Егор Иванович, вы просто представьте себе, что учите сына микадо, и все пойдет на лад. Саша, как будет меч по-японски?
— Кен. Хотя, смотря какой. Длинный — катана, короткий — вакидзаси, кинжал — танто.
— Вот! А вы его про эфес спрашиваете!
— Ладно, — сказал Сивербрик. — Половина клинка, которая ближе к эфесу, называется сильной или оборонительной, а ближайшая к кружку — слабою или наступательной. Запомнили?
— Думаю, да, — кивнул Саша.
Тем временем лакей принес оба боккэна: Сашин и Никсы.
Сивербрик взял сначала один, потом другой. Посмотрел скептически.
— В Японии был мастер меча, который вообще железа не признавал, — сказал Саша. — Сражался только на боккэнах, и многих соперников убил.
— Ну, можно и палкой убить, конечно, — сказал Сивербрик. — А пока возьмите маску и перчатки.
Саше всегда казалось, что все эти атрибуты спортивного фехтования появились веке в двадцатом. На тренировках по кэндзюцу никакие маски никогда не использовали.
Однако Сивербрик дал ему вполне классическую фехтовальную маску и очень толстые замшевые перчатки, явно чем-то набитые, как у вратаря.
И помог надеть стеганый нагрудник на кожаной подкладке.
Вся эта сбруя с непривычки здорово мешала.
И он с тоской вспомнил о кимоно и хакама.
— Я где-то читал, что русские воины перед смертельной битвой вообще снимали все доспехи, — заметил Саша.
Хотя, на самом деле, он видел это в кино.
— Очень недальновидно, — прокомментировал Егор Иванович. — И у нас не смертельная битва.
И скомандовал:
— Ан-гард!
Саша предположил, что это какая-то начальная стойка, но понятия не имел, какая.
— Возьмите рапиру в левую руку, ниже эфеса, острием вниз, — начал терпеливо объяснять Сивербрик, — встаньте прямо, поставьте правую ногу за пяткой левой, под прямым углом к ней и повернитесь правой стороной груди и лицом к противнику.
Исполняя все это Саша решил, что танцы не такой уж бесполезный предмет. До боли напоминало третью позицию, но выглядело несколько естественнее.
Противника изображал Сивербрик и заодно показывал, как надо.
— Взявшись правой рукою за ручку рапиры, выньте клинок из левой руки, словно из ножен, — продолжил Егор Иванович, — и, вынув, направьте конец рапиры на противника, а левую руку поднимите в виде полукруга.
Саша сделал выпад.
— Неплохо… — прокомментировал Сивербрик. — Для сына микадо.
— У японцев позиции совершенно другие, — заметил Никса. — Мне Саша показывал.
— Посмотрим, — сказал Сивербрик. — А вы, Николай Александрович у нас финты отрабатываете!
Можно было ожидать, что братец пошевелит своими глубоко законспирированными лисьими ушами, но он сделать изящное движение рапирой сначала в одну сторону, а потом сразу в другую.
— Финт — это обманное движение, — пояснил Егор Иванович.
Подбодрил Никсу:
— Неплохо, Николай Александрович, продолжайте!
И переключился на Сашу.
— Александр Александрович, вы помните, что такое «стать в меру» в фехтовании?
— Нет, — вздохнул Саша.
— Это подойти к противнику на такое расстояние, чтобы достать его рапирой, — терпеливо объяснил Сивербрик. — Для этого надо сделать шаг вперед. С правой ноги, потом тут же переставляете левую.
И выражение «знать меру» заиграло для Саши новыми красками.
— «Выйти из меры» — это отступить, чтобы избежать удара, — продолжил Сивербрик. — Сделайте шаг назад и вернитесь в позицию «ан-гард».
Оставшееся время ушло на отработку этих действий: позиции «ан-гард», выпада и меры — встать и отступить.
Ладно! Кэндзюцу тоже с основных стоек начинается.
Только минут за пятнадцать до конца Егор Иванович вспомнил про боккэны.
Саша снял маску и перчатки.
— Японцы это не используют, — сказал он.
— Говорят, у них есть кожаные доспехи, — заметил Егор Иванович.
— На войне — да, — сказал Саша. — Но не на тренировках.
Честно говоря, Саша смутно помнил, что на серьезных занятиях по кэндзюцу, специальные маски очень даже используют и перчатки — тоже, но в тех подвальчиках, расписанных рунами и кельтскими крестами, в которых он занимался в девяностые, даже близко ничего такого не было.
И показал несколько движений.
— Гм… — проговорил Сивербрик.
— Никса, как насчет спарринга? — спросил Саша.
— Чего? — спросил Сивербрик.
— Тренировочного боя.
Брат тоже не сразу понял значение англицизма.
Но, наконец, кивнул и боккэн взял.
И снял маску.
— Наденьте, Николай Александрович, это опасно! — сказал учитель.
— Совершенно не опасно, — возразил Никса. — Мы уже пробовали.
И снял перчатки.
— Я осторожно, — заверил Саша.
Сивербрик не успел их остановить, Никса довольно технично пошел в атаку, и Саша порадовался, что у него такой способный ученик.
— Ничего себе! — прокомментировал Саша.
И парировал удар.
Повернулся и занес меч сверху, но брат ушел от удара и отступил на шаг.
И снова пошел в атаку, явно изобразив что-то вроде финта: сначала сделав намек на одно движение сверху, а потом ударив сбоку. Так что Саша еле успел уйти.
— Ух ты! — отреагировал Саша. — Думаешь, это можно совместить?
— Почему нет? — поинтересовался Никса.
— Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись, — процитировал Саша.
И попытался достать Никсу по корпусу.
Но брат парировал.
— Вы увлекаетесь! — прикрикнул Сивербрик.
И Саша заметил, что учитель побледнел.
— Ничего! Ничего! — успокоил Саша. — Это же дерево!
И они пошли с Никсой по кругу, держа мечи перед собой.
Саша попытался достать брата по ногам, но тот отбил удар.
И тогда он вспомнил прием, которому его когда-то долго учили. Он вспомнил, как уравновешивал боккэн на руке, пытаясь определить центр тяжести. Должен быть в две пятых длины от гарды. В местных самодельных боккэнах получилось не точно, но похоже.
Саша дождался, когда Никса сделает выпад, перенес меч над его боккэном, заскользил своим оружием вдоль клинка брата, давя вниз, закрутил его клинок вокруг центра тяжести и выбил у него из рук.
Сам удивился, что получилось. И коснулся боккэном шеи цесаревича.
— Ну, хоть в чем-то я лучше тебя! — прокомментировал Саша.
— Еще по математике, — признал Никса. — У меня нет двух плюсов. Научишь приему?
— Конечно. Но это было непросто, прямо скажем.
— Вы, видимо, почитаете за величайшее искусство вышибить оружие из рук противника, Александр Александрович? — поинтересовался Сивербрик. — Не знаю, как у вас там в Японии, но у нас в Европе — это дурной тон. Подобное действие обнаруживает лишь незнание дела и превратное понятие о фехтовальном искусстве. Кроме того, выбитым мечом легко ушибить присутствующих.
— Разве не верно, что лучший бой — это тот, которого не было? — возразил Саша.
— Для дуэли, может быть, — сказал Его Иванович, — но для фехтовального искусства. К тому же этот прием опасен для того, кто его делает. Отклоняется простым дегаже. Дегаже заключается в том, чтобы сразу колоть противника, не касаясь его шпаги, Александр Александрович. И тогда, от сильного размаха, вышибающий шпагу, не встретив сопротивления, может сам выронить оружие. Николай Александрович, надо было
