Став главой НИИ мозга, он сформировал новый научный коллектив, привлекая к работе единомышленников. В числе первых профессорскую должность в НИИ получил Харитон Захаров, имеющий к тому времени докторскую степень по медицине, и в том же году НИИ мозга приступил к проекту «Человек — Общество», целью которого стало создание человека будущего, свободного от всех пороков частного и индивидуального.
Поначалу Сеченов даже находил символичным, что возможность создать новую формацию человечества, презревшую эгоизм и стяжательство, возникла у него именно благодаря грызне эгоцентричных карьеристов и правителей. Но вскоре репрессии приняли ужасающий размах, и стало не до иронии. По доносу в застенки НКВД мог попасть едва ли не каждый, и множество учёных оказались репрессированы только из-за того, что нынешние враги народа оказывали им протекцию десяток лет назад, а то и ещё раньше. Знакомые старшие чины из оного НКВД, лечившие у Сеченова свои утомлённые злодеяниями головы, не раз сетовали на то, что население чрезмерно усердствует с доносами, перегружая чекистов излишней работой. У НКВД, мол, имеется чёткий план борьбы с врагами народа, продиктованный партией, и рвение доморощенных активистов всё сильно усложняет.
Как бы то ни было, от вероятности оказаться врагом народа не был застрахован никто. Но удача вновь оказалась на стороне Сеченова. Полгода назад товарищ Сталин начал испытывать сильные головные боли, и усилия личных врачей исправить ситуацию не увенчались успехом. Говорят, в результате кого-то из них арестовали по подозрению в подрывной деятельности, направленной против вождя советского народа. Насколько это было правдой, Сеченов не знал. Но раз ему поручили восстановить здоровье товарища Сталина, несложно предположить, что врача, занимавшегося этим ранее, ныне на прежней должности нет. Сеченов провёл ряд процедур с применением методик собственной разработки, основанных на полимерах, и за месяц избавил вождя от тяжёлых головных болей полностью. С тех пор он видел Сталина только однажды, на плановом медосмотре, но нужная информация быстро попала в соответствующие руки, и НКВД обходило НИИ мозга стороной.
До сегодняшнего утра. Конечно, Вавилов и Королёв не являются штатными сотрудниками его НИИ, но в НКВД не могут не знать, что они осуществляют тут научную деятельность на общественных началах. Но ни этот факт, ни мировое имя Вавилова не помешали аресту. Вряд ли наверху не в курсе произошедшего, но Сеченов рассчитывал, что информация о подобных решениях не дошла до товарища Сталина, и потому вождь не откажет ему в снисхождении для выдающихся учёных. Остаётся надеяться, что до следующего медосмотра вождя народов с обоими арестованными не случится ничего катастрофического. Это единственное, чем он может помочь им. Просто так попасть на приём к Сталину ему никто не позволит.
Сеченов вновь тяжело вздохнул и продолжил расчёт химической формулы.
15 сентября 1939 г. Москва, Кремль, правительственное совещание у Сталина
Массивный длинный стол, занимающий бо́льшую часть рабочего кабинета Сталина на втором этаже Сенатского дворца Кремля, был занят членами высшего партийного и политического руководства СССР. Все не сводили внимательных взглядов с наркома обороны Ворошилова, стоявшего возле настенной карты Европы со свеженанесёнными отметками. Ворошилов докладывал о ходе наступления Германии на Польшу, то и дело косясь на Сталина, слушающего с молчаливой задумчивостью:
— К настоящему времени германские войска добились решающих успехов. Противостоять на равных германской военной машине Польша оказалась не в силах. Основные силы Войска польского рассечены вермахтом на несколько очагов, окружены, дезорганизованы и будут окончательно разбиты в ближайшие дни.
