Я непроизвольно схватил её за руку, словно боясь, что она растает как морок…
Сестра проворчала что-то невнятное и открыла глаза.
— Конрад?.. — пробормотала она. — А… где это я?
Сграбастал её и порывисто обнял, да так, что Хильда аж крякнула.
— Ай, рёбра же болят, дурень… Ты чего вообще?
Сердце колотилось как бешеное. Меня душили то ли едва сдерживаемые рыдания, то ли безумный хохот.
— Просто… Я так рад… — прошептал я. — Так рад, что ты жива…
— Да уж… Передряга вышла знатная… — вздохнула сестра. — Ты меня уже отпустишь или мне начать вырываться в попытке спасти свою девичью честь?
Позади меня послышалось сонное ворчание, затем возбуждённое мурчание. Щелчок выключателя, и комнату заливает неяркий свет настольной электролампы.
Полусонная Вилли перепрыгнула со своей кровати сначала на мою, а потом и на постель Хильды.
— Нет! Пока держи её! — сонно пробормотала Мина, обнимая нас. — Вы очнулись? Тогда — коллективные обнимашки!
Я, уже больше не сдерживаясь, захохотал, сжимая в объятиях своих сестёр.
Гённегау, бешеная ты сука! Ты была права! Ты всё-таки была права! Акаши, путешествия во времени, Исток… Это всё — правда. Это! Всё! Правда!
И теперь я помню всё.
Теперь я помню сразу две реальности, сразу две… временные линии?
Одну, где мы не отбивали нападение на поезд, не закрывали Прорыв Той Стороны и не останавливали Потоп тварей. Где погибала Вилли, а нас с Хильдой разводило на долгих пятнадцать лет, чтобы при следующей встрече я убил её.
Там я был командиром батальона «Цербер». Там я был боевиком Сопротивления. Там я не жил, а просто существовал.
Но всё это — в прошлом. Или можно сказать — в будущем? То, что уже не наступит и не случится, ведь теперь я помню ещё одну реальность — где живу сейчас.
Не знаю, что именно случилось. Может быть, Конрад Винтер из 1952-го года и правда отправил свою душу? разум? память? в прошлое. А, может быть, Конрад из 1921-го однажды просто вспомнил, кем он станет через тридцать лет.
Какая, в общем-то, разница, а?
— А ты чего смеёшься, а? — спросила меня Вилли.
— Да так, — улыбнулся я. — Мы живы, мы все вместе, и мы надрали всем зад. Разве это не весело?
— Да! — с неожиданным энтузиазмом поддержала меня Хильда. — Винтеры лучше всех! Кровь за кровь!
— Кровь за кровь!
— Кровь за кровь, сёстры. Кровь за кровь…
Надрали зад одним тварям — надерём зад и другим. Пусть кто-нибудь только попробует рыпнуться в нашу сторону — закопаю нахрен. Не для того я прошёл весь этот путь и получил второй шанс, чтобы потерять его… да из-за кого угодно.
Если мне выпал второй шанс, чтобы исправить ошибки, совершённые в прошлой жизни — я воспользуюсь им сполна.
Глава 2
Проснулся я рано — даже раньше обычного.
Второй раз проснулся — уже после того ночного пробуждения, когда я наконец осознал, что со мной произошло. Тогда на шум сразу же сбежались медсёстры и врачи, ведь мы, как оказалось, находились в чердынском госпитале. Нас сразу же разогнали по кроватям и приказали спать, хотя я думал, что после такого до самого утра глаз не сомкну.
Но нет — усталость оказалась сильнее, и я снова вырубился. На этот раз погрузившись в пустой и спокойный сон без сновидений…
Второе пробуждение уже было обычным.
Пожалуй, самым обычным, что я только мог вспомнить. Меня не разбудила орудийная канонада или взбаламученный магической атакой эфир. Не надо было думать о том, как прорвать фронт или поймать отряд повстанцев. Не надо было планировать очередную атаку на солдат противника, подрыв моста или железнодорожного эшелона. Не надо было сутки за сутками отрываться от висящей на хвосте погони или преследуя двуногую дичь самому… Я больше не был ни офицером армии Пакта, ни бойцом Сопротивления.
Этой долгой и пустой жизни больше не было.
Мне снова шестнадцать, моя семья снова со мной, а самым важным вопросом остаётся — куда поступать учиться через несколько месяцев. Не надо воевать, не надо бежать, не надо прятаться… Ничего не надо. Можно просто жить. Можно просто взять и прожить как хотелось бы, а не как пришлось.
