можем сделать за то, что случилось в нашем доме. У тебя есть счет, на который мы сможем перевести деньги?
Я молча протяну ей ком с почти пустым счетом. Княгиня кивнула и поднялась из кресла, чтобы отдать определенные распоряжения. Я смотрел ей в спину, пока не закрылась дверь. А ведь о том, что во мне все еще живет частица Николеньки, знает лишь она и император. Они знают, но мы продолжаем играть в эту нелепую игру, в которой они, по непонятным мне причинам, делают вид, что принимают мою точку зрения. Чувствуют угрозу, которая до конца все еще не ликвидирована в отношении сына князя Петра, или тут кроется что-то другое. Ведь они даже князю не рассказали и Софье, с которой я больше не встречался. Я же уперся и ни в какую не сознаюсь, но это во мне, похоже, Николенька говорит, обидевшийся, что его бросили, а химитсу с ним в этом полностью согласен. Императору же никто не говорил, он сам все понял.
* * *
– Почему вы никому не сказали, что вашу подругу похитили радикалисты и сами бросились в погоню, без поддержки? – я посмотрел на сидящего напротив меня человека.
Император Михаил устало протирал лицо, совершенно не стесняясь моего присутствия. Как я узнал во время этого своеобразного допроса, который мне устроили, после того как забрали с берега, Керн уже давно был под подозрением, но раньше он действовал гораздо осторожнее и его сложно было взять. Он был единственным подозреваемым в убийстве племянника императора, но не было никаких доказательств. Они и Громова сразу же отпустили, в надежде, что тот когда-нибудь приведет их к Керну. Его связь с двинутым главой клана уже ни для кого не была секретом, и была тем небольшим ключиком, который бы отворил двери с доказательствами. Такой влиятельный клан просто так уничтожить без каких-либо доказательств было просто невозможно, чтобы не вызвать недовольства в остальных влиятельных семьях и не подтолкнуть их так же к решительным действиям. Присутствие кицуне по какой-то странной, необъяснимой причине конкретно так сорвало ему крышу, и он в итоге сорвался. Тех, кто меня допрашивал, было уже четверо, император вошел в комнату для допросов пятым.
– Я уже говорил, услышал шум, прибежал, заметил кровь, бросился в погоню, потому что думал, что она еще жива, – я посмотрел на него, а затем отвернулся. – Мне что-то предъявляют? Если нет, то я хотел бы уже отдохнуть. Я потерял очень близкое мне существо, а мне не дают даже ее оплакать.
– Японцы не плачут над своими мертвецами, – император Михаил скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Именно поэтому вы сейчас здесь. Ваша этническая принадлежность является гарантией того, что вы не сойдете с ума от горя. Карма, не так ли? – я сам не понял, как сжались в кулаки руки, лишь криво улыбнулся.
– Я японец наполовину, именно поэтому могу поступать так, как велят мне традиции не только Японской империи. Я держусь, и я не двинусь умом от потери, но скорбеть мне никто не запретит, – глубоко вздохнул я, стараясь успокоиться. Хотя мои объяснения вряд ли удовлетворили императора.
– Вот как? Тогда примите мои соболезнования в связи вашей утрате, – не мигая и не отводя взгляда ответил мне император.
– Что вы от меня хотите?
– Я хочу, чтобы вы поняли, господин Оши, вам больше некому мстить. Все, кто относил себя к радикалистам, из тех, кто нам известен – мертвы.
– Вы думаете, что я пойду вразнос и устрою резню? – я приподнял бровь.
– Нет, я так не думаю, но я должен быть уверен.
– Князь Керн был магом? – он внимательно на меня посмотрел, но все же ответил.
– Нет. В юности он потерял свой дар. Несчастный случай. Укус оборотня, и, чтобы справиться с последствиями, его дар принял весь удар на себя. В итоге князь не стал многоликим, но и магом он быть перестал.
– Ну тогда понятно, почему его так переклинило, хотя я не был бы в претензии, если бы тот волчонок деда просто бы сожрал, – когда я договорил, то до меня сразу же дошло, что большего дебила еще никогда не рождалось. Только Николенька всегда, абсолютно всегда, называл истинных оборотней – волчатами. А обращение к главе клана – дед, так и подавно ни один японец себе не мог бы позволить, даже полукровка. Захотелось стукнуть ладонью по лбу и медленно провести ею по лицу. Идиот. В отличие от дяди, который идиотом никогда не был и вовсе не зря является главой правящего клана и огромной империей.
– Никки? – через почти минуту абсолютной тишины, наконец произнес охреневший Михаил. – Но, как?
– Вы ошиблись, ваше величество. Меня зовут Оши Ёси, – как зазубренный текст оттарабанил я, и только после этого поднял глаза на императора, внимательно в этот момент изучающего меня.
– Ну да, ну да, – он кивнул. – Я поговорю с Татой. – Я так же как до этого император кивнул, соглашаясь с его словами. И тут я снова прокололся, потому что не спросил, кто такая Тата. Сказывалась усталость. Ведь Ёси никак не мог знать, что эта самая Тата и княгиня Рокова – одно и то же лицо. Но я слишком поздно это осознал, ляпнув в ответ.
– Не стоит, мы с княгиней уже разговаривали на этот счет, и все выяснили, – по легкой улыбке, скользнувшей по губам императора я сразу понял, что тот мне абсолютно точно поверил.
* * *
Дверь за княгиней еще не закрылась до конца, как в комнату вошла Марико. Я краем глаза видел, как она раскланивается с княгиней, прежде, чем пройти сюда.
– Я собрала все вещи, как ты и велел. Когда мы уезжаем и, самое главное, куда?
– Полагаю, в Нью-Йорк. Там у нас вроде сейчас дом образуется.
– Ты думаешь, в Американской империи станет лучше?
– Нет, не думаю. Я просто знаю, что там мы можем начать с чистого листа. Да и Кудзё понадобится больше времени, чтобы нас найти. Михо не успокоится, это вопрос потери лица, а так, пускай сперва здесь нас поищет как следует, прежде чем куда-то еще ломануться.
– У Японской и Американской империи дружественные отношения. Они спокойно смогут нас выдать Кудзё, если узнают.
– Тут вопрос денег и влияния. Если все пойдет не так, как я того ожидаю, нам никто не помешает вернуться обратно в Российскую империю, – конечно очень бы не хотелось, но загадывать наперед я больше не хотел.
– И что мы будем там делать? – девушка выглядела сосредоточено.
– Я