Ворошилов, продолжая коситься на безмолвствующего Сталина, коснулся указкой основных областей идущей кампании, демонстрируя успехи вермахта:
— Германские войска вышли к Львову и осадили Брест. Единственное более-менее серьёзное сопротивление поляки оказывают в Варшаве, но к вчерашнему полудню окружение Варшавы германскими войсками было полностью завершено. Польские войска испытывают недостаток продовольствия, вооружения и боеприпасов, поэтому можно с уверенностью утверждать, что Варшава будет взята немцами максимум через две недели. Само Войско польское перестанет существовать ещё раньше. В связи с этим Наркомат обороны считает, что сейчас наиболее благоприятное время для введения в Польшу подразделений Красной Армии. Остатки Войска польского не в состоянии оказывать серьёзное сопротивление.
— А как же Англия и Франция? — поинтересовался Берия. — Они в военном союзе с Польшей и, согласно союзническим обязательствам, 3 сентября объявили Германии войну. Их войска начали наступление на Германию 7 сентября, если не ошибаюсь, в районе земли Саар?
— Союзники не заинтересованы в войне с Германией, — возразил Ворошилов. — Иначе они действовали бы более решительно. Однако на деле их войска даже не дошли до линии Зигфрида, являющейся цепью основных оборонительных сооружений Германии на западном направлении. Линия Зигфрида не достроена, сейчас лучшее время для её преодоления, но вместо этого войска союзников 12 сентября прекратили наступление. Наша разведка сообщает, что Англия и Франция считают дальнейшее продолжение боевых действий бессмысленным, потому что широкомасштабная война с Германией не оправдывает действия Гитлера в Польше.
— США, Англия и Франция в курсе основных положений секретного пакта, заключённого между СССР и Германией в ходе моих встреч с господином Риббентропом, — заявил Молотов. — Наши германские коллеги уведомили их об этом ещё 24 августа. Они не решаются продолжать войну против Германии прежде, чем поймут позицию СССР в этом вопросе. И уж точно они не станут воевать с Гитлером, если мы введём войска в Польшу ради обретения территорий согласно упомянутому пакту. Для союзников это не является секретом. Уверен, дальнейших боевых действий Англии и Франции в Сааре не последует.
Молотов тоже посмотрел на Сталина, ожидая реакции, однако тот продолжал пребывать в задумчивом молчании. Но внешне отрешённый вид вождя народов обманчив. Все, здесь находящиеся, отлично знают, что Сталин прекрасно слышит каждое слово и полностью владеет обстановкой.
— Кроме того, — осторожно продолжил Молотов, — как я уже докладывал, сегодня нам удалось заключить перемирие с Японией. Боевые действия в районе реки Халхин-Гол прекращены. Пакт о ненападении между СССР и Германией сильно повлиял на японцев. Поняв, что Гитлер не станет вступать в войну с Советским Союзом ради поддержки завоеваний Квантунской армии, Япония в некотором роде посчитала себя преданной. Уверен, они заключат с нами договор о нейтралитете в ближайшее время, если мы предпримем к этому активные дипломатические шаги.
— Наркомат обороны согласен с товарищем Молотовым! — поддержал его Ворошилов. — Продолжения войны союзников с Германией не будет. Опасность широкомасштабной войны с Японией ликвидирована. Польша фактически разгромлена. Самое время для нас забрать себе территории, утверждённые Советским Союзом и Германией в пакте товарища Молотова и господина Риббентропа!
Ворошилов замолчал, и все взгляды вновь обратились на Сталина. Тот продолжал безмолвствовать. Пауза затягивалась, и слово вновь взял Берия:
— Когда Наркомат обороны предлагает вводить войска в Польшу?
— Не позднее 17 сентября! — ответил Ворошилов. — Считаем целесообразным вступить на территорию Польши до того, как вермахт захватит Варшаву. Тем самым мы продемонстрируем Германии нашу солидарность. СССР не стал дожидаться, пока Германия сделает самую трудную работу в одиночку. Уродливая химера, созданная Версальским договором и сожравшая исконные земли Западной Украины и Западной Белоруссии, должна быть уничтожена нашим совместным ударом!
— Поддерживаю! — оценил Берия и в который раз перевёл взгляд на Сталина.
Тот, по своему обыкновению, потянулся за трубкой и некоторое время раскуривал её во всеобщей тишине. Сделав затяжку, Сталин задумчиво выдохнул дым и ответил в известной всем неторопливой манере:
