Первым делом явился в Кремль, проверить и настроить ход часов в 'кабинете' у великой княжны. Само наличие этой комнаты, с постоянно сидящим в ней писцом, коротким, но ежедневным присутствием самой Елены вызвало у меня шок еще в прошлый раз, как часы настраивал. Часовщик на Москве есть, ставили без меня, сейчас заглянул только проверить, всё ли ладно, правильный ли уход. В прошлый раз я лишь оставил небольшую записку о регулировке, чистке и смазке. Как выяснилось, в этот раз я зря привез полноценное руководство ‑ и без меня справились.
От боярина Шуйского заказ принимал ‑ чистая комедия. И неприятно ему, что я сразу к нему не сорвался, и часы хочется от того же мастера, что и у великой княгини, и денег жаль, и чтоб красиво было ‑ цирк с конями.
‑ Может, боярин, я с тебя только за серебро, что на часовой диск возьму, а ты мне года через два поспособствуешь? Хочу поместье откупить, так замолвишь словечко, чтоб разрешили?
‑ Небось, еще и цену поменьше попросишь?
‑ Хотелось бы, да только не будешь же ты, боярин, сам в дела эти лезть. Не по чину, как я разумею.
‑ Еще как по чину. Дума и помощь служилым, кого ранят тяжело, к примеру, выделяет. Назначим тебе рублей полста, и будешь до скончания века своего копить.
‑ Да уж, тяжко может оказаться... Всякого удоволить, считай, жизни может не хватить.
‑ Телепнева сына ты удоволил уже. Думским даров поднесешь, я скажу, кому чего, потом в казну внесешь, как приговорим, по‑другому не будет.
Вышел я от Шуйского, как говорится, в глубокой задумчивости. Конечно, здесь взятка ‑ норма жизни, но не предполагал, что настолько.
Так, а что это за птичка такая, не яркая, но пестрая? Где‑то я видел этого иноземца, спутать трудно ‑ лицо, как у некоторых старых, в чинах, КГБ‑шников, со следами принятия 'сложных' решений ‑ о тихих ликвидациях, например, или форсированном допросе. Очень губы характерные, а для довольно молодого лица и необычные. И заходит человече на двор к Шуйскому, у которого я в первый раз был сегодня ‑ а значит, видел в другом месте. Вряд ли он боярину родич, с бритой‑то по немецкому обычаю мордой. Ну да ладно, другие темы есть для размышлений ‑ куда и кого в набег сговаривать, потому как честным трудом я пока дары и выкуп за поместье не потяну.
‑ Василий, поворачиваем‑ка обратно! ‑ вспомнил иноземца, жаль не сразу. Тихий и скромный помощник лекаря, скорее даже слуга ‑ мешок поднести, дверь открыть. В Кремле я его хозяина видел ‑ и 'слугу' там же. Именно так, в кавычках ‑ потому, что не бывает у обычных слуг таких рож. И глаза умные слишком, для человека на побегушках, которого, например, лекарство отвезти посылают.
Англичанин запел быстро, стоило ему только оказаться в небольшой подвальной комнатушке в доме Оболенского. Брали его люди Ивана Федоровича, перехватили на улице, зазвали в усадьбу ‑ а там и повязали, предварительно оглушив. Допрашивали его подробно, несколько дней, и результат оказался неожиданным. Человечек оказался не наемником‑отравителем, а 'помощником по культуре', как говаривали в более поздние времена, присланным из Голландии. Причем от солидного торгового дома ‑ из тех, что тон в торговле задают. Лекарь‑итальянец оказался настоящим врачом ‑ ему просто приплатили и хорошенько припугнули. И появился в Москве вполне обычный коммерческий агент влияния, стремящийся через давно известных бояр добиться для нанимателя монополии на торговлю с Новгородом, или хотя бы преференций. И всего криминала за ним ‑ несколько подстав, организованных дорогим конкурентам. Дело житейское ‑ считай, не вражьи козни раскрыли, а почти ангела инкогнито. Но всё это я узнал лишь через несколько лет ‑ а тогда просто 'стукнул', переночевал у Оболенского в доме, да и поехал поутру домой. Привлекут Шуйских или нет ‑ неизвестно, а заказ дан, надо работать.
Всё‑таки за спесь у местных отвечает какой‑то специальный орган, к двадцатому веку у большинства атрофировавшийся. Едва я начал отлаживать часы для Шуйского, как посыпались заказы ‑ от Старицкого, Михайлы Глинского, потом еще новгородец один приперся, с заказом от 'группы товарищей'. И всем нужны совершенно одинаковые часы, только с разным оформлением. Несколько позже до меня дошла причина такого спроса ‑ часов с вращающимися стрелками здесь немного ‑ я так и вовсе не увидел. В основном крутится часовой диск, показывая время с соответствующей точностью ‑ чтобы промахнуться меньше, чем на пять минут, нужна специальная практика. Соответственно, часы с двумя стрелками разлетелись, как горячие пирожки. Что Василий успел сделать, отгрузил новгородцу после недельной проверки. Полезный товарищ этот Федор Яковлевич, через него еще и канал поставки приличной латуни удалось наладить потом. Но и торговец не из слабых ‑ попробовал получить эксклюзив на продажу. Тут уже у меня взыграло самолюбие ‑ предложил ему сначала обеспечить хотя бы два десятка заказов в год, и поставку материала, тогда и поговорим, мол. Яковлевич задумался, поглядел так ‑ с уважением, и торг пошел веселей. В итоге договорились пока о временном торговом представительстве по Новгородчине, совмещенном с коммерческой разведкой. Мне важно знать, почем и какие часы идут в Европах, и то же самое о Новгороде ‑ основном, как ни крути, морском порте княжества.
На смотру я выглядел не очень ‑ завез, называется, заказы Шуйскому и еще кой‑кому из 'господ земли русской'. Как оказалось, за меня похлопотали аж двое ‑ Овчина‑Телепнев‑Оболенский, и нынешний заказчик. Пришлось срочно, за неделю организовать подарки думским боярам и всяческим дьякам ‑ сами, верно, знаете, насколько дороже срочный товар бывает. Хорошо еще, приказчик Глинских свел меня с очередным новгородцем ‑ у того сынок повадился на восток ушкуйничать ходить, и срочно требовался хороший доспех. Продал ему свою броню за тридцатник, а из Москвы выехал ‑ с десяткой в кошеле, хорошо еще, что Перса продавать не пришлось. Зато в сумке лежала выкупная грамота ‑ удалось и думское решение быстро пробить, и в казну за поместье внести. Зато теперь можно разворачивать заводик ‑ главную угрозу ликвидировали, остались татары и Литва ‑ мелочь, против княжьих‑то дьяков.
‑ Что же ты, Олег, холопа лучше себя прикрыл‑то? Не будь ты вотчинником теперь, урезал бы тебе поместье!
‑ Не серчай, воевода, год, много два, и снова в доброй броне буду. Зато сей год впятером от поместья пойдем, одного деревенского продаться сговорил.
‑ А в остальные‑то годы, опять четверых выведешь?
‑ Уж как приписано, так и будет. Только, ежели коней добрых найду, в доспехе навроде старого моего.
‑ Гляди, будущий год и пятерых не зачту! Писано с твоего поместья четверо, двое в куяках, да двое в тяжелой, крупной ковки, с наручами и налядвенниками, вот и выводи!
