Глава 8
— Так ты готов с нами работать Харальд? — снова задал вопрос эрл Эриус сидящему перед нами главе бригады строителей, которую он по мне порекомендовал, — ты же знаешь, что не сможешь найти лучшую работу.
— Прибавь хоть четверть, — хмуро ответил Харальд. Внешним видом он мне напомнил гнома, во всякому случае был такой же бородатый и низкорослый, а ширина плеч почти не уступала росту. Во время рукопожатия мне показалось, что моя рука попала в тески. В бригаде строителей было тридцать человек, причем больше половины были близкими родственниками бригадира и внешне походили на него. Сейчас у Харальда дела шли не очень хорошо: полгода назад дом, который они строили, обрушился. Хотя как потом оказалось, обрушение произошло не по вине бригады, а из-за владельца дома. На репутации, которую Харальд и его люди зарабатывали более тридцати лет, был поставлена жирная клякса и хорошие клиенты стали обходить их стороной. Харальд уже полчаса с нами торговался, от чего я ещё больше уверился, что у него предки были гномами.
— Извини Харальд, но денег свободных нет, — очередной раз покачал я головой.
— Ну, хорошо, — после минутного молчания согласился бригадир, — когда приступать к работе?
— Завтра. Можно начать с расчистки и подготовке площадки, — ответил эрл Эриус, — примерный проект, что где будет, я подготовлю в ближайшее время. Более детальный будет не раньше чем через месяц.
— Хорошо. Жилья я так понимаю там нет, — и увидев мой отрицательный жест головой, бригадир продолжил — тогда пока не наступило тепло нас туда возить придется.
— Сейчас с эти вопрос решаем.
Военные подарили мне списанную яхту, а точнее бывшее скоростное курьерское судно и при этом не совсем подари, а продали по цене металлолома. Корабль выглядел столь древним и засранным птицами, что первая мысль, которая у меня возникла, когда я его увидел, была о том, что птичье дерьмо ему и не дает развалиться. Цвет, в который был выкрашен корабль и надписей на бортах было не разобрать, так как краска частично выгорела на солнце, а частично была покрыта отходами жизнедеятельности птиц. Ремни, через которые передавалось вращающее движение четырем винтам, сгнили и никуда не годились. Внутри корабль выглядел не лучше чем снаружи, а по слою пыли можно сделать вывод, что сюда не заглядывали со времен последней войны. На яхте страшно было куда-либо лететь, да блин в неё забираться было даже страшно. Картину дополняла ещё то, что в движение корабль приводился паровым двигателем, который вместе с угольным бункером и установкой по получению воды занимал почти весь свободный объем. Сам двигатель представлял из себя мешанину каких-то трубок и очень сильно отличался от паровых двигателей моего мира, виденных мной по телевизору: я с большим трудом смог опознать паровой котел, а назначения большинства приборов понять не смог. Такие двигатели уже лет тридцать не использовали в воздухоплавании, так как местные «кулибины» смогли при том же КПД их сделать более компактными и менее прожорливыми. Место для экипажа и пассажиров было только в гондоле, а для этого проектировщики её увеличили в двое по сравнению с обычной, от чего корабль больше напоминал большой саквояж без ручек. Осмотрев корабль, дядя сообщил, что ремонт обойдется не так дорого как выглядело в начале и где-то через месяц он будет как новый. Помимо двух тысяч, которые я заплатил за этот раритет, ещё как минимум столько же мне придется потратить на ремонт, если конечно яхта долетит до верфи, а вот с эти у меня были большие сомнения. Пришлось поговорить с флотским механикам показывающими мне яхту. Те быстро поняли, что от них требуется и пообещали за небольшое вознаграждение подлатать корабль, так чтобы он смог своим ходом добраться до верфи и при этом не развалился в дороге. Мне же все время до окончания ремонта придется арендовать в порту другой корабль. Я мысленно посетовал, что только начали, а уже пошли большие расходы.
За прошедшие не долгое время покушений на меня и мою семью больше не было, поэтому я и остальные стали понемногу успокоился. Харвик смог выяснить, что никто из местных не брал заказ на устранении меня и моей семьи, а убитый в нашей саду никому не известен в столице и её окрестностях, что подтвердил и Цветочник. Убийцу, кстати, опознал дежурный в общежитии — именно этот человек представился новым водопроводчиком. Он появился в городе недавно и поселился в дешевой гостинице, не с кем не общался и вел уединенный образ жизни. Единственное хозяину гостиницы показалось, что он откуда-то с юга. Охрану нашего особняка мы усилили и теперь помимо неразлучной троицы и их родственников его охраняют ещё полтора десятка человек, пятеро из которых ветераны на пенсии из службы Цветочника. Они кстати сразу же обследовали территорию и указали где слабые места охраны и как её лучше усилить. Раскошелиться конечно пришлось, но на безопасности экономить последнее дело.
На следующий день после разговора с герцогом у нас в общежитии поменялись все дежурные, а четвертый отдел службы безопасности империи, который занимался именно обеспечением безопасности академии и её филиалов, стал как говориться — «рыть землю», причем не одни копытом, а сразу всеми четырьмя и ещё помогая другими частями тела, от чего, как рассказал Арг, преподаватели и некоторые учащиеся из аристократов стали жаловаться. На территории академии были прикрыты все «подпольные» увеселительные места, при этом кого-то даже исключили. Саму территорию академии стали чаще патрулировать, а во многих местах стали устанавливать газовые светильники, что было знаковым событием, так как такие фонари стояли только в садах у императора и богатых аристократов. Учащихся стали заставлять в качестве практики обновлять все руны наложенные на забор окружающий территорию академии.
Помимо этого устроили большую ревизию в академии и уже в первый же день была вскрыта большая недостача и куча фактов воровства, после этого дело взял под свой личный контроль сам Император, а главный имперский прокурор почти каждый день стал наведываться в академию. Для меня эта ситуация плоха была тем, что почти на всех занятиях стали отмечать присутствующих. Как рассказал эрл Глом, когда летели в промзону: высший совет академии денег на различные исследования и проекты с каждым годом стал выделять все меньше, а те, что выделял, шли на исследования членов этого совета или точнее шли им в карман. Он конечно сейчас надеялся на изменения в академии в связи с проверкой, но когда они будут не известно. С его слов сумма поступлений в бюджет академии каждый год была неизменной, но вот тратились деньги очень странно. Зато за последние пят лет у главы академии и членов высшего совета увеличился оклад чуть ли не втрое. Со слов Глома, давно необходимо было расшевелить то болото, которым стала академия.
