— Потом объяснишь, кто такие кутюры, - хмуро говорит первая из них, которая держит ребёнка.
- Куда дальше? — уточняет вторая, затягивая на талии подобие пончо.
- Асем сказала, чтоб вы сели верхом на наших коней и отпустили поводья. Кони, вроде, дальше сами знают, куда вас везти. — С сомнением смотрю на троицу и добавляю. — Правда, она не сказала, куда девать вашего ребёнка. И как вы с ним поедете — раз коней только пара.
Девицы, презрительно фыркнув и не удостоив меня даже взглядом, только и бросили:
— Веди к коням.
Асем, видимо, предусмотрела что-то такое — потому что пару жеребцов на всякий случай оставила у главной коновязи базара.
Девчонки, увидев лошадей явно знакомой породы, ускорили шаг. Пошептав что-то над ушами копытных, они буквально взлетели в воздух (ребёнок, как оказалось, этому не помеха) — и через пару мгновений уже быстро рысили по направлению к городским воротам:
— Спасибо, - только и озвучила через плечо та из них, которая была без младенца.
— Не особо похоже на благодарность, — весело заржал сбоку явно захмелевший от выпитого барон. — Хм. Если честно, я вам поначалу позавидовал. А теперь завидую сам себе, а-га-га-га-га… с такими-то вашими расходами.
— Не понял.
— Ну, две такие самки! А по поводу денег вы не особо расстроились… теперь вижу, что от их женских прелестей вам не особо досталось, — кажется, он, спохватившись, решил запоздало проявить тактичность.
— Так я же вам сразу откровенно обозначил свои интересы. Они лежат никак не в области прикладной физиологии…
— А-га-га…, - в порыве чувств, продолжая ржать, Торфаальд мощно задвигает меня ладонью по плечу. — Задорно. Благодарю за представление… Ну что, во дворец?! Я там найду, кто поможет оценить камни, плюс в курсе последних биржевых цен. Между прочим, если захотите продать что-то сверх сотни золотых, тоже можем договориться.
— А удобно?.. — с сомнением оглядываю себя. Если в этом мире встречают по одежде, то я не в лучшей форме. — Если не секрет, во дворце кроме графа есть кто-то, кто может вам приказывать?
— А что вас смущает? — мгновенно напрягается дознаватель.
— Там, откуда я родом, говорят: «У вас никогда не будет второго шанса произвести первое хорошее впечатление». А я в таком затрапезном виде.
— Нормальный у вас вид, — он подхватывает меня под руку и увлекает по улице. — Да и дворян там сейчас не так чтоб много. А вы в любом случае с мной. Заодно, с графом вас познакомлю: он мне не простит, если вы и ему камни не предложите.
* * *
По дороге в замок пешком Торфаальд полностью протрезвел. Да и что там было, одной бутылки вина…
Новый знакомый, хотя и был местами зажат эмоционально, в целом впечатление производил нормальное. Даже рассказал пару моментов о зверствах в Степи, которым лично стал свидетелем.
- К сожалению, вы не сможете защитить всех нуждающихся, — заметил на ходу барон, философски вздыхая.
Как и всякому аристократу, тупая резня была ему неприятна, даже если речь шла об инородцах. Особенно если среди них водятся девчонки с такими формами.
- Вообще, я с уважением отношусь к вашему благородству и бескорыстию, — добавил дознаватель, припоминая немалую стоимость свободы пары орчанок и бесполезного к ним довеска в виде младенца. — Хотя и считаю сами усилия, в целом, абсолютно напрасными. Не поймите превратно! У вашего брата-мага вообще свои взгляды на вещи! Но море решетом не вычерпать…
- Знаете, у орков есть религия, — пятнистый отчего-то оживился. — Она местами очень похожа на то, что есть у меня на родине. Вот там как раз на эту тему притча…
- Какая?! — подобные истории барон любил. — Внимательно и с интересом послушаю.
