это, шире шаг, солдат. Раз-два-три, раз-два-три, вальсируй, а не иди, так легче будет, солдат…
— А это, далеко идти? — взвалил я по очереди сумки на плечи как мешки и неровным шагом зашагал за генералиссимусом, который посмеивался и, кажется, помолодел лет на двадцать.
— Мне идти не далеко, а вот тебе всю жизнь еще шагать, — рассмеялась неизвестная, как вдруг из-за угла вышли двое полицейских с оружием в руках и тремя дронами, кружащими над ними и сканирующих все вокруг. — Здравия желаю, господа офицеры.
— Мы не офицеры, — улыбнулись полицейские. — Мы сержанты.
— Но-но-но, что вы, я никогда не ошибаюсь, — зацокала старушенция.
— Офицеры, — кивнул я.
— Не надсадитесь, — проговорили мне полицейские.
— А вы, сержантики, его не жалейте, он вон, доброе дело делает, бабушке помогает, — весело проговорила та, которую я ошибочно определил бабушкой.
Полицейские не обратили на меня никакого внимания, как и дроны, и уже не казались таким уж ужасом.
— Да ну, какая вы бабушка, уф-ф-ф-ф, — проговорил я.
— Это я сама себя так могу называть, а ты четче шаг. Еще раз назовешь меня бабушкой и идти больше не придется, — ускорила недобабуля шаг. — Не думала я, что старые легенды окажутся правдой.
— Это какие легенды?
— А те, которые гласят, что молодые парни знакомились с пожилыми дамами ради московских квартир. Идут десятилетия, века, не меняется ни место ни люди, а такие как ты все же находятся, — проговорила женщина, а я запнулся на ровном месте.
Москва. Я в ней не был, да даже если и был, то не узнал бы ее сейчас.
— Ты чего встал? — развернулась ко мне седая женщина и вздернула бровь. — Ты че, расстроился, что я тебя раскрыла?
— Да нет, — пробурчал я. — Я это, донесу и пойду, а то что-то мне кажется, что на вас надо было повесить табличку «Не лезь, а то убьет».
— И то правда. Ну, тогда пошли, так и быть, напою тебя настоящим чаем и угощу булочками из настоящей муки. Прям как триста или четыреста лет назад, — усмехнулась женщина. — Тебя как зовут то?
— Я это, уф-ф-ф-ф, — еле поспевал я за женщиной. С меня катился градом пот, но я не сдавался.
— Яэт Оуфф, поляк что ли? Прекрасное имя, а я Тамара, как сверхмощная дальнобойная артиллерия, или как там… А, нет… погоди, можно же, так ведь это уже, кажется, рассекречено, — ненадолго задумалась Тамара. — Либо зови меня ТОМА, термоядерная орбитальная массированная аннигиляция.
— Я это, уф-ф-ф, лучше откажусь от чая, тетя Тома.
— Поздно, дядя Казанова, мы пришли, — указала за угол Тамара.
Обычная пятиэтажка со двором, в котором не было машин, невысокий забор, три подъезда, и таких домов я еще не видел в городе. Тамара простым ключом открыла дверь в подъезд и открыла передо мной простую стальную дверь.
— Ну и че стоим, кого ждем? Пошли уже, не я же к тебе подошла, решился, так доводи все до конца.
— Уф-ф-ф-ф, — вошел я внутрь и от неожиданности чуть не поскользнулся на мраморе, но удержавшись на ногах поковылял к лифту.
— А лифт не работает, — ослепительно улыбаясь сообщила мне эта термоядерная аннигиляция. — А, кстати, я живу на пятом этаже.
— Да нет, я не пойду, не-не-не…
— Давай уже, — начала толкать Тома меня в спину к лестнице. — Шевели своими сосисками. Взялся помогать пожилой даме с неясными целями, так доводи помощь до конца, вдруг что-нибудь да обломится…
— Уф-ф-ф-ф-ф, Уф-ф-ф, — завздыхал я и, казалось, я вот-вот потеряю сознание на первых этажах.
— Уф-ф-фь, фью, фью, — обреченно издал я, занеся сумки в квартиру.
— Добрался. Ты победил, Уф-фь. Пошли чай пить.
Квартира с изысками, красивая, большая, строгая, как и сама хозяйка. Сумки остались в прихожей, я так и не смог их поднять, и меня почти на руках потащили в кухню.
— Вот ты мне испортил кардио-тренировку, — наигранно вздохнула Тома. — Но настроение зато поднял, а то я совсем что-то загрустила на инаугурации.
— А, а-а-а-а, — пил я из кружки.
— Это была самая скучная инаугурация в моей жизни, но наш президент хоть порадовал, — проговорила весело Тома. — Владимир Владимирович Путин у нас молодец…
Меня накрыло.
— До сих пор? Да как так⁈ — не помня себя прокричал я. — Нет, я все понимаю, но может, тогда уж бог-император? Да ну не-е, я не понимаю, да как такое вообще возможно?
— Слышь ты, тюбик одноразовый, — обжег меня холодный голос и я посмотрел на Тамару. В руке она держала пистолет, направленный на меня. — Это пистолет, заряжен разрывными, отвечай, ты про какого Путина подумал⁈
— Я это…
— Отвечай, ты из какой дурки сбежал, либо в каком веке родился! — закричала Тамара и выстрелила из пистолета. Фарфоровая ваза на столе разлетелась в клочья. — Быстро! Правдиво! Отвечать! Следующая пуля оторвет тебе ногу! Отвечать!
В голове промелькнула лишь одна мысль. Я попался, мне конец.
Я посмотрел на ствол пистолета и устало ухмыльнулся. А что еще мне оставалось делать? У меня забрали все, целый мир, целую жизнь, всех любимых, всех родных.
— Ну, стреляй, хуже мне ты уже не сделаешь, я не сумасшедший, — холодно проговорил я. — Я рожденный в советском союзе, маде ин ссср.
— Не врешь, опять. Что ж ты такой правдивый? — опустила Тома пистолет и подошла к холодильнику. — Водку или коньяк?
— Водочки.
— Хороший выбор, — усмехнулась Тамара, доставая бутылку и стопку, в которую налила водки и тут же залпом выпила. — Уф-ф-ф, хорошо.
— А мне?
— Мой дом, мои правила. В доме сухой закон, но он только для тебя, — налила еще одну стопку Тамара. — А мне одной мало будет. Так из какой ты лаборатории, если с местом рождения определились?
— Я не из какой лаборатории, я появился у мамы с папой, — возмутился я.
— Ну, за маму с папой, а не за родителя а и бэ, как в некоторых странах, — налила еще одну стопку Тамара. — Ты вчера где появился, немеченный?
— В каком-то парке. Тамара, а
