— Значит, вы намерены увеличить объем добычи своих рудников? — вступил в разговор американец, прибывший в Ломе из далекой Монровии.
— Отчего бы и нет. Ведь торговля бокситами также прибыльна, как и торговля алмазами. Сейчас набирает силу авиационная промышленность, изготовляющая цельнометаллические машины, и алюминий стоит в этом процессе на первом месте. Мы уже заключили торговый договор с «Юнион минерал» на поставку нашего сырья, так что увеличение мощности наших рудников, это дело скорого времени.
— Конечно, если учесть под какой низкий процент вы получили кредит от «Юнион» для их модернизации, — хмыкнул американец.
— Вы против взаимовыгодных связей между нашими странами, мистер Вильсон?
— Ну, что вы господин губернатор, я только за них. Тогда может быть, вы будете не против предоставления нашей компании «Индастрил» концессии в районе Монтехо, так сказать в рамках развития этих связей? — поинтересовался американец.
— Мистер Вильсон, вы деловой человек и отлично понимаете, что такие серьезные вопросы не решаются на веселье. Приходите ко мне, и мы обсудим этот вопрос, — учтиво ответил Фрунзе, уже получивший доклад Манцева об открытии залежей золота в указанном американцем районе.
— Вы прирожденный бизнесмен, мистер Фрунзе, — польстил Вильсон губернатору. — Редко встретишь такое удачное сочетание власти и деловой хватки.
— Благодарю за комплимент. Предлагаю выпить шампанского за обоюдовыгодное сотрудничество. Базиль! — Фрунзе взмахнул рукой и к гостям подлетел официант с бокалами шампанского.
— О, мсье Фрунзе! Настоящая «Мадам Клико»! Поздравляю Вас! — воскликнул посланник губернатора Котона мсье Фуке. — И где вы достали этот божественный нектар? Наш губернатор тоже заказал партию «Клико» из Парижа и даже хотел прислать вам к балу несколько бутылок, но шампанское где-то затерялось.
— Ничуть этому не удивлюсь, мсье Фуке, ибо мы живем с вами в Африке, а здесь возможно и невозможное.
— И все-таки, откуда шампанское, господин губернатор? — спросил англичанин. — Я тоже заказывал себе ящик.
— Видимо, ваши поставщики не столь расторопны как мои. Что касается шампанского, то мне его доставил господин Липович, а где взял он, то мне не ведомо, — смиренно сказал Фрунзе, отлично знавший происхождение шампанского. Для губернаторского застолья пронырливый Фима просто перекупил партии «Мадам Клико» прибывшие по заказу англичан и французов.
Так праздновала Ломе окончание самума и прихода календарной весны, но государственные заботы и здесь не оставляли губернатора. Внезапно за спинами гостей возник помощник Фрунзе Горьковой и чуть заметно кивнул губернатору головой.
— Прощу меня простить господа, но мне нужно решить кое-какие вопросы с шеф-поваром по поводу праздничного стола, — непринужденно извинился перед гостями хозяин.
Горьковой проворно догнал Фрунзе и, понизив голос, доложил: — Его доставили, Михаил Васильевич.
— Где он?
— Во флигеле для прислуги.
— Надеюсь, что он без кандалов и в цивильной одежде?
— Так точно, как вы приказали.
— Отлично. Доставьте его в комнату для гостей и позовите туда Котовского.
— Без конвоя?
— Да, одного. Я буду его там ждать.
Вскоре таинственная личность, из-за которой губернатор был вынужден оставить своих гостей, переступила порог гостевой комнаты. Среднего роста, с длинными нестриженными волосами и густыми усами он быстрым взглядом оглядел Фрунзе и Котовского, а затем пренебрежительно произнес: — Хорошо живете, господа бывшие социал-демократы и экспроприаторы, а ныне слуги капитала.
От этих слов у Котовского хищно заблестели глаза, но на Фрунзе они не оказали никакого воздействия.
— Присаживайтесь Нестор Иванович, рад вас видеть — учтивым тоном предложил губернатор, указав на одно из кожаных кресел стоявших перед его столом. — А в том, что мы слуги капитала, то в этом вы сильно ошибаетесь. Здесь мы слуги России, в которой произошел ряд перемен, и грядут ещё более серьезные. Что же касается нашего жития, то согласитесь, негоже российскому губернатору жить в облупленной хате с крышей из пальмовых листьев. Знаете ли, положение обязывает перед соседями не быть теми дикарями, которыми они нас стараются выставить перед всем миром.
— Хорошо поете, ваше превосходительство, но почему у остальных на этой каторге нет дворцов, и они вынуждены жить в лачугах!? — гневно выпалил собеседник, но Фрунзе и бровью не повел.
— Опять ошибаетесь, Нестор Иванович. Здесь у нас не каторга, а колония, и живут наши колонисты в нормальных условиях. Дворцов у них точно нет, но вот хороший дом имеется почти у каждого. И в этом вы сможете скоро убедиться лично.
— Значит, хотите обеспечить домом с крепкими стенами и чудными решетками на окнах? Это я уже проходил, господин Фрунзе, не удержите!
— Можете называть меня Михаилом Васильевичем. Григория Ивановича вы полагаю, знаете заочно. В отношении же домов вы зря иронизируете. Домами своих колонистов мы не обеспечиваем, а помогаем в их построении. По поводу вас и ваших товарищей, присланных сюда на основании решения суда, то у нас с Григорием Ивановичем, есть одна интересная мысль.
Фрунзе сделал паузу, но не услышал ответа. Его собеседник гордо вскинул голову в ожидании решения своей судьбы.
— Зря вы видите в нас врагов Нестор Иванович. У нас у каждого есть свои идеалы, свое видение жизни, но, оказавшись на этом пяточке африканской земли, мы пытаемся со всеми, прибывшими в Того, людьми найти общий язык. Вражда, при том огромном количестве взрывоопасного контингента, нам здесь никому не нужна. Ни власти, ни колонистам.
— Здесь очень серьезное положение, гораздо серьезнее, чем тебе кажется Нестор. Господа соседи уже дважды пытались нас раздавить и только благодаря нашей сплоченности, мы сегодня не только живы, но и даем праздник назло всем англичанам, французам и американцам. Мы хотим тебе предложить серьезное дело, а ты фордыбачишься! — воскликнул Котовский, ухватившись за спинку противоположного от гостя кресла.
— И какое это дело? Возглавить администрацию нового рудника и помогать вам, эксплуатировать моих боевых товарищей, так!? Никогда этого не будет!! — воскликнул Махно, но его гневная тирада вновь ушла в пустоту.
— А с чего ты это взял, что мы именно это хотим предложить? — поинтересовался Котовский.
— Об этом говорит вся ваша пересыльная тюрьма! Новых каторжников на эти, как их там, бомбиты, а Махно надзирателем над ним. Плохо вы храните свои секреты, господа хорошие, — презрительно молвил анархист, радостный оттого, что смог уесть своих собеседников.
