Пока же придётся вести исследования без них. Это очень плохо. Два выдающихся ума за день принесут науке и стране в сотню раз больше пользы, нежели все те, кто добился их ареста, вместе взятые, за всю свою жизнь. И всё из-за чего? Из-за патологической зависти и жажды увеличения собственной значимости у злопыхателей, которые либо далеки от науки, либо, что многократно хуже, стремятся сделать карьеру любыми способами именно в научной среде. Сеченов испустил тяжёлый вздох. Сколько стои́т мир, столько им правит людской эгоизм. Правители рвут на куски планету в угоду своему эго, а эгоцентристы попроще сжирают друг друга и всех тех, кто вольно или невольно оказывается на их пути к власти. И цель их всё та же: стать ровней правителям и рвать планету на куски вместе с ними.
Если бы люди хотя бы на день отказались от эгоцентричного индивидуализма и смогли взглянуть на мир иным взглядом, свободным от мелочной меркантильности, убогой жажды собственной значимости и примитивной личной наживы, этот самый мир мог бы измениться до неузнаваемости. Имей человечество общие стремления, всё стало бы совершенно иначе: расцвет науки, торжество интеллекта, полёты к звёздам, освоение новых миров… Но подавляющее большинство людей интересуют лишь три вещи: власть, деньги и собственный статус. Так не может продолжаться вечно! Наука — вот что откроет миру глаза! И он сделает всё, чтобы это произошло как можно раньше.
Тема исследования пороков, которые несёт человечеству индивидуальность, давно уже принявшая ужасающе гипертрофированные формы, интересовала Сеченова с детства. Едва ли не с тех самых пор, когда будущий учёный, а в ту пору младой ребёнок, играя со сверстниками, наблюдал за первыми проявлениями эгоизма, выражающегося в детской фразе «Это моё!» и совершенно беспричинной злобе по отношению к тому, у кого есть некая игрушка, владеть которой тебе не повезло. Юный Сеченов уже тогда понимал, что совместными усилиями домик из снега можно построить гораздо быстрее, чем по одиночке. И если не делить лопатки, ведёрки и место на снежной поляне на каждого, а использовать всё имеющееся снежное пространство целиком, то места под домик выйдет больше и само строение, соответственно, получится крупнее.
Вроде бы мелочь, детские забавы, однако же дети в какой-то момент могут строить снежный домик сообща, позабыв об эгоистичных сентенциях. Длится такое, к сожалению, недолго и, что ещё хуже, случается нечасто. Но таковое по крайней мере бывает. Взрослые же без личной заинтересованности вообще неспособны к совместной беззаветной деятельности. Страх, выгода либо непреодолимая необходимость — вот все причины, заставляющие людей сплачиваться в общество. Не было бы ни одной из указанных причин, так человечество до сих пор жило бы порознь, каждый в своей норе, очерченной собственной государственной границей.
Но раз возможность беззаветного взаимодействия, не основанного на личной выгоде, имеется у детей, значит сама по себе она в человека заложена. Что, в свою очередь означает, что её можно выделить и сделать основополагающим фактором развития цивилизации. Общество, в котором каждый индивид ратует за всех, а не за собственное положение. Подобное общество, несомненно, может возникнуть исключительно на стадии высокоразвитого интеллекта, способного осознать все плюсы общественного по сравнению с минусами индивидуального. Это общество учёных, изобретателей и созидателей! Золотая эпоха развития цивилизации, торжество науки, квинтэссенция разума!
Дорога к обретению подобного состояния лежала через исследование загадок человеческого мозга, и путь в нейрохирургию оказался для молодого Сеченова предопределён. Родившись в 1900 году, он являлся ровесником нового, прогрессивного XX века и был полон решимости сделать его истинно прогрессивным на деле, а не только в лозунгах газетных передовиц. Изучать медицину Сеченов начал в шестнадцать, и уже в восемнадцать точно знал, где необходимо делать свои первые шаги на научной стезе. Именно в это время великий Бехтерев по поручению правительства СССР создал НИИ мозга Академии медицинских наук СССР. Молодой Сеченов подал документы на перевод туда немедленно.
