— Не переживай, Вельяминову это авто больше возить не будет. А рыбам на дне залива сигары не понадобятся.
— Лучше не стало, — вздохнул я, — бедолагу водителя вместе с машиной на корм рыбам пустишь? Он ведь даже неодаренный. Совсем силушки покинули?
— Если хочешь, могу оставить его в живых, — предложил Коновницын.
— Плохая идея начинать беседу со лжи, боярин, — покачал я головой.
— Твоя правда, — отозвался Коновницын, — этот парень уже мертв.
— Зомби-водителя у меня еще не было, — усмехнулся я, но боярин шутку юмора не оценил.
Больше Коновницын-водитель ничего не говорил. Я тоже предпочел бы обсуждать дела с его настоящим телом и не в тачке Вельяминова, поэтому молча смотрел в окно, отслеживая маршрут передвижения и собирая доступную информацию.
Меня интересовал только один, вполне очевидный вопрос, который я мог спросить сейчас. Куда именно мы едем. Но задавать его не было никакого смысла.
Боярин не скажет. Поэтому оставалось только ждать.
* * *
Спустя сорок пять минут пути мы оказались на южной окраине города. Спальные районы здесь сменились нежилые помещения, брошенные заросшие поля, заправки и заводы. Заехав еще глубже в самую глушь, мы остановились у огромного кирпичного сооружения.
Внешне постройка напоминала заброшенный завод. Отсюда я не улавливал никаких энергетических потоков, но подметил подозрительно идеальную границу, за которую не переступали растения, будто упираясь в незримую преграду.
Зомби-водитель выпустил меня перед двустворчатым металлическим входом с облезлой краской и умчал прочь. Искать водоем поглубже, где можно утопить себя вместе с уликами. Откинув мысли о незавидной судьбе бедного работяги, я подошел ко входу и пинком распахнул двери.
Оглушающий звук эхом разлетелся по пустому помещению. Встречать меня никто не спешил, потому я спокойно пошел вглубь, тщательно осматриваясь. Сквозь дырявую крышу пробивал яркий солнечный свет и позволял без использования потоков оценить обстановку.
Но глаз ни за что не цеплялся. Просто горы мусора, пыли, стекла. Ни единого следа энергии или присутствия человека. Я забредал все глубже и глубже, пока не натолкнулся на открытый металлический лифт. Тусклая лампочка над ним мигала грязным оранжевым цветом.
Пару секунд мне потребовалось, чтобы понять, что Коновницын зовет меня азбукой морзе. И это все на что боярин способен? Где ультрасовременное логово? Мощные артефакты и передовые разработки? Неужели все бабки совета уходят на корм для Вельяминова?
Я обреченно вздохнул и зашел внутрь. Платформа лифта издала жалобный скрип и, подняв облако пыли, начала медленно опускаться. Шахта оказалась куда глубже, чем я ожидал. Свет наверху уже даже не было видно, а я все продолжал опускаться. Чтобы хоть что-то видеть в кромешной темноте, пришлось активировать ночное зрение.
На такой глубине, все разработанные маршруты отхода потеряли свою актуальность, но этого мне стало только спокойнее. Ведь что может быть понятнее, чем старая добрая дуэль.
Либо ты, либо тебя.
Ничего лишнего. Ни мыслей про внезапных гостей, ни планы эвакуации, никакого сдерживания собственных сил дабы не зацепить гражданских, никаких последствий.
Походу Коновницын приверженец старой школы. Интересно, дед в моем мире спускался сюда?
С этой мыслью лифт, наконец, остановился и передо мной открылся узкий слабоосвещенный коридор с массивной металлической дверью. В воздухе витал едва уловимый потоковый след родовой энергии Коновницына.
В предвкушении размяв шею, я соединил внутренние потоки и потянул дверь на себя. С трудом, но она поддалась.
— Добро пожаловать, Марк. Прости, не могу предложить тебе обед. Видишь ли, сюда довольно хлопотно доставлять продукты, — меланхолично проговорил Коновницын.
