Ознакомительная версия.
В ходже последней кампании – полк избежал разгрома. Когда пришло известие о том, что русские малыми силами взяли Кабул, а генерал граф Апраксин наступает на Кветту двумя тысячами единиц бронетехники – полк занял позиции на Первом национальном шоссе, перекрыв его как и предписано было по плану стратегической обороны. Первое национальное шоссе – это дорога "Пешавар-Джелалабалд-Кабул", в узких местах между Джелалабадом и Кабулом с трудом расходятся два грузовика – и полк занял позиции на горных склонах, ожидая своего шанса умереть за Империю. Шансов не было практически никаких, они видели проносящиеся высоко в небе, оставляющие за собой перистые сдвоенные следы самолеты, и у них не было никаких сомнений насчет того, чьи это были самолеты. Но русскую броню – они намеревались потрепать изрядно. Только вот русские так и не пришли, они не увидели даже их передовых дозоров и так и жарились на скалах, изнемогая от жажды, пока не пришел приказ отступать. Русские силой вырвали у Англии Бисмаркское соглашение, согласно которому ни одного британского солдата не должно было остаться на территории Афганистана. Полки генерала Апраксина без боя входили в Карачи, когда они отступали из Джелалабада, взорвав свои казармы и пройдя по улицам города под "марш принца Альберта". Возможно, они еще вернутся. Даже наверняка вернутся.
Сейчас – они временно разместились в казармах ВВС, которые те вынуждены были покинуть, там же они и находились. По факту – их основной задачей было гарантированное удержание бывшей базы ВВС как площадки для экстренной эвакуации британских граждан на случай резкого обострения оперативной обстановки – то есть мятежа. Но так же – они охраняли и особо важные объекты в городе, в том числе штаб, а так же были личным резервом командира Пешаварской бригады.
Сегодня было летнее утро, точнее – не само утро, а промежуток времени между утром и днем. Утро – здесь это такое благословенное время суток, когда солнце уже взошло но не успело развеять ночную прохладу своими безжалостными лучами, и еще можно жить и существовать в относительном комфорте, когда форма не пропитана потом и не надо пить омерзительный, подсоленный горячий чай из термоса, чтобы компенсировать потери влаги и не свалиться с тепловым ударом прямо на посту. И это была пятница – то есть, ровно тот благословенный промежуток недели, когда все правоверные встали на намаз и по причине этого не могут ничего творить. В принципе – с местными автохтонными жителями можно было уживаться – но жить было невозможно, потому что цивилизованный человек не мог предполагать, кто и что может вытворить совершенно неожиданным образом. Местные были непредсказуемы и для британцев, привыкших в порядку – это было самое скверное. Не так давно – произошел случай, когда старик привез на тележке в расположение полка полумертвого британского солдата. Он выкупил его на базаре и провез шестьдесят миль – британский хирург спас его внучку, и он хотел отплатить за это. С другой стороны – никто не мог чувствовать себя в безопасности за пределами военных компаундов: у местных было, за что мстить британцам и сейчас – они решили, что мстить – самое время, британцы слабы. Это был как Афганистан, страна чудес.[64]
И сейчас это благословенное время кончалось. Да, сэр, кончалось…
Улицы, необычно пустынные, стали стремительно наполняться людьми, и стало понятно, что намаз кончился…
– Эй, братва, сейчас будет веселуха! – крикнул Роджер МакКормак. Рыжий, длинный, не унывающий шотландец стоял на самом опасном посту – около ворот. К его услугам – была небольшая, полностью бронированная кабинка с бойницами – но если будет что-то серьезное, с тем же успехом можно было прикрыться листом газеты. У местных есть гранатометы…
– Старик, ты что-то про это знаешь? – по-свойски обратился к земляку капрал Николас Дин
– Ни хрена не знаю.
– Эй, Родж, ты о чем? – крикнул Дин сорванным голосом. Они от нечего делать – устроили конкурс оперных певцов вчера вечером и все было смешно до тех пор, пока не выяснилось, что они разбудили командира. Командир, лорд Гамильтон имел свой дом в офицерском компаунде, огороженном месте, единственном приличном в этой чертовой дыре, по сути кусочке Англии – но в последнее время он все чаще и чаще оставался ночевать в штабе.
– Говорят, сегодня будут наказывать за прелюбодеяние.
Англичане есть англичане. Они соблазняли местных девчонок, а потом им было смешно смотреть, как тех забивают камнями озверевшие родственники. Конечно, так было далеко не всегда… по-всякому было.
