Ознакомительная версия.
— Да это… бунт! — воскликнул Котохито. — Принц Такамацу — слабоумный! Он связан с Сэнгеем Танака [126]!
В этот момент император поднял руку, и все смолкли.
— Во имя блага Империи мы полагаем необходимым рассмотреть предложение адмирала Ёная, — произнес Хирохито. И будет правильным, если на переговоры в Советскую Россию отправится наш брат Нобухито.
Прибытие японской делегации в Москву было несколько неожиданным, но вполне обыденным делом. Не всполошились ни Германия, ни Италия — а что, собственно, случилось? Они и сами заключали с Советской Россией договора, пакты и тому подобное. Британская Империя благосклонно взирала на то, как ее недавний союзник и младший партнер пытается наладить отношения с северным соседом — непредсказуемыми большевиками, совсем недавно открывшимися с другой стороны. И очень страшной стороны. Красные вломились в большую политику рассвирепевшим носорогом, от которого разумные люди стараются держаться подальше. Поэтому переговоры Японии с Россией вопросов не вызвали. Вот разве что в Нью-Йорке несколько человек задали сами себе вопрос: «А что это джапы забыли у красных? Так здорово воевали, и вдруг…» Но долго об этом не думали: в Америке с новой силой вспыхнула гангстерская война и признанный босс мафии Фрэнк Костелло начал сдавать позиции под натиском «молодых да ранних», занявшихся сбытом наркотиков. Силы Костелло были многочисленнее, но «молодые» оказались лучше подготовлены и намного лучше вооружены. Чего стоили одни только малогабаритные высокоточные пистолеты-пулеметы, которые легко прятались под пиджаками, но по эффективности превосходили знаменитые «томи-ганы». Так что Америке было не до того.
И совсем уж никто не обратил внимания на включение в состав делегации Страны Восходящего Солнца некоего тюса [127] по имени Нобухито. Конечно, если бы его поставили во главе делегации, да еще и назвали тронным именем — Такамацу, это вызвало бы значительный переполох среди дипломатов всего мира, а так… Ну кому, скажите на милость, есть дело до скромного тюса Нобухито?
В кремлевском зале царила напряженная тишина. Ждали японцев, среди которых в Москву прибыл и уникальный принц — принц-коммунист. Замер изваянием Молотов, Ворошилов и Тимошенко стояли навытяжку, точно в карауле у поста № 1. Берия чуть покусывал губу и слегка одергивал свой идеально сидящий пиджак, а Орджоникидзе переминался с ноги на ногу и все никак не мог отыскать удобную позу. Только Сталин, казалось, был совершенно спокоен — даже как-то расслаблен. Разве что под усами бродила легкая улыбка.
— Серго, если тебе так хочется танцевать — попроси, чтобы музыка была, — обронил Вождь небрежно. — Лезгинка. И товарищу Булганину, если надо руки вымыть — надо вымыть, — добавил он, глядя на Сергея Александровича, нервно потиравшего руки. — Лучше прямо сейчас вымыть, а то потом перед гостями неудобно будет. Как-то нехорошо получится: товарищ Булганин — заместитель Председателя Совнаркома, а руки — грязные.
Нервозность ожидавших была понятна: в секретном меморандуме Японская Империя предлагала СССР военный союз, передачу Маньчжурии китайским коммунистам, готова была вернуть КВЖД и юг Сахалина… Не задаром, конечно, но их требования были не так уж и велики. Или очень велики — как посмотреть. Советский Союз должен был немедленно вмешаться в войну в Китае, но теперь уже — на стороне Японии. Направить коммунистов Китая против Гоминьдана и помочь японской армии авиацией, танками и спецназом.
Это и так нелегко — повернуть штыки против недавнего союзника, маршала Чан-Кайши, а тут еще на носу большая война в Европе. И потом: не обманывают ли японцы? А вдруг? А если?..
Но все вопросы были забыты в тот момент, когда распахнулись двери, и в зал вошла японская делегация. Впереди семенил посол Мамору Сигэмицу — единственный из японцев, кто не был облачен в мундир. Следом за ним широкими шагами двигался сам министр Императорского флота адмирал Ёсидо Дзэнго. Он шел, чуть раскачиваясь, словно находился не в Кремле, а на палубе корабля, попавшего в шторм. За ним, вежливо приотстав, шествовал министр иностранных дел Империи Номура Китисабуро, торопились свитские, в основном в морской форме, за ними — сотрудники посольства, тоже облаченные в парадные мундиры. Именно там и шел невысокий, не старше тридцати пяти, тюса, в круглых очках на слегка удивленном, даже каком-то растерянном лице. Он, единственных из всех, с любопытством разглядывал интерьер Андреевского зала Большого дворца, словно турист, пришедший на экскурсию.
Не доходя до руководителей СССР нескольких шагов, Сигэмицу поклонился, резко нагнувшись всем корпусом:
— Посланные Божественным Тенно просят принять их и выслушать! — провозгласил он.
Переводчики быстро перетолмачили, хотя в этом и не было большой нужды: дипломатический протокол не был в новинку ни для кого из присутствующих. Повинуясь почти незаметному жесту, вперед вышел нарком Ворошилов:
— Правительство Союза ССР радо принять посланцев японского императора и выслушать их. — Коротким движением руки он указал на стоящий чуть в стороне длинный стол, — Прошу…
Полтора часа ушло на то, чтобы озвучить предложения Японии, о которых уже было известно заранее, и выслушать ответ Советской стороны, который также был известен всем присутствующим. Все тяготились необходимостью соблюдать дипломатический протокол, особенно тогда, когда вот-вот должен быть согласован и заключен величайший союз, долженствующий перевернуть историю человечества.
Молотов встал и приготовился начать излагать конкретные предложения СССР, когда протокол вдруг был нарушен самым неожиданным образом:
— Простите мне, о Солнцеликий, великий продолжатель дела Маркса и Ленина — раздался высокий голос. — Могу ли я просить вас оказать мне честь и позволить познакомиться с тем удивительным человеком, что столь малыми силами смог усмирить могущество армии моего царственного брата?
Все посмотрели на Нобухито, который встал из-за стола и теперь стоял в полупоклоне, обращенном к Сталину. Принц Такамацу не смутился и продолжал:
— Мои товарищи по партии также владеют искусствами боя [128], но никогда у них не получалось так, как у вашего великого воина.
Сталин смотрел на тридцатипятилетнего капитана второго ранга, принца правящего дома Японской Империи и улыбался так, словно смотрел на ребенка, впервые попавшего в магазин игрушек. И вот, выбрав самую удивительную игрушку, он смотрит своими ясными глазами на взрослого и обещает вести себя хорошо — просто замечательно! — лишь бы получить это чудо в свои руки.
Ознакомительная версия.
