Практически ровно через семь лет, в декабре 1984 года, Соколова расстреляют. Станет «козлом отпущения» на фоне объявленной Андроповым борьбы с коррупцией. Да, жаль мужика, он из этого гастронома, можно сказать, конфетку сделал, думал я, переступая порог храма торговли. По-другому и язык не поворачивался назвать это помпезное сооружение, больше смахивающее на дворец, нежели на магазин
На входе моё обоняние почему-то уловило запах молотого кофе. С резными высоченными потолками, огромными роскошными люстрами, золочёными колоннами, головами ангелов или ещё кого-то там, чьи застывшие лица многократно отражались в чуть потрескавшихся зеркалах… Изобилием, конечно, как в дореволюционные времена, или хотя бы как в постсоветский период, сейчас и не пахло, однако всё равно снабжение было лучше, чем в любом отдельно взятом продуктовом магазине Советского Союза.
Я прошёл через зал, похожий на вокзал в час пик — потная разгорячённая толпа с авоськами и сумками всех видов давилась в кассу и в отделы за продуктами. Ярко накрашенные кассирши в серьгах с красными неопознанными, но явно настоящими камнями (видимо, купили всем магазином по блату в ювелирке за углом) гордо восседали на возвышении в своих дзотах и с брезгливостью взирали на весь этот людской сброд — покупатели явно мешали им работать. Продавцы в белоснежных — надо отдать им должное — халатах и высоких поварских колпаках лениво тянулись через прилавок за чеками и нехотя отпускали продукт.
А может, попробовать предупредить Соколова о грядущем фиаско? Я непроизвольно замедлил шаг, почти остановившись, и народ стал меня обтекать с двух сторон, словно вода торчащий над её поверхностью камень. Мой мозг в эту минуту лихорадочно работал. Попробовать пробиться к Соколову и прямо ему всё рассказать? Мол, я из 2020 года, а тебя, дружок, в 84-м поставят к стенке за крупные хищения в советской торговле… Ну уж нет, никто не должен знать, что в теле 15-летнего парня мужик из будущего. Тем более, даже если я буду выражаться заумными словечками, всё равно Соколов подумает, что его дурачат. Хотя я могу козырнуть некоторыми фактами из его биографии, что заставит директора гастронома отнестись к моим словам более серьёзно…
Нет, признаваться ни в коем случае нельзя, и светиться лишний раз не хочется. Но и намекнуть Соколову, что за ним уже начинается охота, меня прямо-таки подмывало. Немного подумав, вышел из гастронома и отправился искать уединённое местечко, где можно было бы написать записку. Справа от памятника Пушкину обнаружилась пирожковая, я невольно ухмыльнулся, вспомнив, как так же в куйбышевской забегаловке подписывал конверты в КГБ и МВД. Хотя есть не очень хотелось, всё же взял пирожков с куриным бульоном. По ходу дела сидел и сочинял письмо, царапая на листочке печатными буквами текст, который должен помочь директору «Елисеевского» стать «козлом отпущения».
Наконец письмо было готово. Ещё раз пробежал его глазами, свернул листок вчетверо и сунул в карман, после чего парой глотков опустошил стакан, и покинул кафе.
Мой путь вновь лежал к «Елисеевскому». Как говорится, хочешь сделать что-то на совесть — сделай сам. Надвинув на глаза трикотажную шапочку, а нижнюю половину лица прикрыв шарфом, я обошёл почти весь торговый зал, прежде чем нашёл служебный вход. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на меня никто не обращает внимания, быстро юркнул внутрь и оказался в длинном, пустынном коридоре, стены которого были выложены голубой кафельной плиткой. Двери тут располагались лишь с одной стороны, и я, немного подумав, двинулся направо. Мне повезло, третья по счёту дверь оказалась приёмной. В маленькой, обшитой мореным дубом приёмной директора стоял секретарский стол и с десяток пустующих стульев. За столом сидела на вид ровесница моей матери, вроде бы и неброско, но при этом очень стильно одетая, видно, что вещи не из простого магазина.
— Вам кого, молодой человек? — строго спросила она, окинув меня оценивающим взглядом.
Интересно, к кому я ещё могу направляться, кроме директора, не к ней же, в самом деле.
— Мне к Юрию Константиновичу, — кивнул я в сторону двери с чёрной табличкой «Соколов Ю.К.»
— Юрий Константинович сейчас занят. Вы вообще по какому вопросу?
— По личному.