Я посмотрел по сторонам, глядя на спящих сестёр…
Нет, что-то я расклеился. Битва, что была проиграна в пух и прах — теперь выиграна. Но война ещё даже не началась.
Великая война.
Закрыл глаза, сосредоточился. И начал вспоминать всё, что только мог вспомнить, и сравнивать с тем, что случилось теперь.
Сейчас идёт 1921-й год — значит мне и Хильде по шестнадцать лет.
В моей прошлой жизни мы не стали поступать в этом году, решив подкопить ещё немного денег на учёбу…
И это стало роковым решением.
Потоп случился на следующий год — совершенно внезапно, без всяких видимых признаков, вроде увеличения числа вылезающих за границы Ожога гейстов. Райнхард в то время был на Большой охоте, так что нам пришлось драться в одиночку. Мы остались дома, ожидая пока прибудет подкрепление из Чердыни… Но подкрепление опоздало — княжеские дружинники пришли уже после того, как основная волна гейстов захлестнула округу, а к нам вышла та тварь — нечто среднее между человеком и лошадью… Накелави? Так, кажется, назвала его Вилли?
Другая Вилли, разумеется, не моя. Потому что моя в тот день погибла. Хильда винила в смерти сестры меня — она помнила о том, что гейст предложил мне выбрать кому жить и решила, что я выбрал её…
Но я не выбирал.
Да и как я мог выбрать между ними двоими? Конечно же, я предложил себя, но твари мой ответ не понравился.
Вилли погибла, мы разругались с Хильдой, а между мной и Райнхардом словно бы выросла стена. Он не обвинял меня — только не вслух, но я знал, что и дядя тоже считал, что Мина погибла из-за меня.
Я уехал в Печору в том же году, сразу после похорон Вилли. Поступил в княжеское училище — туда брали и без денег, и с низким рангом. Быть рядовым дружинником? Не самый хороший, но и не самый плохой вариант…
Но всё сложилось иначе, чем я рассчитывал. Оказалось, что дядя всё-таки тренировал нас на совесть, так что пусть по магии я не набрал много баллов, зато по остальным предметам был в числе первых. Через три года закончил училище, имея на руках диплом с отличием… И потому сразу же получил приглашение в наёмный отряд барона Пожарского. Как и большая часть глав наёмничьих отрядов, он был седьмой водой на киселе кому-то из правящих родов. В его случае — князю Владимирскому, но и в Печоре он был на хорошем счету, так что часть перспективных новичков шла к нему в отряд.
Следующие три года пришлось помотаться по миру — отряд мотало от Уральского хребта и до Балкан и от Северного океана до Персии. За это время мне удалось подняться сначала до десятника, а затем и до лейтенанта — после той бойни в Святой Земле отряд понёс большие потери…
А тут и война, которую позже назовут Великой, подоспела.
Началось всё более чем банально — с междуусобицы в западных княжествах. Польша, Вармия, Волынь, Краков, Мазовия, Туров — самые беспокойные, в общем. Начали с дележа Волыни, в которой случился кризис престолонаследия, а в процессе и между собой передрались. Когда деньги ещё были, а вот войск перестало хватать — начали наёмников созывать. Русские отряды по обе стороны бились, а ведь были ещё и британцы, шведы, итальянцы, римляне… Да кого только не было!..
Ну и алеманцы, естественно.
И спустя два года как-то так вышло, что война нескольких русских княжеств между собой, с привлечением наёмников Пакта, превратилась в войну Пакта против западных княжеств. Центральные княжества, конечно, спохватились, но было уже поздно — алеманцы двинулись дальше на восток.
И вот тут-то и выяснилось, что дружины магов, которые обеспечивали Конфедерации звание самой большой силы в Европе, проигрывают армии пакта. При том, что у алеманцев чародеев было в разы меньше. Но у них был единый кулак, а русские княжества пытались дать отпор поодиночке или мелкими коалициями, и потому Пакт перебил их всех по частям. К тому же, за те шесть лет, что шла Война, русские маги понесли слишком большие потери, которые так просто было не возместить. Чародея надо растить с детства, тренировать, натаскивать… А Пакт за несколько месяцев обучал пехотинца, а его заводы денно и нощно выпускали винтовки, пулемёты, бронеходы и аэропланы. И самое главное — десятки тысяч тонн боеприпасов. Артиллерия может стрелять сутками, были бы снаряды. Ни один маг долго колдовать без перерыва не состоянии.
