Рудольфом Фенц. Молодой человек в странном одеянии, непонятно откуда появился в 1950-м году в Нью-Йорке, посреди улицы, и тут же был сбит автомобилем, что создало большие трудности с выяснением его личности.
Определить, кто он, оказалось очень сложно, поскольку в его кармане была обнаружена лишь визитка с адресом (но по этому адресу полицейские обнаружили лишь коммерческую лавку, где о погибшем даже не ведали). Там же был пивной жетон из бара, о котором никто в Нью-Йорке не имел ни малейшего понятия, письмо, датированное 1876-м годом, и несколько устаревших долларовых банкнот. Правда, все эти явно антикварные вещи почему-то выглядели как новенькие.
Полицейские все-таки установили личность погибшего, с трудом, но отыскали престарелую вдову, которая сообщила, что отец ее мужа Рудольф Фенц на самом деле пропал в 1876-м году в возрасте 29 лет, и больше его никто никогда не видел.
Практически все эти перемещения носят случайный, незапланированной, спонтанный характер. Предполагаю, что они связаны с нечаянной активизацией каких-то неизученных функций нашего головного мозга, который входит в резонанс с какими-то внешними колебаниями на квантовом уровне — и тогда случается перемещение. Ну а мы…
— Ну а вы, насколько я понял, проникли в прошлое контрабандой, — улыбнулся князь.
— Да, причём, после прибытия Симоны, уже повторно. Хотя намерения такого не имели, — поддержал шутку князя Сценарист.
— Так что, Александр Михайлович, отвечая на Ваш вопрос, — в гости можно ожидать кого угодно, и когда угодно. Я больше скажу — даже не представляю, сколько и где, уже сейчас находится в прошлом путешественников из будущего. После активации портала посредством адронного коллайдера возможность перемещения резко упростилась…
Но подлодка из 1943-го года — это из другой «оперы». Портал коллайдера каким-то образом ограничивает перемещения сферой с диаметром в 30 метров, а лодка в три раза длиннее. Так что, скорее всего, она прошла через какой-то другой портал… Вполне возможно, её команда даже не поняла, что они уже не «дома», а «в гостях». Но, как люди военные, увидев бой японского флота с неприятелем, они не могли остаться в стороне, вот и поучаствовали…
С этого момента придётся помнить, что всё, что мы делаем, может быть не единственным неучтённым фактором, и никто не знает, где, в каком виде, и в какой форме этот фактор может проявиться, а может, уже проявляется…
Чтобы победить, нужно не много стрелять, а много думать, чтобы потом выстрелить один раз.
Теплым апрельским утром авангард 1-й японской армии пересёк границу Российской империи в районе станции «Забайкальская». Разведка, разосланная по окрестностям Транссиба, почти сразу принесла подтверждение правильности принятого решения об изменении плана войны с Россией.
На поспешно брошенных аборигенами приисках и хуторах, в схронах и тайниках, сработанных незамысловато, на скорую руку, шустрые японские разведчики исправно находили золотые следы в виде оставленных кисетов со следами хранения золотого песка, многочисленные инструменты для добычи золота, и даже случайно оброненные самородки.
В районе Даурии дозор наткнулся на спешно удиравший от оккупантов обоз, в котором было найдено целых два фунта золота, уже переплавленного в золотые слитки. Охрана обоза, правда, оказала сопротивление, и, стреляя на удивление метко, успела убить и ранить нескольких офицеров дозора. Затем, резво пустилась наутёк, огрызаясь редкими, но настолько злыми залпами, что дозор предпочёл прекратить преследование и заняться изучением захваченных трофеев.
Кроме найденного золота, самым ценным в обозе было сопроводительное письмо к золотопромышленнику Второву, содержавшее крайне интересную информацию о товаре, уже отгруженном на городские склады, и ещё оставшемся на приисках. Эти сведения, опять же, прекрасно подтверждали предположения разведки Японии о более чем богатых трофеях, которые ждали армию в Чите. Оставалось только ускорить движение. Каких-либо серьезных сил у русских впереди не имелось.
Информация о том, что японская армия идёт за русским золотом, неведомыми путями просачивалась к ее офицерам и нижним чинам. Возвращающиеся из дозора товарищи рассказывали о том, что вот тут, совсем рядом, буквально «за углом» они нашли тайник, содержимое которого теперь радовало глаз и карманы.
По подразделениям расползались слухи о счастливчиках, изрядно пополнивших свой багаж ювелирными изделиями. Особенно они усилились после случая, при котором пытавшийся сделать раненому офицеру перевязку, санитар расстегнул его китель, и оттуда, из потайного кармана вывалился кисет с золотым песком и самородками.
Глаза солдат горели, в их головах зрели планы обустройства своей послевоенной жизни, один грандиознее другого. Главное — быстрее дойти и поучаствовать, а там — безбедное будущее, помноженное на славу и почёт победителя гайдзинов. Марш-марш!
* * *
Первый раз авангард был озадачен тихим весенним вечером, у речки с потешным названием Борзя, чьи заболоченные берега уже украшали молодыми листочками немногочисленные, но густые кусты и деревца. Мост через неё был аккуратно разобран и сложен на противоположном берегу. Группа сапёров, отправленная наводить переправу, полегла там быстро и полностью, не успев оказать даже малейшего сопротивления.
Сосредоточенный огонь по прибрежным зарослям ничего не дал — следующая группа сапёров, потеряв на переправе лейтенанта и фельдфебеля, разумно решила не усугублять своё положение, и вернулась в расположение. Полуэскадрон, посланный искать брод, с целью зайти в тыл невидимым стрелкам, тоже вернулся назад, мокрый и грязный, потеряв в болотистой пойме всех офицеров и сержантов, но так и не обнаружив стрелков противника.
Командир 1-й пехотной дивизии генерал Мацумура Канэмото, не поверил в наличие потерь и стрельбы, при полном отсутствии противника, и решил лично провести рекогносцировку местности у переправы. Ровно через 10 секунд наблюдений был убит пулей, вошедшей в окуляр «цейсовского» бинокля любопытного генерала.
Суетившуюся генеральскую свиту невидимые стрелки успели проредить прежде, чем оставшиеся в живых поняли, что самое безопасное положение тела — «лёжа», а самое безопасное место — не ближе, чем 100 метров от берега.
Дальность прицельного боя «трёхлинейки Мосина» со снайперским прицелом превосходила дальность японской «Арисаки» почти на полкилометра, масхалаты, и искусно замаскированные позиции позволяли стрелкам Николая Михайловича безнаказанно выбивать японских офицеров и сержантов, незаметно отступая, прежде чем, японские солдаты выходили на дистанцию прицельного выстрела своих «Арисак».
С наступлением сумерек бой затих, так же неожиданно, как и начался. Когда спешно подтянутая к месту боя японская артиллерия начала планомерно, квадрат за квадратом, засыпать предполагаемые позиции стрелков шрапнелью, «невидимки», будучи уже на безопасном расстоянии, уселись на дрезину, спешно покидая место боестолкновения.
На следующий день, после окончания ремонтных работ, когда движение на железной дороге было, наконец, восстановлено, японские части погрузились в состав, и проехали несколько километров, после
