было, но в эту ловушку с двойным дном, изначально устроенную братьями-инквизиторами (Пусть горят они в аду! Возможно, мы когда-нибудь с ними там встретимся, будет о чём поболтать), я капитально вляпался.
Но всё сложилось не так уж и плохо: Лихоруку удалось сбежать, а дедуля сумел выкрутиться каким-то неимоверным способом, а затем еще и встретиться со злыднем и взять у него нож. Надо будет потом поинтересоваться, как они нашли общий язык?
Будь я на месте этих двух недалёких наци, у меня обязательно бы закралось сомнение — отчего это «товарищи» монахи склеили ласты всей своей дружной бражкой, а находящийся в самом центре событий основательно поддатый гауптман — уцелел, не получив даже царапины? Ну, не оттого же, что пьяному море по колено?
Хотя, возможно, такая страшная гибель инквизиторов от воздействия моего одноглазого братишки шокировала моих «загонщиков», вызвав ступор и подействовав на мозги. Молодой эсэсовец-то уж точно пребывал в шоке, он даже и сейчас от него не совсем отошёл. Я определил это по цветам его ауры.
А вот второй — мой «старый знакомец» ягд-майор Зиги, весьма и весьма «закалился» после всех испытаний, подброшенных ему от щедрот моим злыднем, превратившись в очень опасного противника. Ему и раньше-то палец в рот не клади, а теперь он стал настоящим бешенным зверем.
Если нам повезёт отсюда выбраться, именно с ним нужно будет кончать в первую очередь. Хотите верьте, хотите нет, но вот росло в моей груди какое-то «щемящее» чувство, что жди от этой гниды чего-то особо нехорошего, какой-то беды… У меня даже руки зачесались, чтобы его пристрелить…
Но, нет, на шум сюда может сбежаться половина дивизии и без того взбудораженной нападением партизан… По крайней мере, какая-то охрана на выходе из подвала должна присутствовать. А если мы нашумим, наши и без того невысокие шансы выбраться из этого дерьма, стремительно приблизятся к нулю.
Я поднялся на ноги с кучи хлама и подобрал с пола оружие, брошенное фашистами. Пока дедуля кошмарил оберст-лейтенанта, я взял пистолеты в обе руки и направил один из них на франтоватого хлыща из «Наследия предков».
— А ты чего стоишь? — по-немецки произнёс я. — Оружие к осмотру!
— У меня… нет… оружия… герр ведьмак — побледнев еще сильнее (хотя, я думал, что больше побледнеть невозможно), проблеял Хубертус. — Я — научный сотрудник… Берлинского университета… Не стреляйте… прошу…
— Чего же ты здесь забыл, научный сотрудник? — криво усмехнувшись, «поинтересовался» я. — Сидел бы себе в своём университете, в тепле, да спокойствии, и бумажки свои перекладывал с места на место. А здесь война. Пиф-паф… И руки подними! — Я недвусмысленно качнул стволом «Люгера».
— Вы же понимать… — неожиданно по-русски произнёс Вольфганг, — я есть человек без свобода поступок. Их не мог отказаться — меня есть судить… Я есть совсем не военный человек…
— Жить, значит, хочешь, научный сотрудник?
— О, я! — Кисло улыбнулся немец. — Их бин очень хотеть!
— Тогда мордой к стене, и стой спокойно! — распорядился я.
Расставив фрицев вдоль стены, мы, держа фашистов «на мушке», устроили с дедулей совещание.
— Спасибо, Вань! — тихо, чтобы нас никто не из «пленных» немцев не услышал, прошептал я на ухо деду.
Хотя, думается мне, что вся его «конспирация» уже пошла по одному месту. Однако, пока эти утырки думают, что ведьмак, то есть я, с помощью своего жуткого «колдоффстффа» взял несчастного и ничего не подозревающего гауптмана под свой контроль, не стоит их в этом переубеждать.
— Сочтемся, — ответно прошептал мне на ухо дед.
— Есть какой-нибудь план? — решил я уточнить у старика, хотя, понимал, что ничего путного за столь короткое время он придумать бы не смог.
— Не-а, — мотнул головой Чумаков-старший. — Будем прорываться к лесу, держа этих гавриков в заложниках.
Ну, да, чего он мог еще изобрести? Какой же он у меня еще пацан! Черт! И сколько еще таких вот молодых ребят в этот самый момент погибают на фронтах этой грёбаной войны? Вместо того чтобы просто жить, просто любить, просто работать, созидая доброе, светлое и счастливое будущее, как для себя, так и для своих детей?
Я понимал, что наши шансы на спасение, хоть и есть, но они мизерны. Нас бы сумело спасти чудо… Но чудо в моём лице или в лице Лихорука сегодня не работало. Грёбаные фрицы! Грёбаный артефакт! Грёбаная война! Как же я вас всех ненавижу! Но сотрясать воздух попусту я не стал. И плана никакого, кроме предложенного дедом, так и не нарисовалось.
Значит, придётся надеяться только на нашу удачу и обычную физическую и боевую подготовку. Вырваться из самого логова врагов будет весьма и весьма трудно. Если, не сказать жёстче — просто невозможно. Но мы со стариком, как та лягуха в крынке с молоком, будем трепыхаться до тех пор, пока масло не собьём.
Ну, или не сдохнем… Не-не, не так — падем смертью храбрых в неравном бою! Только оценить этого нашего подвига, кроме фрицев, будет некому. А вот они оценят, это факт! И мы с дедулей постараемся сделать эту «встречу» совершенно незабываемой. Чтобы вздрагивали уроды по ночам, вспоминая мужество советских бойцов! И они будут вздрагивать еще не один десяток лет (даже, ели и бы и меня не забросило в это время), уж это-то я точно знаю!
— Раз ничего другого нам не светит — будем прорываться, — согласился я. — Только ты это, чеку обратно в гранату верни, — обратил я внимание на уже побелевшие пальцы деда, продолжающего сжимать спусковой рычаг. — А то, неровен час, сами подорвёмся.
— А, точно! — Старик уставился на свою руку с гранатой, как будто увидел её в первый раз.
Засунув пистолет в кобуру, он пошарил глазами по сторонам в поисках чеки. На наше счастье, она нашлась рядом с кучей хлама, на котором я валялся не так давно. Дед вставил чеку на место, вновь загнул усики и, наконец-то, разжал пальцы.
— Далеко не убирай, — произнес я, когда он засунул лимонку в карман. — Думаю, она еще пригодится сегодня.
— Это точно! — улыбнулся Чумаков-старший. — Отведают сегодня фрицы «кисленького».
— А сейчас, надо бы их хорошенько обыскать, — задумчиво глядя на расставленных вдоль стены фрицев, произнёс я. — Лучше бы шлепнуть… Но они нам еще пригодятся.
— Я мигом! — Кивнул мне дед и,
