Отпил я из кубка и понял, что это есть гут. Еще Суворов, который Александр Васильевич, генералиссимус, граф Рымникский и князь Италийский сказал: «После бани, штаны продай, да выпей». Хотя с большим удовольствием я употребил бы сейчас водки, на край крепкого кальвадоса, но его пока тут не делают. И делать не будут лет так сто еще. Большое упущение для нормандцев. Теперь кальвадос производить будут баски. Сидр же они уже делают. На этой мысли я плотоядно осклабился — как же: нашел еще один экспортный товар для своего королевства, или как тут говорят — ренио. Особенно ценный товар для моряков дальнего плавания. Хорошее такое импортозамещение для еще не придуманного рома, если не заморачиваться долгими выдержками. Все равно коньяк не переплюнуть. Ну, так «басконьяк» будет не хуже для мой казны, раз уж в современной мне Франции кальвадоса выпивают в разы больше коньяка.
Одевшись в чистое, я дал партийное задание Микалу: до чиста отмыть Филиппа, который растерянно стоял рядом и со страхом ждал помывки как экзекуции, и прошел в свою комнату отдыхать до обеда, который тут подают в нормальный русский ужин.
Все же повезло нам с отелем, надо признаться, хотя и случайно все вышло, прям «рояль в кустах» — размышлял я, растянувшись на прохладных льняных простынях. Послали матросика за телегой, чтобы барахло наше отвезти — не оскорблять же боевых коней поклажей на виду третьего сословия. А тот на бегу наткнулся на ослика нашего гостеприимного хозяина.
В итоге прибыли на пристань они оба, сидя в повозке и нещадно погоняя осла. Успели к нам сразу же за таможенниками, которые брали с барки побережное.
Матрос не удержался сразу рассказать отельеру о двух принцах со свитой, которым надо найти приличный постоялый двор. Тут уж энтузиазм папаши Дюрана просто зашкалил. А я потерял возможность путешествовать инкогнито. Но все равно хорошо. Палуба барки успела надоесть. А тут я развалился как белый человек…
И уснул.
Вечером в разгар «дыма коромыслом», когда я, стащив с трех девиц юбки, заставил их вытащить наружу сиськи и танцевать на столе «крези хорс», потому как не смог им доходчиво объяснить, что такое канкан, приперся какой-то юный хмырь в белом жакете с черными «горностаями» на груди и стал требовать наваррцев.
Уронив челюсть, этот дамуазо ошарашено разглядывал развернувшееся на столе действо. А посмотреть там было на что, даже для моего современника, избалованного интернетом.
Дамуазо, отметя все его возражения, тут же накатили «штрафную», не «кубок орла», конечно, на что-то вполовину того. Пусть скажет спасибо, что не водки, как завещал нам царственный алкоголик.
Затем еще — «по наваррскому обычаю»: между первой и второй промежуток небольшой. Сами понимаете…
Потом перешли на: «ты меня уважаешь?»
Дальше просто положили этого дамуазо под стол, чтобы никому не мешал оттягиваться разнузданностью. Потому как, если пьянка мешает работе — бросай ее.
Веселые девки, числом с чертову дюжину, оказались как на подбор не младше пятнадцати и не старше двадцатника, на мордочки симпатичные и малой общей потасканности. В меру разбитные. Вином вусмерть не упивались. Украшением стола работали «на хорошо и отлично». Проститутским млядством креативного класса третьего тысячелетия от них и не пахло. В то же время психику имели пластичную и новизны не чурались.
Еще бы — за такие деньги! За эти деньги они даже помылись!
Смотрящей «мамке» их было уже за тридцать, но все еще она хороша была собой, стервь. Выглядела лучше половины своих подопечных. Ее почти сразу утащил сержант куда-то на двор, и мы ее больше не видели.
Потом выяснилось, что сержант на конюшне ее вовсю пользовал сам и дал попользоваться по очереди караульному копью, которое охраняло нашу разнузданность. Но только тем, кто с поста смениля. Так она потом эту конюшню покидать не хотела. Все ждала смены караула.
Соответственно научили девок хором петь «Все могут короли…».
Потом я запустил в массы «Барона Жермона» с минимальной переделкой «Паук Луи уехал на войну…», а все остальное оставил как есть.
И орали самозабвенно, периодически ухахатываясь, что мужчины, что женщины.
Она могла бы подурнеть
И даже просто помереть.
Но ей не дали…
Маркиз Парис, Виконт Леон,
Сэр Джон, британский пэр,
И… конюх Пьер. Текст Юлий Михайлов (Ким).
Потом мой шут, пьяненько улыбаясь, сказал, что с точки зрения классического стихосложения тут все неправильно, но менять ничего не нужно. Ибо гениально!
А еще через некоторое время, подхватив приглянувшуюся блондинку, я покинул этот вертеп и забурился с девицей в свою спальню — сбрасывать «дурную кровь» и утолять взбушевавшийся спермотоксикоз.
Хорошо оттянулся. В полный рост.
Проснулся с рассветом без похмелья и с прекрасным настроением.
Хорошо быть молодым!
Девчонка совсем голенькая спала на животе, веером раскинув на полкровати длинные золотистые волосы и поджав под мышку одну ногу. Но мне это спать не мешало — сексодром был знатный. В ширину как бы ни больше, чем в длину. А новые тюфяки из конского волоса — хай-тек по местным временам.
Я не стал будить случайную подругу. Наработалась девочка. Всю ночь под моим руководством «Камасутру» изучала. Сначала отбрыкивалась, типа: грех это, такое вытворять — дьявола тешить, но потом, когда поняла: какое ей выпало нехилое повышение квалификации в профессии — только давай. Показывай как еще можно. А вот что вся эта насладительная акробатика пришла из Индии, до нее доходило с трудом. Она про Индию совсем ничего не знала, да и знать не хотела. Для нее и Наварра-то как на другой планете. Типичная «курочка». Такие любят только себя и деньги. Но в бывшем сосредоточии своей девичьей чести прятала талант, а это в ее профессии главное.
Вышел в харчевню. На кухне служанка, которая приносила мне вчера в ванную сидр, разжигала плиту, возясь с лучиной. Пара девчонок — подростков толклись рядом — у нее на подхвате.
Увидев меня, вскочили и поклонились.
— Что желает Ваше Высочество?
Заказал себе хлеб со сливочным маслом, твердый сыр, кофе и яичницу с беконом. Уточнил: жареную, с глазами. А то еще сделают пашот, а я его не люблю.
«Сарацинская зараза» в заведении нашлась, но подали они ее с молоком. Латте, так латте, не стал я привередничать. Может они нормально черный кофе варить не умеют. Не на себе же проверять?
Заодно приказал найти Микала, разбудить и ко мне доставить.
К моменту подачи на стол яичницы, валился в помещение здоровый детина с мешком на плече — посыльный от булочника со свежим хлебом. Серым, ноздреватым и очень вкусным, слегка пахнущим тмином, еще хранящим тепло печи, в которой его выпекали.
