Уступить нам дорогу немцы могли, поэтому грузовики остановились, ожидая пока мы не объедим их по снежной целине. Ну что же, мы ребята покладистые. Как хотят, так мы и сделаем. Притормозив, передние танки развернулись на месте, и осторожно переехали через глубокий кювет. Пользуясь моментом, водители грузовиков вышли из машин, и устроили перекур. Только когда башни стали синхронно поворачиваться влево, кто-то посообразительнее догадался броситься наутек.
Танки остановились, и бойцы занялись привычным делом. Боем это назвать было нельзя, скорее избиением беззащитной техники и отстрелом бегущих. На этот раз у нас была возможность уделить внимание каждому грузовику, и от вражеской колонны не осталось ровным счетом ничего.
Собрав взводных, я начал выслушивать доклад об отсутствии потерь и собранных трофеях, как вдруг Яковлев прервал такое приятное занятие.
- Сашка, пойдем, я не знаю что делать.
Проблема, вставшая перед нами, действительно была очень серьезная. Около полутора десятка немцев сдались в плен, и теперь робко жались друг к другу, старательно задирая руки повыше.
Одно дело, когда убивают в горячке боя, тут уж ничего не попишешь. Могу я закрыть глаза и на то, что в отсутствии командира бойцы потихоньку пустили в расход пленных. Но отдать приказ на расстрел безоружных мы, разумеется, не могли. Однако и везти немцев с собой никакой возможности не было, их просто некуда посадить. Если бы мы вели обычное наступление, и за нами следовали части второй волны, можно было бы просто оставить для охраны пленных пару легкораненых красноармейцев. Но у нас то рейд в тыл врага.
Выход из ситуации не придумывался, и пришлось позвали политруков, предоставив им право решать, что делать. В конце концов, моральные проблемы - это их работа.
Взглянув на пленных, Коробов не стал долго рассуждать, и достал пистолет. Перед тем, как мы покинули нашу дивизию, ее политработники сделали нашему политруку роскошный подарок, вручив на память трофейный Маузер 712, чтобы он больше походил на классического комиссара.
Увидев, как политрук вытаскивает оружие, немцы сразу оживились. Кто-то упал в обморок, кто-то встал на колени. Но некоторые опустили руки и решительно выступили вперед, выкрикивая что-то на своем языке, и вряд ли это были слова благодарности.
Кивнув Леонову, чтобы он подошел, Коробов выбрал из кучки немцев унтера, и стал ему что-то втолковывать. Судя по тому, как фрицы сразу расслабились, а некоторые даже заулыбались, компромисс был все-таки найден. Наконец политрук вручил свой Маузер немцу, которому в спину тут же уперся ствол автомата, и отошел в сторону.
Унтер начал вызывать по одному своих солдат, расспрашивал их, а потом, тщательно прицелившись, стрелял в руку или ногу. Раненого тут же оттаскивали в сторону, и отдавали на перевязку нашим санитарам.
- Немец заявил, что он хороший стрелок, - пояснил Коробов, - и сможет ранить каждого солдата туда, куда он пожелает. Например, кто-то хочет закончить для себя эту войну, и просит прострелить ему локоть или ступню. А другие наоборот спешит вернуться на фронт, и требуют, чтобы он попал в бедро, так чтобы не задел кость.
- По мне, так лучше чтобы не вернулись, ну да ладно, главное проблема решена к взаимному согласию.
Отстрелявшись, немец вернул оружие, и дал связать себе руки. Обратно к своим ему уже нельзя, сразу к стенке поставят, а для одного пленного у нас местечко в волокушке найдется. Правда, его вскоре пришлось пересадить, так как наш раненый, рядом с которым пристроили унтера, тут же полез с ним в драку. Не имея возможности лупить немца своими перебинтованными руками, боец попытался бить его ногами, на что пленный стал отвечать аналогичным образом.
После бескровной победы над вражеской колонной настроение у всех сразу приподнялось, и бойцы смотрели в будущее с оптимизмом. Но мы с Яковлевым знаем больше других, поэтому постепенно погружаемся в уныние. Дальше к югу лежат два крупных села - Горбовастица и Теремово, в которых по сообщениям разведданных, переданных нам перед рейдом, находится постоянный гарнизон противника. Наша разведка, высланная вперед на Фольксвагене, доложила о том, что села укреплены, немцев там много, и имеется батарея противотанковых пушек. Конечно, с нашей самоходной гаубицей мы можем попробовать подавить огневые точки и прорваться, но потери, несомненно, все равно будут недопустимыми.
Лезть вперед пожалуй не стоит, и колонна останавливается. Все ждут, что решит мудрое командование, которое, как известно, никогда не ошибается.
Придав лицу выражение всезнания и всепонимания, чтобы успокоить подчиненных, мы с Яковлевым рассматриваем карту, прислушиваясь к доносящейся на юге канонаде. Видимо там немцы дожимают окруженцев. Выход видится только один - придется повернуть к западу и возвращаться к Полисти. Конечно, мы потратим время на обходной маневр, объезжая многочисленные болота, но это лучше, чем потерять людей и технику, и не выполнить задачу.
Через очередное село - Трухново, танки, повторив прежний маневр, пронеслись на полной скорости. Немцев здесь кажется нет, но лучше поберечься. Дальше к югу находится сразу несколько деревень, и наверняка где-то там есть и гарнизоны. Поэтому я облегченно вздохнул, когда дорога отвернула в сторону и снова повела на восток, через безлюдную местность. Но как оказалось, радоваться было рано. С западного берега реки, которая делает здесь большую петлю, нас внезапно обстреляли из пушек. Идущая впереди машина вдруг резко качнулась вправо, при этом опасно накренившись, и стало видно, что она объезжает подбитый танк. Судя по эффективности огня, стреляли 50-мм Pak38, для которых бортовая броня тридцатьчетверки на дистанции полкилометра это не помеха.
- Куда ты прешься, - завопил я, забыв что меня не услышат. - Влево давай.
Сообразив, что действую неправильно, я наклонился к открытому люку и крикнул Яковлеву, что стреляют справа. Но хотя обзор из башни у него и был плохим, но он уже и сам догадался, что огонь ведется со стороны села, и наш Мурзик уже объезжал подбитую машину с левой стороны, чтобы прикрыться ее корпусом от обстрела. Если бы мы были в чистом поле, то единственным выходом было бы развернуть танки к вражеской позиции, понадеявшись на толстую лобовую броню. Но тут совсем рядом начинался лес, и было больше шансов сохранить машины, проскочив обстреливаемый участок на большой скорости.
Оглянувшись назад, я заметил, что ЗСУшка остановилась и ведет прицельный огонь из своего пулемета по вражеской батарее, стараясь выбить расчеты пушек. Кажется, это подействовало, так как выстрелы орудий ненадолго стихли. За это время машины набрали скорость и на полном ходу въехали в лес, где они были в безопасности. Впрочем, не все. За какую-то минуту мы успели потерять не только тридцатьчетверку, но и нашу единственную ЗСУ, которая теперь вовсю пылала. Раздраженные ее неожиданным сопротивлением, немцы перенесли на нее весь огонь и быстро подбили.
