Паника – страшная вещь!
А пожар в море – для сухопутного человека – вообще кошмар.
Вот и рванулись наверх очумевшие от страха солдаты, сбивая с ног матросов и мешая им предпринимать хоть какие-то осмысленные действия по спасению кораблей. Возможно, что-то еще можно было бы исправить, загнать, наконец, пассажиров в трюмы или попросту подключить их к этой нужной работе, но с борта суденышек ударил свинцовый вихрь. Жуткой смертоносной косою прошелся он по палубам кораблей, сметая за борт одиночек и отрывая руки-ноги тем несчастным, что попали под огонь. Тяжелая пуля, попав в толпу, разом валила двух-трех человек – пробивая навылет столь хрупкие человеческие тела… И на кораблях воцарился хаос… И, хотя обстрелу подверглись лишь те из них, которые стояли с краю – этого хватило. Никем не сдерживаемое пламя встало над их палубами. А те из них, кому посчастливилось не попасть под удар зажигательных снарядов, лихорадочно рубили якоря, стремясь поскорее уйти от своих, охваченных огнем, собратьев. Тем паче что загоревшиеся корабли уже начало сносить ветром вглубь строя прочих судов. И никакие потери сейчас уже не имели значения – огонь, вот что было главной опасностью!
Очнувшись от созерцания страшного зрелища, вахтенный офицер корвета перегнулся через перила и отдал команду. Бросились к пушкам матросы…
Поздно.
На палубе непутевого суденышка что-то фухнуло, прошипело – и дымная струя огня, преодолев четверть кабельтова, прошлась точно по юту сторожевого корабля. Сместившись влево, она, скользнув по мачтам, зажгла паруса. И пройдя по палубе с десяток метров, остановилась.
Все…
С охваченной огнем палубы вразнобой хлопнуло несколько выстрелов – кто-то отчаянный решил попытать счастья, обстреляв вражеское судно. Небезуспешно – один матрос рухнул с его борта в воду, второй схватился за простреленное плечо. Взамен с борта суденышка гулко прогрохотали выстрелы, свинцовый шквал стеганул по корвету, сразу добавив на сторожевом корабле бардака и раненых.
Выскочившему из каюты полусонному капитану хватило пары секунд на осмысление обстановки – она была весьма фиговой…
– Спасайтесь, Джейкобс! – крикнул он лейтенанту – Уводите людей! Пожар нам не потушить!
Он был прав – добрая треть матросов палубной команды уже не имела возможности хоть как-то участвовать в бою. По причине смерти или тяжелых ранений.
– Да, сэр! А как же вы, сэр?!
– Мое место здесь! – и отбросив шляпу, капитан лихим прыжком перемахнул прямо через перила. Ударившись ногами о палубу, он на секунду присел и, выпрямившись во весь рост, бросился к пушкам. Прикрывая рукавом лицо (вокруг уже вовсю бушевал огонь), капитан проскочил к ближайшему орудию. Споткнувшись о тело убитого канонира, он подобрал валявшийся рядом пальник. Теперь бы еще пушку довернуть… тяжело. Внезапно над ухом он услышал чье-то тяжелое дыхание, орудие пошло легче… капитан обернулся.
– Палмер?
– Я, сэр! – отдуваясь, произнес боцман. Драчун и выпивоха, он, тем не менее, свое дело знал хорошо и, отличаясь крайне сварливым и неуживчивым характером, держал команду в ежовых рукавицах.
– Что вы тут делаете?! Я отдал приказ покинуть корабль!
– Но кто-то ведь должен помочь и вам, сэр? Пойти на дно, не сделав даже выстрела по противнику – не к лицу британскому кораблю, сэр!
– Доворачивайте, Палмер! Еще левее… так!
Ствол орудия шевельнулся, выцеливая противника. А там уже забегали матросы, суденышко, совершенно спустив паруса, тем не менее, хода отнюдь не утратило, напротив – даже прибавило скорости. Оно слегка накренилось на борт, описывая поворот. До борта корвета донесся монотонный перестук: что-то заработало на борту судна. Какой-то механизм.
– Так, Палмер! Пали! – приник к орудию капитан.
Пятифунтовое ядро, пущенное с короткой дистанции, ударило судно противника прямо в борт, ближе к корме. Что уж там ему повредили – Бог весть, но равномерный перестук оборвался, и потерявший ход кораблик стало сносить в сторону.
– Есть, Палмер! Мы ему врезали! – вскочив на ноги, капитан взмахнул рукой. – Давай, двигай к той пушке – добавим ему…
Бушевавший на палубе огонь тем временем добрался до вынесенных к пушкам картузов с порохом…
Сброшенного взрывом в воду боцмана подобрала одна из шлюпок, уходивших от стремительно тонущего корвета. А тела капитана – так никогда и не нашли.
3Только к вечеру следующего дня удалось потушить пожары в порту. Дымящиеся остовы кораблей кое-как оттащили в сторону и оставили догорать. Тушить их было небезопасно – то и дело там что-то взрывалось. Огонь добирался до крюйт-камер и перевозимого на кораблях боезапаса экспедиционного корпуса. И тогда очередной взрыв разметывал вокруг горящие куски того, что некогда звалось «кораблем Его величества».
Потери были воистину страшные!
Полностью сгорели и взорвались четыре боевых корабля и девять транспортных судов.
В той или иной степени получили повреждения еще семь кораблей, причем два из них, пострадавшие от близких взрывов, хоть и остались на плаву, еле-еле держались на поверхности. У оставшейся пятерки был сильно поврежден рангоут и почти уничтожен огнем такелаж. Ни о каком их выходе в море речи и быть не могло.
Потери же, понесенные десантом – вообще не поддавались учету. Спасаясь от огня и под действием паники, солдаты десятками бросались в воду, пытаясь добраться до столь вожделенного берега. Но, увы, это удалось очень немногим… Два транспортных судна, перевозивших лошадей – погибли вместе с ними. Не спасся ни один человек и ни одна лошадь. Загорелся и утонул транспорт, перевозивший пушки – на дно ушло сразу сорок пять орудий!
Только на то, чтобы хоть как-то залатать наиболее зияющие дыры, потребовалось бы не менее двух недель. И это – по самым скромным подсчетам.
Словом, выход эскадры в море – стал совершенно невозможным.
Понесли потери и нападавшие.
Помимо подбитого сторожевым корветом суденышка, которое было брошено экипажем и впоследствии взорвалось, разметав обломки на десятки метров, был потоплен еще один его собрат – тут уже внесли свою лепту береговые батареи, накрыв нахала метким залпом. Суденышко загорелось и, спустя краткое время, тоже взорвалось.
А вот взять пленных членов экипажа – не вышло. Оставшиеся суда, выпустив все свои зажигательные снаряды, бесстрашно лавируя среди всплесков воды, поднятых ядрами, бросились на помощь своим товарищам. По ним сейчас стреляли изо всего, что могло это делать! Даже солдаты береговой охраны – и те разрядили свои ружья, надеясь, пусть и случайно, но зацепить пулей хотя бы одного нападавшего. И им это удалось! Все видели, как с бортов этих отважных корабликов падали люди, сбитые пулями. В ответ кораблики открыли огонь по берегу, сметая с брустверов любителей пострелять, и теперь уже солдатам пришлось срочно искать укрытия. Досталось и артиллеристам батареи – выкосили почти всех канониров. Замолкшие пушки так и простояли в одиночестве до конца боя – стрелять из них было больше некому. Зарядить-то – зарядили, а вот кто будет наводить? Не палить же наобум?