— По личному нужно договариваться заранее…
В этом момент дверь директорского кабинета распахнулась, и на пороге появились двое. Один, в накрахмаленном белом халате, как я догадался, был сам Соколов, а рядом с ним не кто иной, как Иосиф Кобзон. Он держал в руке увесистый пакет, судя по всему, набитый дефицитной снедью, а сверху торчал самый настоящий ананас.
— Спасибо ещё раз, Юрий Константинович, — с улыбкой пожимал руку директору знаменитый певец.
— Не стоит, Иосиф Давыдович, всегда рад помочь, — так же с улыбкой отвечал Соколов.
Довольный Кобзон прошёл мимо меня, и мне показалось, что я уловил запах копчёной колбасы. Как только за певцом дверь закрылась, улыбка тут же сползла с лица директора гастронома, уступив место усталому выражению, и тут наконец он обратил внимание ан меня.
— Вы ко мне?
— Говорит, по личному делу, я сказала, что по личному надо записываться заранее, — опередила меня секретарша.
— В общем-то, у меня сейчас есть свободных минут десять-пятнадцать… Люда, если вдруг придёт человек от директора Большого, он должен передать мне билеты, а я в этот момент буду занят — пусть они пока полежал у тебя… Итак, молодой человек, что вы хотели? — спросил он, закрывая за нами дверь своего чуть ли не в спартанском стиле обставленного кабинета.
По-прежнему не поднимая шапки и не опуская шарфа, я запустил руку во внутренний карман куртки, извлёк сложенный вчетверо лист бумаги и протянул Соколову.
— Вам какой-то дяденька просил передать, прямо в руки.
— Что за дяденька? — чуть дрогнувшим голосом поинтересовался Юрий Константинович.
— А я откуда знаю, первый раз его видел. Дал вот эту бумажку, я даже не знаю, что в ней, и велел отдать вам. Ещё и целый рубль дал.
В доказательство я вытащил из другого кармана рублёвую купюру и помахал ею перед директорским носом. Соколов выглядел немного растерянным, но всё же старался держать себя в руках.
— Ладно, я побежал…
— Постой! Как он выглядел?
— Дядька-то тот? Да обычно, в пальто, в шапке из кролика, чуть повыше меня ростом, бритый, очки у него ещё были, такие, с затемнёнными стёклами… Ну всё, мне бежать надо на занятия в авиамодельный кружок во Дворце пионеров.
Я развернулся и вышел из кабинета, буквально спиной чувствуя на себе пронизывающий взгляд директора. Не зря ли я всё это затеял? Может, и не стоило впрягаться за этого прохиндея? В общем-то, он нарушал советский закон, имел со своих махинаций деньги, и немалый. При аресте у него изъяли в общей сложности более 100 тысяч рублей. А с другой стороны, человек реально хочет сделать подведомственную ему торговую точку образцовой, и делает, кстати, ему бы на Западе родиться, хороший бы получился бизнесмен. Тринадцатую зарплату сам каждому в конвертике вручает и с днем рождения лично поздравляет. В магазине товару, как в Америке, при этом чистота, порядок. И не его вина, что на пути к достижению цели приходится нарушать советское законодательство. Если не нарушать — оставался бы гастроном тем же гадюшником в дворцовых интерьерах, что и раньше, с нищими прилавками и матерящимися продавцами в нестиранных халатах. Так что не стоит жалеть о сделанном, тем более что время уже не повернуть вспять.
Подумал об этом и невольно ухмыльнулся — вот уж кто бы говорил.
Ладно, забыли о Соколове, теперь пусть сам выкручивается, я его предупредил — с меня теперь взятки гладки. Правильно я думаю, ловец? Ты там как, наблюдаешь за моими проделками, одобряешь? Хм, молчишь? Ну и молчи. А я пойду в ГУМ, что ли, прошвырнусь, может, маме какой-нибудь подарок присмотрю. Например, французские духи. Да и Ингу можно чем-нибудь порадовать.
* * *
Оставшись один в своём кабинете, уважаемый многими известными людьми Юрий Константинович Соколов надел на нос очки и осторожно, кончиками пальцев, развернул лист. На нём шариковой ручкой и печатными буквами было написано нечто, сразу же бросившее директора «Елисеевского» в холодный пот. Соколов, почувствовав, что ему не хватает воздуха, ослабил узел галстука, затем дрожащими руками налил из бутылки «Нарзана» в стакан шипящую минеральную жидкость и выпил одним глотком.