Но в НИИ мозга не брали студентов, там работали опытные учёные. И для того, чтобы попасть в обучение к самому Бехтереву, пришлось приложить немало усилий. Спустя два года Сеченов добился своего, получив студенческое место у великого академика, и с тех пор наука поглотила его с головой. Свою первую научную степень Сеченов получил в 27 лет. Бехтерев тогда с гордостью назвал его лучшим своим учеником. К огромному сожалению, спустя месяц великий учёный скончался. Но его наука не пропала даром. Бехтерев предрекал, что в будущем человечество достигнет выдающихся ментальных способностей, ибо таковые заложены природой в структуру головного мозга, и тяжёлым физическим трудом вместо людей будут заниматься механизмы, являющиеся плодом творения высоконаучного разума.
Это подвигло Сеченова на углублённое изучение механики и вскоре натолкнуло на вполне логичный вывод: вершина эволюции сознания, человек-интеллектуал будущего, Хомо Футурум, будет являться не просто квинтэссенцией разума. Он будет являться квинтэссенцией человечества. Миллиарды людских разумов, по сути, объединятся воедино. И для обслуживания своих нужд и открытий им потребуется столь же огромная армия механизмов, способная действовать по приказу Хомо Футурум как единое целое. Иными словами, объединившиеся в коллективный разум Хомо Футурум будут управлять армией механизмов, которую также объединят в единый механический организм. Механический коллектив будет строить и производить, коллектив разумов будет творить и изобретать. Так будет выглядеть общество будущего, общество Хомо Футурум, единый высоконаучный коллектив!
В 35 лет, в 1935-м, Сеченов с блеском защитил докторскую и получил должность профессора в НИИ мозга. С этого момента он начал работу над собственным проектом, посвящённым исследованию коллективного разума. Через год, в 1936-м, он сделал своё первое основополагающее открытие, к которому шёл двадцать лет: полимер. Уникальная структура, основанная на свойствах кремния, углерода, германия, тяжёлой воды и волновой теории, заложенной его учителем, великим Бехтеревым. Открытие революционное настолько, что до сих пор в совершенстве понять весь его механизм, помимо самого Сеченова, смог только Захаров, его ближайший друг, соратник и единомышленник.
Полимер оказался действительно уникален. Не жидкий и не твёрдый, гибкий и пластичный, способный принимать любую форму и хранить память о ней в собственной структуре, полимер являлся идеальным кандидатом в носители информации нового вида, не требующие цифровых кодов и электрических сигналов. До этого состояния Полимер ещё предстоит довести, но Сеченов не сомневался в успехе. За минувшие два года они с Захаровым продвинулись настолько далеко и успешно, что решение этой задачи остаётся вопросом полутора-двух лет. Вопрос этот Сеченов считал решённым, ибо его главная цель простиралась значительно дальше.
Нейрополимер — вот что должно быть создано! Неэлектрический, самовосстанавливающийся пластичный носитель информации, управляющийся силой человеческой мысли! Именно такое вещество требуется человечеству для создания единого высоконаучного коллектива, в котором будут объединены общество людей и армия машин. Вот она, цель жизни! Дорога к ней будет нелегка и небыстра, но оно стоит преодоления любых преград! Воодушевлённый Сеченов начал бесконечный путь кропотливых исследований, но тут грянул 1937 год.
Советский Союз захлестнула волна кровавых чисток, которая не обошла стороной и НИИ мозга. Руководитель НИИ был арестован, признан врагом народа и расстрелян. Следом за ним были арестованы все научные специалисты, получившие должности в НИИ по его прямому указанию. Институт фактически оказался опустошён, лишившись всего старшего научного состава, и деятельность НИИ прекратилась. Академия наук срочно занялась реанимированием парализованного НИИ, и Сеченов, как перспективный молодой профессор, а также лучший ученик и известный последователь Бехтерева был назначен его руководителем. Академия наук поставила ему задачу заново наладить эффективную работу института, и Сеченов принялся за дело. Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло.