Внутри освещение было куда лучше, и я без труда смог рассмотреть боярина. Опрятный высокий мужчина с тонкой бородой и глубоким мудрым взглядом. Коновницын был одет в строгий костюм черного цвета. Руки, облаченные в кожаные перчатки, были сложены на зонте-трости украшенной старинной резьбой.
На голове боярина привычным образом был надет элегантный старомодный цилиндр черно-золотого цвета. От образа Коновницына веяло благородством, уверенностью и подавляющей силой.
Его потоки струились по телу обманчиво тонким спокойным ручейком, но в каждой его капле было стократно больше силы, чем у среднестатистического одаренного.
За спиной боярина виднелись длинные ряды пыльных ткацких станков. Под потолком висели рейки с подвешенными манекенами, одетые в дорогие костюмы и старинные цилиндры.
Стройные ряды с сотнями и тысячами висящих манекенов уходили так далеко, что даже с усиленным взором я не мог увидеть им конца.
Массивная дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась, стоило мне начать сканировать пространство своими техниками. Спиной я ощутил, как от нее тут же повеяло чистой родовой силой Коновницына. Ее мощь, витающая в воздухе, пробирала до костей и прижимала к земле в десятки раз сильнее гравитации.
— Обойдусь, боярин, — спокойно ответил я, — может перейдем сразу к делу?
Глава 35
— Как пожелаешь, — отозвался Коновницын и между нами, на ровной платформе из-под земли выехал аккуратный круглый столик из черного дерева.
Точно таким же образом, с едва уловимым скрипом старых механизмов, появились еще два красных старинных кресла, обитых кожей.
Я дождался пока платформа остановится и развернется под нужным углом, после чего без стеснения расположился поудобнее, сложив ногу на ногу.
При этом я боковым зрением пристально следил за Коновницыным. Каждое действие боярина было выверенным и точным. Ни единый мускул не шевелился без причины. Коновницын грациозно сел напротив, не издав ни единого звука. Создавалось ощущение, будто само пространство вращается вокруг боярина, а не наоборот.
Дыхание, сердцебиение, давление, потоки. Коновницын идеально контролировал каждый аспект функционирования своего тела. По отдельности в этом не было ничего особенного, каждый одаренный способен на это, но боярин безукоризненно и грациозно исполнял это в комплексе и визуально для него это давалось также просто, как дышать.
— Подлинный бержер царской семьи, настоящий раритет, — присвистнул я, бережно проводя пальцами по старинному креслу-артефакту, в котором до сих пор струились остатки силы европейских королей.
— Просто старый хлам, мне понравился их цвет, — равнодушно ответил боярин, — восемнадцатый век. От силы Людовика пятнадцатого они сохранили только зловонный запах его задницы. Если доведется, как-нибудь покажу тебе вещи гораздо более занятные.
— Мой дед был здесь? — ощутив, едва угасшую до боли знакомую крупицу энергии, спросил я.
— Сидел в этом самом кресле, — невозмутимо кивнул Коновницын, — к слову, тоже намеревался меня убить.
На миг я напрягся, но быстро вернул себе контроль. Плевать, что он знает. Это ничего не меняет. Я знал на что иду и против кого.
По какой-то необъяснимой причине, мои инстинкты требовали явиться на встречу любой ценой. И даже сейчас, оказавшись в ловушке с самым опасным одаренным на планете я не сомневался в верности своего решения.
— И тебя это не смущает?
— Ничуть, — сверкнул глазами боярин, — я человек широких взглядов и с уважением отношусь к чужим решениям.
— Брось, тебе просто интересно играть с людьми, — хмыкнул я.
— Так и есть, — не стал отрицать Коновницын, — в столь скудном мире мало вещей, стоящих моего внимания. Непостоянство людей одна из них. Порой попадаются действительно любопытные экземпляры.
— Как Борис Жуков?
— Да, — кивнул Коновницын, — Или такие как ты. Больше недели ломаю голову, чем твоя семейка так полюбилась Высшим, что заставила их выйти из спячки. Да, Борис Жуков по молодости наделал шуму там, где не стоило, но не он первый.