- Когда хотели сжечь их пророка по имени Ибрахим, мир ему и благословение, как они говорят; один из муравьёв стал носить воду в своем рту на костер. Тогда остальные звери спросили удивленно: «Разве ты надеешься своей водой загасить это пламя?»
- Занятно, — хохотнул дознаватель. — А что муравей?
- А муравей ответил: «Нет, я не надеюсь, что смогу его затушить. Но я надеюсь, что когда Бог спросит у меня "ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, КОГДА СЖИГАЛИ МОЕГО ПРОРОКА?!", то это будет моим оправданием перед Ним».
- Хм. Поучительно… — Торфаальд местами впечатлился образностью чужого эпоса. — Так, Вадим. Вначале идём к графу. Переложите часть камней, которые готовы ему показать, в отдельный карман — он наверняка захочет что-то приобрести и для себя. И если войдёт его дочь либо жена — умоляю, не отвечайте на подначки.
Глава 28
- У нас сегодня смотр, так что буду поздно, — Ло, махнув на прощание рукой, направилась к двери.
- Погоди, — хмуро уронил со своего места Тангред. — Поговорить надо.
Он, по локать в муке, как заправский пекарь-тестовод, месил то самое тесто.
- Говори? — удивленно обернулась на его голос дроу от выхода.
Вместо ответа, гном молча кивнул на двух играющих на кровати девочек.
Затем вытер руки о чистую тряпицу, попробовал на язык кусочек того, что замесил, и решительно потащил фартук с себя.
Накрыв им кадку с будущими караваями, он первым прошёл к двери и распахнул её перед женой. Оказавшись на улице, он придержал свою половину под локоть и указал глазами на уличную беседку.
- Ой, вот только давай без твоего занудства, — мгновенно уловила, к чему все клонится, Ло. — Ещё на улице давай отношения в очередной раз выясним…
- Пошла и села. — Шёпотом прорычал Тангред, шагая к означенной беседке первым.
- А ты на себя много не бери. Оно ведь как аукнется, так и откликнется, — прохладно, но вежливо, сказала в спину жена.
Направляясь, тем не менее, за ним.
Благодаря двум бывшим сослуживцам Ло устроилась инструктором в какую-то местную человеческую богадельню, в которой готовили то ли гладиаторских бойцов на кулаках (не до смерти, только до потери сознания), то ли попутно размышляли и об открытии своей фехтовальной школы.
Последнее бывшему полусотнику гномьего войска было непонятным.
Если бой на кулаках до победителя понятно чем закончится (хотя и тут возможны варианты, ох как возможны!), то как должен выглядеть потешный бой на боевых клинках, он не представлял. По крайней мере, не представлял себе так, чтобы гарантированно обойтись без убитых.
Ло подвизалась чем-то вроде инструктора, причём сразу по нескольким дисциплинам. Ее бывшие сослуживцы, каким-то образом поручившиеся за неё перед городским начальством, обеспечили соплеменницу вполне пристойным жалованием, из которого она только супругу отдавала чуть не пару золотых в несколько дней (а ещё что-то оставляла на расходы себе — но тут было неизвестно в точности, сколько).
Раньше это были бы деньги хоть и уже не смешные, но и далеко не первые.
Сейчас же, по нынешним временам, ещё и в землях хуманов — они очень рядом стояли с целым состоянием. По крайней мере, из клоповника третьеразрядных апартаментов они тут же переехали в съёмный дом. Небольшой, далеко не в центре — но, считай, в свой собственный и в тихом хорошем месте.
Больше всего лично Тангреда радовала пристройка, в которой со временем он намеревался разместить собственную мастерскую (благо, женскую часть его семьи это помещение не интересовало ни в какой роли, особенно в качестве кузницы).
Из минусов — жена стала приходить поздно, порой далеко заполночь. Часто от неё пахло и спиртным, и дорогими ресторанными блюдами — к великому неудовольствию супруга.
Справедливости ради, плотские утехи после таких её задержек удивляли даже видавшего виды гнома.
Но чем дальше шли дни, тем больше он чувствовал, что между ними словно пролегает пропасть.
