Сидел, значит, никого не трогал, кроме пирожков, и тут с топотом копыт по притоптанному снегу к крыльцу терема подлетает Агафон на Саврасом, сигает с него и вбегает в дом. Неожиданно. Сейчас должен был инвалид к Туле подъезжать, а тут, вон, нарисовался, и взлетел по крыльцу, даже позабыв, что вторую ногу серьёзно подволакивает. Решил Кох не отвлекать Агафона, хай побегает, не одному ему сегодня пусть достанется.
Через десять минут хмель, благостное настроение и лень с Виктора Германовича как корова языком слизнула. Новости привёз ветеран борьбы с Наполеоном неожиданные и требующие немедленного принятия решения. Так и решения, какие бы не принял Сашка, ни к чему хорошему привести не могли. Был один вариант. Сбежать, отсидеться в лесу, а потом гнать в Тулу под защиту родственников и полиции. Но вариант был так себе. Могли по дороге перехватить. Тогда совсем хана.
Агафон из дома через пару минут выскочил. Пар от него идёт на морозе. Как и от Саврасого. Клубами клубится.
— Тут я! — помахал каптенармусу бывшему Сашка.
— Вашество! Беда! — по целине снежной, хоть тропинка всего в пяти метрах, напрямки бросился ветеран к беседке. Бросился — это в его понимании. Так-то пошкондыбал. Ногу по целине больную тяжело волочить. Благо не сильно далече, всего метров двадцать.
— Что случилось? — Сашка поднялся навстречу Агафону, уж больно лицо у того даже под бородой было перекошено.
— Беда! Вашество! Беда. В Басково они едут. Через пару часов, край к темноте, там будут, — Агафон схватил с тарелки пирожок и в рот себе целиком засунул, и выбыл на минуту из диалога. Ничего, как раз Сашка ему успел вводных накидать для более вдумчивой беседы.
— Кто будет? Почему беда? И почему в Басково?
— Чав, чав. Они енто. Ням, ням.
— Агафон⁈ — отодвинул Виктор тарелку подальше от инвалида — это так сейчас ветеранов называют. Ну, за дело в основном.
Тот плюхнулся рядом на скамейку. И сипящим шёпотом, оглянувшись пару раз, вдруг подслушивает кто, начал более подробный рассказ.
— Я до Вырубовки доехал, и решил там заночевать. Дни-то короткие ужо. Я там у вдовы одной, бывает, останавливаюсь. Вот и в этот, выходит, раз так получилось. У вдовы. А у неё конюшня, как раз так построена, что задняя стенка обсчая с другим подворьем, что за ней, значит. Разнуздал я Саврасого и овса ему задал с отрубями, а тут вдруг голос слышу за стеной. И что поразительно говорят на грузинском языке.
— На грузинском? Ты знаешь грузинский? — вот полгода живёшь бок о бок с человеком, и вдруг про него такое узнаёшь. Не самый ходовой язык в Туле. Один грузинский князь был, да и тот кончился.
— Я ж в Тифлисе пять лет служил, пришлось нахвататься немного. Языка не знаю, но кое-что, многие слова, понимаю, — попытался Агафон потянуться за едой, но не получилось, Сашка ещё дальше тарелку отодвинул.
— Говори про разговор.
— Да, так вот, я язык грузинский услышал и стал прислушиваться. Не всё понял, но Басково, и Болоховское сумел различить. Тогда я совсем ухом к стене прильнул и вот что понял. У них такое выражение есть, которое с Тифлиса запомнил: «is unda mok’la», можно перевести как: «его нужно убить». Словом, я понял, что едут они в Басково, чтобы отобрать его у вас, Вашество, и убить вас. Один из них вроде брат князя Русиева. Зовут главного у них князь Сандро Русишвили.
Есть расхожее выражение у спецслужбистов: «Нет проблем уберечься от опасности, про которую ты знаешь, тяжело уберечься от неизвестного».
Врут, гады. Вот знает он теперь, что отряд в девять грузин едет его убивать, ну если верить Агафону, и чего? Девять, кстати, не точное число. Может быть больше, не факт же, что все они остановились на одном подворье, может быть, не влезли просто все на это — соседнее. Почему бы ещё и на другом столько не быть. Но и меньше может быть. Девять коней — не факт, что и людей столько. Ведь и пристяжные могут быть или заводные. Может грузин быть меньше. Человек пять.
