонный смеситель. Применяется для регулировки напора и температуры воды одной рукояткой. Схема регулирования прилагается. Ну, с освоением данного устройства у промышленности рейха проблем не будет".
Фон Рок принялся за следующий лист.
"Балконная дверь. Выполнена из белого материала, называемого свидетелем "пластик", химический состав и изобретатель неизвестны. Свидетель характеризует материал как непрочный, но сверхлегкий. Стекло двойное, особой конструкции, названное свидетелем "стеклопакет". Рисунок со слов свидетеля прилагается".
Ойген вздохнул. Работы был воз и маленькая тележка.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77 10 ноября 1938 г., пятнадцать часов
– Вильгельм, вы намекнули на личную беседу. – Адольф Гитлер испытывающее смотрел на шефа Абвера. – Скажите, зачем?
– Мой сотрудник не погиб этой ночью, мой Фюрер. Его знания столь велики, как и его возможности, что мы сочли необходимым убрать его из… общения с окружающими. Причем так, что даже высшее командование Рейха не будет об этом знать. Слишком многим известно про "объект К". Вот документы, относительно этого сотрудника.
Адольф Гитлер внимательно изучил предоставленную информацию, и вновь воззрился на Канариса.
– Вы уверены?
– Еще вчера я был уверен, что Аненербе – это полная фигня. А сегодня я не уверен уже ни в чем. – вице-адмирал развел руками. – Мы все видали даже этот его… калькулятор в "мобиле". Мы читали его показания о межконтинентальных ракетах, которые наводятся компами. Если Цузе… это фамилия того сотрудника… сможет хоть на десять процентов ускорить наше развитие в этой области… Мой Фюрер, последствия будут непредсказуемыми, но положительными.
– Хорошо. – Гитлер вновь задумчиво покопался в бумагах. – Этот юноша утверждает, что "Энигму" расшифровали благодаря тому, что потопленный U-бот обследовали американские подводники.
– Прошу прощения, Фюрер, я уже проконсультировался с нашим Геббельсом. Он так смеялся…
– Поясните, Канарис. – сухо произнес рейхсканцлер.
– Мой Фюрер, даже этот мальчик знает, что в войне с нами победили русские, а выиграли – американцы. Загребли жар чужими руками, как и в прошлый раз. Он ссылается на фильм, который видел. Американский. Но мы-то точно знаем, что подводного флота у американцев, почти нет, а с британским мы и сейчас уже на равных. Так что американские субмарины, как в фильме, не смогут ждать нас и уж заманивать – точно. Бой подлодок – это бой сонаров и выдержки капитанов. Рейхсминистр уверен – это пропаганда. Попытка приписать всю славу себе.
– Даже так?
– Советы же пали. Представьте себе, мой Фюрер. Завтра мы, совместно… да хоть с Люксембургом, атакуем линию Мажино. И прорывают ее люксембуржцы. Разве мы будем снимать фильм про них?
Берлин, Вильгельмштрассе, 77 (личные апартаменты Фюрера) 10 ноября 1938 г., около десяти вечера
– Ах, Ева, как я устал. – Адольф Гитлер, владыка одной из самых могущественных держав в Европе, устало опустился на пол возле кресла, в котором сидела с книгой его гражданская жена.
– Ты себя совсем не щадишь. – ласковые руки Евы Паулы фон Браун нежно обвились вокруг шеи любимого мужчины, а губы, зарывшись в густые жесткие волосы, достигли макушки и запечатлели на ней поцелуй. Книга была забыта. – Столько работаешь. Это из-за сегодняшней ночи? Ты так мучаешься последние пару дней… Разве можно работать столько?
– Милая, теперь мне предстоит работать вдвое больше. – Гитлер невесело усмехнулся. – Перспектива быть самым страшным тираном истории…
– Не смей! – Ева еще крепче сжала мужа руками. – Никогда не смей так говорить! Ты – великий человек, ты приведешь Германию к процветанию. Ты… Ты больше чем Бисмарк и Фридрих вместе взятые!
Ева Браун заглянула Адольфу в глаза, изящным движением покинув кресло, и твердо произнесла:
– Что бы ни случилось, я всегда буду верить в тебя. В твой гений. В твою любовь… Нет, не только ко мне! Ее я не смогла бы подвергнуть сомнениям и под пытками! В твою любовь к Германии!
– Ах, Ева… – Гитлер потянулся к любимой женщине, ладонь его скользнула по ее щеке. – Если бы ты только представляла, как мне дорога твоя вера. Без тебя я бы был ничем…
Он перехватил ее руку и страстно припал губами к кончикам пальцев.
Чего бы не говорили про Гитлера потомки, мужчиной он был страстным и куртуазным.
– Моя маленькая нимфа[10] – Адольф припал губами к запястью Евы. – Патшерль…
Ночь была жаркой. Не в смысле климата.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77 11 ноября 1938 г., одиннадцать утра
Карла везли в автомобиле с занавешенными окнами, так что он понятия не имел, куда прибыл. Конечно, роскошные внутренние убранства здания наводили на мысль о том, что место совсем непростое, да и референт был чем-то смутно знаком, но такого… Нет, этой встречи он не ожидал. Четверо конвоиров, которым строго (при нем) было приказано с ним не разговаривать и все попытки разговоров с его стороны пресекать, провели его по длинным коридорам, роскошным, украшенными скульптурами лестницам, через приемную, и просто оставили в кабинете какого-то, судя по обстановке, высокопоставленного чиновника. Одного. Не приковали, не связали, просто аккуратно посадили на стул с высокой спинкой, и вышли.
