— Мне бы хозяина увидеть, — Женька попытался скрыть удивление, — Богдана.
— Я пока за него. Он занят. — Глаза женщины оставались недобрыми.
— А что случилось? — Саблину совершенно не хотелось встревать не в свое дело, но вежливость обязывала задать ритуальный вопрос.
— Судя по всему, вы не в курсе. — Хозяйка говорил сухим жестким голосом. — Засудили нас. Супруг в тюрьме, имущество наше описано, так что лавка закрывается. Месяц дали, чтобы выехать, а мне в голову не идет куда податься. Крыша над головой временная. Деньги закончились. Товар наш не ходовой. Продается медленно. Хоть сейчас и отдаю по дешевке, только покупателей все равно не густо. — Отсутствие эмоций в голосе говорило о том, что все уже перекипело в душе говорившей.
— Так что и помочь некому? — Саблина неожиданно заинтересовала судьба лавочки.
— Родственники наши далече. Детей бог не дал. Друзей не завели. Продажи встали, а в долг никто не верит. Ничего, справлюсь. — В голосе женщины сквозила такая внутренняя уверенность и сила, что не было никаких сомнений в том, что ей по силам пережить невзгоды.
— А соседи?
— Нет. Богдан нелюдим, да и характер у него дурной. Ни с кем не сошелся.
— Может бывшие пациенты? Я слышал, что ваш супруг многих считай с того света вытянул.
— Хозяйка бросила на советчика такой взгляд, что Женька и сам поразился чепухе, которую высказал.
— А знаете. — Саблин смутился. Говорить банальные вещи было глупо. Посоветовать — не унывать и закрыть дверь с другой стороны — подло. Самый лучший выход — купить все необходимое здесь и дать возможность страждущим чуточку заработать. С другой стороны оказывать благодеяния за чужой счет не входило в планы щепетильного молодого человека. — Мне довольно много всего надо. Давайте вместе подумаем, что может подойти.
— Во взгляде продавщицы впервые с начала разговора начала появляться заинтересованность. — Хочу сразу предупредить. У меня не так много осталось свежих заготовок. Со всей этой историей мы как следует, не подготовились. Только старые запасы.
— Про травы потом поговорим. Мне нужно будет как можно больше спирта. И еще. Можно посмотреть, какие у вас хирургические инструменты имеются. Говорили, что Богдан ими умело пользовался.
— Есть полковой набор. Его из Франции привезли. — Хозяйка вытащила из-под прилавка простой деревянный футляр. — Не волнуйтесь. Товар пока не под арестом, но и его могут скоро описать.
— Ну-ка. Женька заинтересованно уставился на содержимое ящика. Тут были всевозможные ножи, зонды, пинцеты иглы, ножницы, щипцы, но самым главным экспонатом оказалась пила со сменными полотнами. — Нет, только и смог он вымолвить. — Черный металл ему очень не понравился.
— Да это великолепная работа. — Женщина поняла, что паренек решил торговаться ничуть, не понимая в качествах товара. — Его настоящая цена куда как выше.
— Я и не спорю. — Женька тоскливо взглянул на даму. — А бинты и шовный материал имеются?
— Хозяйка пренебрежительно глядя на упавшего в ее глазах юнца достала скрученные рулончики хлопка и различные нити.
— Саблин с тяжким вздохом повертел в руках бинт и решил, что, в крайнем случае — подойдет. А вот нити были совершенно неприемлемы. Ни одна, хотя их было множество. Из кожи, сухожилий, хлопка, коры и еще бог весть из чего. — Ладно. Придется запас расходовать.
— Да что вы все вздыхаете, да рожи корчите. — Обнаженные нервы оказались весьма чувствительны к малейшим придиркам. Испытания последних недель сделали Анфису Игоревну совершенно нетерпимой. Столь наглое поведение мальчишки оказалось последней каплей, и измученная женщина зашлась в истерике. — Я лучшие товары показываю. Таких скальпелей может и в казённой аптеке не сыскать. Богдан самолично все опробовал, а человек он опытнейший. Скольким пациентам операции сделал.
— Хватит. — Саблин откинул доску, проник за прилавок и плеснул женщине в лицо воду из стоявшего тут же стакана. — Уймитесь.
— Ох. — Дама опустилась на стул и опустила голову, уткнув лицо в ладони.
— Ну, ну. Не хотел расстраивать. Зовут, то вас как? — Саблин как ребенка уговаривал раскисшую женщину успокоиться.
— Анфиса Игоревна. — Отхлебнув несколько глотков из поднесенной к губам кружки, хозяйка постепенно взяла себя в руки.
— А я — Евгений. — Женька тоже присел на табуретку. — Так вы мужу и при операциях помогали? В обморок не падали? Крови не боитесь?
— Приходилось и при ампутациях ассистировать. Привыкла. Где только не работали. Он ведь старшим фельдшером службу закончил. Много на своем веку повидал. А когда здесь в отставку вышел, то решил зелейную лавку открыть. В долги влез. Все думал на ноги встать.
— Анфиса Игоревна, а к Вам много народа приезжало. Постоянные покупатели были?
— Зипуны к нам не ходили. Дорогой товар. У бабок на торжище втрое дешевле. К нам кто почище ходил, для кого главное не цена и манеры. Только много ли таких в городе. Про нас только последние месяцы добрая слава пошла, да только весь срок долгам давно вышел. Нам бы еще годик подышать. — Женщина обтерла сухие губы. — Даже если все продать, со всеми рассчитаться не хватит.
— Беда. — Хоть в словах посетителя и было сочувствие, но помочь в этой ситуации было выше его сил. — Мне на днях операцию предстоит сделать. — Женьке действительно было бы трудно обойтись без ассистента. — Только подготовиться надо и помощника найти.
— Женщина взглянула на покупателя другими глазами. — Так вы доктор?
— Да. — Женька не стал придумывать всяческие оговорки, решив сказать правду. — Только обучался далеко отсюда.
— Вот оно что. Тогда понятно, почему вам не нравятся наши инструменты. — Хозяйка уже успокоилась. Посетитель выглядел слишком молодо, чтобы производить впечатление состоятельного покупателя, но звание лекаря делало его в глазах Анфисы Игоревны особенным. — Если необходимо серьезно поговорить, то лучше это сделать не здесь, а в доме.
Столовая, куда Анфиса провела гостя, показалась очень уютной. Стену украшали часы с круглым циферблатом и гирями в виде смешных бочонков. На небольшой полке умастился ветвистый подсвечник с огарками сальных свечей. Возле прямоугольного стола, накрытого скатертью, красовались четыре стула, а в уголке располагался диван с пышными подушками. Буфет, прикрывшийся вычурными дверцами, словно нависал над столом, упираясь дубовой головой в невысокий потолок. На широком подоконнике лежала поврежденная статуэтка, изображавшая некогда, вышедшую из вод Афродиту. Пол был покрыт половиками, которые предавали комнате уж вовсе эклектичный вид.