Услышав про убить и про Басково с Болоховским, Агафон затаился, а потом перелез через забор и осмотрел коней в соседской конюшне. Девять. К дому он тоже сползал. Там пили чего-то спиртное и громко разговаривали, но все говорили одновременно и узнать ничего нового разведчик не смог. Он вернулся к своей вдове, и задумался. И решил, что нужно срочно возвращаться. Но не ночью же. Опять же, как понял Сашка — вдова под боком. Выехал Агафон рано утром и гнал Саврасого не жалея того. Конечно опередил грузинцев. Часа на три. И чего теперь?
Глава 25
Событие шестьдесят восьмое
Неужели мерзавец перестает быть мерзавцем только оттого, что дрался на дуэли? И с какой радости честный человек, которого оскорбила какая-то мразь, должен подставлять свою грудь под пули?
Ги де Мопассан
Александр Коморин, Кузьма Воротников, Ерофей Кобозев по прозвищу и по факту Однорукий и Агафон Неустроев, вот и всё войско. Сейчас на двух санях они мчались в Басково. И командиром у них аж целый старший лейтенант запаса или по-современному — поручик Болоховский, тьфу, Кох. Та ещё инвалидная команда. Один — даун. Пусть и чуть подлечившийся. Второй — с одной рукой. Хорошо, правая есть. Третий — Агафон можно сказать, что и одноногий. Покоцан и столяр Кузьма, нет куска носа и сабельный шраб во всю морду лица. И только здоровяк Александр — бывший подпрапорщик целый — цел. Хоть и с придурью. Его контузило на Кавказе и при смене погоды начинает сильно голова болеть. На стены лезет от боли. Лез. Чуть подлечила кикимора.
И этому спецназу будут противостоять всего девять молодых и здоровых грузин. Да разве это соперник⁈ Наполеона гоняли с Шамилем, или с кем они там на Кавказе воевали, а тут самая миролюбивая нация с этих гор — грузины, не о чём беспокоиться. Тем более все вооружены… наши. Ну, как вооружены? Ну, нормально вооружены — есть четыре пистолета, которые зарядили, и есть отлитые для них пули, на вскидку миллиметров двадцать в диаметре, такие массивные свинцовые шарики. Есть два карамультука. Один из них с нарезкой в стволе, и есть тоже отлитые для них пули, благо в коллекции князя грузинского пулелейки к этим ружьям были. Есть отцова шпага у Сашки и есть сабля грузинского князя. В Басково ещё на стене кавалерийский укороченный штуцер новенький на стене висит — подарок генерала Филисофова. Танка нет. Вот был бы танк, и Кох им всем показал Кузькину мать. (Кузькой в древности на Руси называли проказливого, плохо исполняющего свои обязанности домового, а «кузькиной матерью» считалась Кикимора, насылавшая несчастья на заблудившихся в лесу путников. Ею вечно пугали детишек, а пожелать кому-то увидеть «кузькину мать» считалось недобрым пророчеством). Но танк ещё Кошкин Михаил Ильич не построил. Придётся без него обойтись.
Повезло, что все ветераны были в Болоховском. Дома себе рубили. Лес наконец привезли, доски и брус тоже, так что работа началась. Бросили, погрузились в двое саней, а нет, сначала вооружились, и поехали на операцию под кодовым названием «Шота Руставели». Это чтобы никто не догадался. Плана у операции не было. Какой там план, если даже количество противников не известно. Более того, остальные члены Сашкиной инвалидной команды скептически встретили пророчества Агафона.
— Это что Польша, что ль? Это Россия, не могёт того быть, чтобы грузинцы по ней шастали и князей русских убивали. Напутал ты Агафон. Нашёлся тоже знаток грузинского, а ну скажи как титька по-грузински? — ткнул в него культей Ерофей.
— Дзудзу. Это все знают. Ихним барышням офицерик наш Попов все время кричал, мол, дзудзу покажи.
— Ладно. Правильно. И что едут они из Тифлису убивать князя нашего от нечего делать? Зачем? Его же их князь Сергей Александрович Русиев усыновил, когда на княгине Болоховской женился. Зачем им своего родича убивать? — самый рассудительный в этом квартете инвалидов Кузьма правильный вопрос шебутному Агафону задал.
