не меньше года. И лучше путешествовать. Путешествие как гигиеническая процедура. Понимаешь?
– Не выйдет. Семья. Мне надо было тебе изменить! – она встрепенулась.
– Сделай это с собственным мужем.
– Не проходит! – Евдокия снова уставилась в пол. – А ты? Слушай, ты вообще сомневался когда-нибудь?
– Бывает. А ты?
– Это не для меня. Я так не хочу… не могу. Это не любовь!
– Ошибаешься! Это и есть любовь. Влечение к человеку. Бескорыстное и безусловное. Впрочем, – продолжил он после паузы. – Романы с замужними женщинами длятся долго и ничего, кроме ненужной боли и разочарования не приносят, – усмехнулся, чувствуя, как прежняя нежность разливается по всему телу. – Я смогу. Мне надо исчезнуть.
– Насовсем? – глаза ее потемнели.
– А как?
– Потом вернуться, чтобы не навсегда.
– Навсегда не бывает.
– Да? Как знаешь, – она посмотрела на него долгим взглядом, видимо, стараясь отыскать что-то на его лице, потом поднялась и пошла к двери. – Я приходила предостеречь тебя. Про амулет. Ты веришь?
– Верю. Не знаю только во что и как.
Щелкнул дверной замок. Сергей вышел в прихожую погасить свет. На зеркале губной помадой были выведены несколько слов. Он прочитал: «Подумай обо мне с нежностью. Хотя бы до вечера».
– Пожалуй, – проговорил хозяин квартиры, глядя на буквы. Последняя встреча разочаровала его. Женщина нуждалась в нем. И выходило, что он теперь ей обязан. А она была лишь суррогатом. Вся жизнь была суррогатом с тех пор, как он потерял свою Машеньку.
– Пожалуй, – повторил Сергей, прибирая на кухне. – Меня провоцирует некто. И Евдокия здесь ни причем. Вполне возможно. Ей нужен был повод. Им тоже. Но зачем! Кому верить теперь? Не перечитать ли Перумова – перенять опыт по захоронению артефактов. Пожалуй… – подвел итог и решил больше не думать об этом.
В дверь позвонили. Сергей решил, что снова Евдокия. Но все-таки открыл. На пороге стоял Сашка.
– Что у тебя к ней? – спросил он вместо приветствия.
– Не знаю, откуда-то изнутри.
– А… А мы тут с Юлькой едем мимо. За город. Вот я и говорю: «Возьмем Серегу, а то он после последнего раза совсем от рук отбился». Ты как?
– Отчего же? – сказал Сергей и подумал, что, если сюжет развивается излишне напряженно, неплохо бы сделать паузу и поболтать о пустяках. И автор был вынужден полностью с ним согласиться.
Доехали до большого деревенского дома, который принадлежал еще Юлиному деду. Разгрузились и отправились на пленэр. Там – у реки были оборудованы стол и костровище. Обустроились. Развели огонь. Выпили по пиву.
С высокого берега, открывался романтический весенний пейзаж с зеленеющим лугом, перелесками и разбитым проселком, переваливающим через холм. Жаворонки заливались. Красота!
Выпили еще. Погуляли. Тем временем созрела закуска.
– Хорошо на природе! – провозгласил Сашка.
– Да уж! Особенно, после напряженных трудовых будней.
– У нас тут, – продолжил Сашка, хихикнув. – В контору новая дама трудоустроилась. Грудь! Попка! Шикарно! А мордочка! И сидит, в аккурат напротив. Так вот, я первую половину дня думаю, как бы я ее хотел. А вторую – где бы я ее хотел. Так напрягаюсь – просто жуть!
– Когда же ты дела разгребать успеваешь?
– А я и говорю. Трудные времена настали. Так что надо чаще, чтобы больше…
– Жизнь дается человеку только раз, – Сергей решил блеснуть эрудицией. – И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно оттого, что не был мучительно счастлив.
Сашка икнул и похлопал его по плечу.
– Все-таки хорошо, что я не женщина! – заметил Юлий. – По крайней мере не надо думать о диете. – И запихал в рот большой кусок шашлыка, обжигаясь и чавкая.
Из леса выбрался Бог весть как оказавшийся там бомж – чумазый и мохнатый, как шмель. Глаза его смотрели в разные стороны, видимо, для большей осмотрительности. Он робко приблизился к костру и жалостливо уставился на мужчин, только-только принявшихся за яства. Сашка широким жестом выложил несколько кусков мяса на одноразовую тарелку и выдал посетителю, приговаривая:
– Ну, все, иди, убогий…
– Нисего. Нисего. Спасибоськи. – Обрадовался бомж. – Уз не знаю, как вас и благодарить! – Блеснул воспитанием.
– Чего тут знать? – заявил Юлий. – Денег давай… Или скажи, что все говно – тоже выход.
Бродяга отчаянно пытался понять, что от него хотят, и как ответить. От напряжения глаза его разъехались так, что казалось, он рассматривает собственные уши. Потоптавшись секунд тридцать, бомж промычал нечто среднее между: «Долгие лета» и «Avec plaisir» и тут же исчез в ближайших кустах. Мужчины за столом выпили за привнесенные обстоятельства. Потом еще раз и еще.
– А знаете, – охмеленного Юльку потянуло на откровенность. – Мать Харитоши вышла замуж. И я теперь у них кем-то вроде друга семьи. За-са-да!
– Угу, – подтвердил Сашка. – Когда у женщины отпадает необходимость в политкорректности, такого можно понаслушаться.
– В последний раз она поставила мне на вид, что мы никогда не занимались анальным сексом. Как ни странно я тоже думал об этом… – Юлька налил себе водки и выпил одним глотком.
«Когда женщина влюблена, ты будешь слушать от нее то, что хочешь, – попытался думать Сергей. – Она не обманывает и не заблуждается. Просто она влюблена… Надо бы сболтнуть что-нибудь. Не нравится мне эта тема!»
– Мудрость жизни состоит в том, чтобы отличить приходящее от окончательного! – провещал он, ощущая, как зеленый змей вползает в его мозги. – Вы поняли что-нибудь?
– Ну…
– Я – нет! – оповестил говоривший и впал в мечтательность.
– Да и хрен с ним! – беззаботно осклабился Юля, подозрительно подпирая голову обеими руками.
– Мудрость – памятник на могиле поэзии. Кто это сказал?
– Не знаю…
– Значит это я! – обрадовался Сашка. – За это и выпьем!
– Пора уходить, – очнувшись, резюмировал Сергей. Язык заплетался.
– Пора, – подтвердил Сашка и запел свою прощальную песню. Примерно минуту над местностью стояла напряженная тишина. Потом по всей округе взвыли собаки.
– По завершающей… – промямлил Юлька, хлопнул еще одну рюмку и сполз под стол.
– Контрольный в голову… – ухмыльнулся Сашка.
– Ну и что мы с ним теперь будем делать? – уже в унисон выдохнули друзья.
– Как что? – Сашка опять выглядел самым разумным. – Оставаться никак нельзя. Но придется… И не манкируй своими обязанностями! Друг называется.
– Последнее помедленней и по буквам, пожалуйста. – Вяло выговорил Сергей и полез под стол. Оттуда он выбрался уже с Юлием на плече. – Вот же тяжелый, зараза! – подытожил и в очередной раз пообещал себе больше никогда не начинать пить пиво в такой компании.
Скинув тело Юльки на тюфяк, друзья выбрались на крыльцо. Дышали воздухом. Любовались закатом.
– С недавних пор я все больше задумываюсь о Вронском, – глубокомысленно проговорил Сергей, который, выпив, мог