– И чо в этом смешного
– Да так. Посмотреть на этих придурков, будто им детей аист приносит, мать их…
Где-то вдалеке – затрещали выстрелы. Это было слышно и в штабе.
– Родж, что там творится? – крикнул лейтенант Солви, командир патруля.
– Ни хрена не видно. Где-то на севере…
Солдаты может, и успокоились, но не лейтенант. Один, два выстрела, может – автоматная очередь – это еще куда ни шло, но ни это. Несмотря на молодость – двадцать шесть лет – он был уже опытным, повидавшим виды британским томи. В частности – по характеру стрельбы он умел примерно понимать, что происходит. Обычно – перестрелка развивается так: выстрелы, потом еще выстрелы, потом уже конкретная стрельба – по нарастающей, в общем. Либо – несколько выстрелов и все. Здесь нет ничего опасного, тут или разборки местных, или кто-то тупо проверяет свое оружие. Но то, что он слышал – в корне отличалось от подобных безобидных ситуаций. Сразу, без какого-либо вступления – настоящий град пуль, стрельба из нескольких стволов. Это значило, что кто-то попал в засаду. Или началась бойня, что более вероятно, потому что только что закончился намаз, и значит – кто-то подстерег выходящих после намаза людей и открыл по ним огонь из автоматического оружия в несколько стволов. Возможно, это шииты убивают суннитов или наоборот. Возможно – это пуштуны убивают местных, или наоборот. Но как бы то ни было – если его пре6дположение верно, то уже через пару часов город превратится в кипящий котел.
– Барди, заводи машину. Двадцать ярдов вперед, встань перед воротами…
– Сэр, я…
Увидев белое как мел лицо и плотно сжатые губы лейтенанта – солдат, сидевший за рулем ничего не сказал и завел двигатель.
Шерп покатился вперед. На нем стояла морская спарка пулеметов Энфилд с водяным охлаждением – лицензионный вариант североамериканского М2 water cooled, не самое плохое вооружение на случай, если придется встречать агрессивную толпу. Широкий, тяжелый пехотный транспортер прокатился через открытые ворота, повернул влево и остановился.
Стрельба почти прекратилась, были слышны только отдельные выстрелы, но это было еще хуже, потому что стреляли в разных концах города. Не исключено, что кто-то выстрелами поднимает толпу, чтобы устроить кровавую баню.
– Родж, смени на пулемете… – продолжал командовать лейтенант, посылая к пулемету самого опытного солдата из всех. Никакой обиды тут не было: пока все было тихо, место за пулеметом отводили новичку, там потому что жарче всего, да и снайпер первым бьет по пулеметчику. Но как только начинаются "горячие деньки" – то за пулеметом должен быть самый опытный боец. И потом новичок – безропотно полез вниз, уступая место.
– На пулемете готов! – доложил капрал, который уже четыре года отпахал в полку и понимал, что к чему
Лейтенант рассматривал улицу. Все шло к худшему – автомобильный поток ослабевал, людской – еще больше. То тут, то там виднелись захлопываемые ставни. Люди тоже слышали это и готовились к худшему…
– Бак, смотри назад…
– Есть!
– По фронту! – заорал МакКормак – групповая цель!
Лейтенант успел повернуться – чтобы увидеть нелепый на этой улице, громоздкий и роскошный лимузин Коулман,[65] идущий в их сторону, и следом за ним – Рейндж-Ровер, на подножках которого висели гроздьями бойцы с автоматами, а в окно которого – высовывался черный флаг.
– Не стрелять!
– Они вооружены!
– Мать твою, не стрелять! Не стрелять!
Дело в том, что лейтенант узнал машину. Человек, который владел ею – бывал в штабе и не раз, в то самое время, когда он его охранял. Конечно, он использовал не эту машину – а внедорожник РейнджРовер с затемненными стеклами, которых в городе было полно.
МакКормак выполнил приказ – но приказ не говорил о том, что не надо быть готовым открыть огонь – и потому он отслеживал продвигающиеся машины прицелом своей установки, готовый угостить сотней – другой пуль калибра 0,5 дюйма всех, кто этого заслуживает.
Машины остановились, когда лейтенант вышел из Шерпа и повелительным жестом приказал "стоять". Из Рейнджа – посыпались бандиты – личная охрана.
– Он умирает! Он умирает! – закричал кто-то
– Молчать! – заорал лейтенант – по-английски! И кто-то один! Кто умирает?!
Ознакомительная версия.
