Ознакомительная версия.
Тут пришлось палусам с шошонами схлестнуться, которые к ним пришли коней угнать, ну и я, понятное дело, в стороне от этого не остался. И в сшибке сначала пикой одного ловко ссадить получилось, потом ишшо двоих бебутом тем в тесноте, когда сошлись, хорошо достать сумел. Вот тогда и стремена мои преимущество свое показали, и умение сабельную рубку вести. Причем один из тех, которого я бебутом распанахтал, оказался знатным человеком. А конь его с имуществом мне перешли. Причем коник не простой, а породистый, и не из местных, а те, которых, говорят, у испанцев берут, на юге. Ну, а я после этой сшибки, когда праздновали, палусскому вождю тот свой бебут, которым там рубился, в подарок отдал. А он мне тогда настоящим ламтом отдарился, тем самым жеребчиком, о котором я уже ранее сказывал. А за коня, что я взял у вождя шошонского, мне палусские «конные люди» предложили двух кобылок, тоже из ламтов. Ну, я и поменялся, при условии, правда, что моих кобылок при случае этим конем покроют. Если, конечно, благоприятно такое для дальнейшего завода. Здесь ведь дело в чем, эти «конные люди» палусские в конях настолько тонко разбираются, настолько их чувствуют, что мало вообще таких людей встретить можно. Такие люди даже на конюшнях царских на вес золота цениться будут. У нас про них говорят, что святые Фрол и Лавр за ними стоят, а святой Власий им на ухо нашептывает. Поскольку они коней не просто выращивать-обучать способны, хотя и здесь им равных мало можно найти, но даже заранее могут предусмотреть, какую кобылку каким жеребцом покрыть надо и в какое время, чтобы жеребенок от них в доброго коня вырос. И ламты, которые главная ценность у палусов, во многом как раз их заслуга. Вот они того шошонского коня и оценили так, и мне за него двух добрых кобыл дали. Сказали, что как раз к тому жеребчику они по кровям сочетаются, которого мне их вождь подарил. К тому же согласились их в свой табун взять, под присмотр, пока я с местом, где осяду, точно не определюсь и перегнать их не смогу. И за приплодом присмотреть обещали, как положено. Так что, ежели ничего не случилось, табунок добрых коней у меня в орегонских местах имеется, можно сказать. Только забрать, если что, надо будет, ну и людям, что за ним смотрят, отдариться, как положено.
Так и пробыл я у палусов, почитай, до самого осеннего торга на орегонских порогах. Конями занимался, печи им ладил, изделия из дерева разные, в общем, без дела не сидел. И даже до кутенаев съездил ненадолго, когда того кузнеца, о котором я уже сказывал, домой провожали. Это самое далекое место, куда я в глубь материка заходил. Идти до них надо от палусов через земли салишских племен, споканов и калиспелов, до большой реки, которая тоже Кутенай называется и впадает в Орегон в верхнем его течении, на севере. Вообще народ кутенайский мне понравился, наиболее разумный и рассудительный из всех тамошних народов показался, что я встречал. Да и самые красивые девки, опять же, у кутенаев встречаются. У остальных-то большей частью росточком мелкие, плоскомордые да расплывшиеся, как квашня. А кутенайки эти, да ишшо, пожалуй, колошенские девки, высокие, ладные, фигуристые, на лицо недурны, видные собой, в общем. Сами кутенаи в те места пришли с востока в свое время, из-за гор больших, потому и язык их на остальные тамошние не похожий. Их оттуда племя черноногих вытеснило, с которыми у них вражда стародавняя. Но земли там, за горами, старики их помнят, так что, ежели интерес какой о тех местах, то расспрашивать об этом кутенаев надо.
А вскоре, как от кутенаев вернулись, уже и на осенний торг поехали. На нем расторговались, на мои вилламетские угодья заехали, где палусы чинук-рыбы набрали на той тоне, которую я у вишрамов откупил и калапуям отдал. Попросил я калапуев поделиться немного, они ничего, уважили ту мою просьбу. Ну и, ясное дело, патлач хороший отгуляли, на котором я все остававшиеся у меня цукли раздарил знатным людям, а палусскому вождю даже один топор отдал и лодку свою. Уж больно они народ хороший и принимали меня очень славно. Да и когда расставались, сказали, что завсегда меня будут рады видеть у себя, хоть в гостях, хоть даже если поселиться в их землях захочу. Ну, а после этого я поехал в свою усадьбу, что у клатсопов, в устье Орегона. И там, дождавшись едущих с торга ламов и нуксаков, уже с ними на Нутку и отплыл. Где и провел зиму, на южной нуткинской стороне, по дереву работая да кирпичом занимаясь. Заодно и там тоже себе дом сладил.
Как весна настала, сплавал на север острова, к нутку и нитинатам, проведал, как там и что, цуклями закупился, да, захватив ишшо товар, который за зиму заработал, решил посетить салишский берег, который на материке, напротив Нутку, лежит. Берег тот, надо сказать, очень сильно разными заливами и лиманами изрезан, со множеством островов, как мелких, так и побольше. Столько их там, что все и сосчитать сложно. Живут там салишские народы в основном, потому берег тот так и называется. Только на севере уже вакашские племена попадаются. Напротив южной оконечности, где я зимовал, живут материковые роды тех же ламов и нуксаков, у них я сначала и остановился. Тем более, что обо мне они уже хорошо знали, а с некоторыми я даже и ранее знаком был, так что хорошо приняли. Пожил у них с пару месяцев, работу сделал, на которую подрядился, и решил чисто с торгом уже по тем местам поездить. Сначала у северных салишей побывал, ковичан и сквамишей. Там в море впадает ишшо одна большая река, которая от самых серединных гор стекает и по которой, говорят, есть через те горы проход на восток. В ее устье живут мускатимы, а немного подальше сквамиши. Мускатимы мне не понравились, очень недружелюбный и злой народ, а вот со сквамишами дело можно иметь. В общем, расторговавшись там, решил ишшо и к южным салишам сплавать. Если от нуткинских нуксаков сразу на юг через пролив отплыть, вскоре начинается большой залив, местами очень узкий, но тянется верст на сто, не меньше, почти до самых орегонских земель. Причем разделен он на две части полуостровом, который на всю длину этого залива идет. У входа в него живут скагиты, потому его и называют скагитским, по восточному берегу — дувамиши, по западному — тваны, а на самом юге — нисквалы.
Вообще если где кораблям стоянку или зимовку искать, то там самое лучшее место. Залив этот не замерзает никогда, имеет много бухточек и лиманов, от бурь закрыт тоже очень хорошо, и пройти его весь даже самый большой корабль сможет. К тому же берега вокруг лесом покрыты, так что и для постройки или починки судов материала там в достатке. Надо сказать, что по тем местам, где я последние годы жил, для кораблей берег удобный только там, где его Нутку прикрывает, ну и на самом острове. А так до самой Калифорнии вашей южнее Нутку удобных мест для корабельных стоянок почти и нет. Только в устье Рога и Кламата, может быть. Даже орегонское устье почти все песком нанесенным заплыло, можно мимо пройти и, не зная, даже не заметить, что там такая большая река впадает. А зайти с кораблями в Орегон может только тот, кто хорошо проходы в тамошнем устье знает. Зато чуть выше этих отмелей река становится полноводной и спокойной до самых порогов. И корабельная стоянка, пожалуй, по Орегону самая лучшая будет в устье Вилламета.
Ознакомительная версия.
