меня от подробностей, — спокойно отвечаю поляку, — Бери, сколько нужно людей и человека из приказа. Пусть он составит правильную грамоту и приложит к ней показания татей. И постарайся, чтобы воины пока помалкивали. Нам сейчас важно поймать изуверов, и нужна тишина. Народ же может взбунтоваться и начать самосуд. Под такое дело главные разбойники сбегут и затаятся. Ищи их потом годами.
Дунин кивнул, и, развернувшись на каблуках, покинул трапезную. Мне тоже пора. Машу рукой рындам, чтобы несли кресло в палаты.
* * *
Странный он человек. Вроде не дурак и неплохо образован. Более того, много читает, и не только религиозные книги. Но в некоторых вопросах упрямство сидящего передо мной гостя похоже на фанатизм. Хотя он хитёр и прагматичен. Как всё это понимать? Я сейчас о патриархе, пожаловавшем с утра пораньше. Мало того что у меня к этому деятелю немало претензий, так он начал разговор с ультиматума и упрёков.
Поэтому пытаюсь сдерживать рвущееся наружу раздражение и спокойным тоном объясняю Иоакиму, что право на насилие имеет только государство.
— На Руси есть царь, являющийся самодержцем. Он поручает боярам и главам приказов следить за выполнением законов, делясь властью, — боюсь, главпоп не поймёт понятие «делегировать полномочия», — Ниже стоят дьяки и иные служилые люди. Церковь у нас занимается духовной сферой, окормляя и направляя паству. Никто не давал ей права держать людей в собственной тюрьме, и тем более их карать. Это право есть только у меня!
— Это еретики, государь! Испокон веков было, что мы решали свои дела внутри братии. Сажать, кого в келью или отправлять на костёр — наша привилегия, — Иоаким сбавил обороты и начал приводить аргументы.
— Значит, с сегодняшнего дня будет иначе. Я не позволю пленить моих подданных и тащить их на костёр. Поэтому Аввакума, Лазаря, Фёдора и Епифания ты сегодня же освободишь. Они последуют в тюрьму Земского приказа, а далее совместно решим их судьбу. Касаемо прений, то предлагаю назначить их на послезавтра. Позже я хочу уехать в Коломенское. А так доведём дело с бунтом до ума, и все спокойно займутся работой.
— Не будет никаких прений! — иерарх злобно блеснул глазами, — Никитку Пустосвята с другими еретиками я приказал заточить в келью. Вскоре будет церковный суд, и тогда врагов передадут «земцам» для казни. А ещё ты должен подписать статьи против раскольников, утверждённые синодом. Завтра я передам грамоты, пока они не готовы.
А это уже оскорбление и неприкрытое хамство! Мало того что Иоаким снова нарушил мой приказ, так ещё и проталкивает изуверские правила, дабы окончательно расколоть страну.
Приди он вчера, то получил бы слишком резкий ответ. Но я немного успокоился и стараюсь не обострять ситуацию. Или для патриарха такое поведение — признак слабости?
— Нет. Никиту тоже надо отпустить, и статьи я подписывать не буду. Не ко времени сейчас такие законы, могущие потрясти народ, — делаю очередную попытку договориться, — Зря ты отказался от прений. Но ничего. Думаю, всем надо успокоиться и проведём собрание осенью. Надо совместно подумать, как объединить русское общество…
— Правильно люди говорят, что царь изменился! — вдруг перебил меня Иоаким, — Ты и ранее проклятым латинянам потворствовал и привечал их в Москве. А сейчас вздумал на их сторону переметнуться? Не бывать этому! Я не позволю!
Выдав пафосную концовку, главпоп попытался вскочить, оперевшись на посох. За всем этим действием он не услышал, как Савва вытащил кинжал из ножен. Зато Иоаким застыл в недоумении, когда холодный металл прикоснулся к шее, обильно заросшей бородой.
— Не много ли на себя берёшь, Ивашка? — патриарх дёрнулся, как от пощёчины, после упоминания своего мирского имени в унизительной манере, — Забыл, с кем разговариваешь, холоп?
— Я…
— Никто, — прерываю обнаглевшего попа, — Ты неумный человечишка, обуреваемый гордыней и нетерпимостью. При этом совершенно забывший про дела государственные. Дело церкви заниматься душами людским и не лезть в мирские дела. Или в библии написано иначе? Лучше бы ты священниками занялся. Каждый второй из них малограмотный, читать не умеющий. Многие не знают писания, и даже десять заповедей перечислить не смогут. Позор, а не слуги божьи! Оно немудрено, если их глава иными делами озабочен.
Патриарх молчал, находясь в прострации. Он не ожидал от обычно покладистого царя такого поступка. Но надо морально добить этого махинатора. Про вчерашний случай с нищими патриарх должен быть в курсе.
— Кто из твоих приближённых помогал татям, калечащим детей? Мы всё равно докопаемся до истины, даже если придётся весь синод на дыбу подвесить. Я на многие вещи закрывал глаза. Но надругательств над детьми не прощу никому, — чую, что начинаю шипеть от злости, но не могу остановиться, — Говори, кто прикрывал татей, окромя тебя?
Судя по окончательно растерявшемуся Иоакиму, такого обвинения он не ожидал. И нет его вины в случившемся, это очевидно.
— Прости, государь. Обуяла меня гордыня, здесь ты прав, — хрипло произнёс поп и попытался сесть на кресло, но Савва не позволил, — Но не возводи на братию напраслину. Нет здесь нашей вины и быть не может. Да, я отменил твой приказ Никите, но сделал это со зла, есть грех.
Хорошо, хоть признался. Может, он не настолько безнадёжен? Хотя о чём я? Стоящий передо мной иерарх замешан в заговоре.
— Надеюсь, что это правда. Земский приказ сейчас землю роет и добьётся правды. Если среди изуверов есть хоть один священник, то это твоя вина! — тычу в Иоакима указательным пальцем, — И отвечать за это будет весь синод. Я ещё прикажу людишкам рассказать, чем наша церковь занимается.
Вот здесь главпопа пробрало. Здешний народ весьма покладистый, но очень жёстко реагирует на явную несправедливость. Яркое тому подтверждение целая череда бунтов — Медный, Соляный и Стрелецкий. В случае огласки иерархам тоже перепадёт, как и пострадает репутация самой церкви. Что может привести к поддержке населения раскольников. Этого Иоаким боится как огня. Зато сейчас можно воспользоваться его растерянностью.
— Всех задержанных людишек переведёшь в Земский приказ. Далее вместе решим, как их судить и наказывать. Прения переносим на осень, если будет такая необходимость. Это я решу позже, — мои слова для главпопа, как пощёчины, но он терпит и молчит, — Статьи отложим года на два-три. Пока есть возможность решить противоречия миром, будем пытаться до последнего. А ты займись обликом и знаниями священников. Иначе одни ведут себя, как
