— Значит, только одно мое честное слово и больше ничего? — сварливо уточнил арестант.
— Честное слово анархиста о том, что больше никогда не пересечете границ нашей колонии. Для нас с господином бригадиром этого будет вполне достаточно. Завтра же вся ваша братия отправиться на границу, на рудники. Оружие и амуницию получите в самый последний момент у Григория Ивановича. Не хочу вводить в искушение ваши души, — решительно отчеканил Фрунзе и выразительно посмотрел на Махно.
— Хорошо. Я согласен на ваше предложение, — произнес Махно, которому не очень хотелось менять теплый климат на сибирские морозы.
— Ну, вот и хорошо. Я очень рад, что мы смогли найти разумный компромисс, Нестор Иванович, — губернатор нажал на кнопку и в распахнутой двери появился Горьковой.
— Отправьте господина Махно обратно в тюрьму. И прикажите начальнику станции приготовить вагоны для отправки заключенных на северные рудники, — приказал Фрунзе.
Анархист с достоинством покинул кресло, и чуть кивнув головой, холодно произнес: — Честь имею, господа, — после чего покинул комнату.
Оставшись вдвоем с Котовским, губернатор подошел к небольшому бару, достал две небольшие рюмки и налил привезенной из России «Смирновской» водки.
— Ну, Григорий Иванович, с удачным началом твоего проекта, — предложил тост губернатор.
— Рано ещё говорить об удачном начале, Михаил Васильевич. Нам главное его удачно к Нигеру отрядить, а там дальше видно будет.
— Ладно тебе дуть на воду, все будет нормально. Получат господа французы в свои земли нашего бунтаря. Они нам Махди, а мы им Махно. Хорошо звучит, — пошутил Фрунзе, и заговорщики дружно опустошили посуду «за успех безнадежного мероприятия» закусив бутербродом с селедкой и луком.
Идея ответного хода «друзьям-соседям» обуревала умы Котовского и Фрунзе с момента разгрома вторгшихся в Того религиозных последователей пророка Махди. Было рассмотрено множество вариантов, но ни один из них не тянул на полноценное возмездие Парижу, сумевшему направить на крохотный африканский анклав России целую армию черных арабов. Все задумки дуумвирата были на уровне мелкой пакости и не более того. Казалось, что время мести откладывается в долгий ящик, но острый ум комбрига Котовского нашел таки подходящий вариант русской мести. Читая почту пришедшую из России, Григорий Иванович наткнулся на сообщение о знаменитом анархисте Несторе Махно. Арестованный в конце 1922 года лидер крестьянских повстанцев на юге России был предан суду вместе с большим числом своих последователей.
За все свершенные деяния, Махно грозила бессрочная каторга, и в исходе судебного процесса не приходилось сомневаться. Котовский знал Махно, но не столько лично, сколько по рассказам ссыльных. Одна пламенная натура отлично понимает подобную натуру. Недолго думая, комбриг предложил Фрунзе использовать разрушительный потенциал Нестора Ивановича на пользу государству. По данным местной разведки, после разгрома северных агрессоров господа союзники не оставили своих подлых намерений удалить русский флаг с африканской территории, а бокситы и золото только подталкивали их к активным действиям.
Что собирался изобрести Заморский департамент Франции, для полного и окончательного решения «русского вопроса» было неизвестно, но в том, что эти поползновения в скором времени приобретут реальные черты, было понятно всем. Необходимо было спешить, и Фрунзе без колебания поддержал идею своего заместителя.
Через два дня в Москву ушла шифрованная депеша на имя президента, так как губернатор имел право прямого выхода на главу государства. Туда же, со спецпочтой был отправлен секретный доклад, в котором Фрунзе подробно описывал свой тактический план.
Следует сказать, что президент Алексеев внимательно следил за жизнью русской колонии в Того, и всякие попытки выпихнуть русских из Африки, воспринимал как личное оскорбление, что было вполне понятным. Ведь именно благодаря его дипломатии, страна получила первую и пока единственную заморскую колонию.
Все это, а также тот факт, что действия Махно подпадали под указ о борьбе с бандитизмом, не заставило правителя России долго размышлять. Процесс Махно ещё только набирал обороты, а из президентской канцелярии в суд Харькова поступило секретное распоряжение об отправки всех участников процесса в далекую и знойную Африку.
Царь повелел, бояре исполнили и транспортный пароход одесского пароходства под громким именем «Александр Суворов» привез в Ломе, Нестора Махно.
Ни Фрунзе, ни Котовский ничуть не сомневались, что романтический бунтарь согласится на их столь радушное предложение. Главная задача тоголезского дуумвирата состояла в том, чтобы легенда российских анархистов не понял, что его намереваются использовать подобно разменной монете в своей игре. И это им удалось.
Махно естественно подозревал губернатора и Котовского в нечестной игре, но его подозрения, так и остались подозрениями. Возможность обрести свободу и приступить к построению своей анархисткой «Махновщины», перевесила в выборе вождя повстанцев.
Не до конца доверяя обещаниям Фрунзе и Котовского, Нестор Иванович постоянно ждал какого-то подвоха, но ничего не происходило. Как и было обещано, все пятьсот восемьдесят прибывших вместе с Махно человек были доставлены на север колонии. Вслед за ними были доставлены ещё сорок два человека из последнего этапа, на которых указал анархист, как на своих идейных сторонников.
С большой придирчивостью, он изучал вооружение, выделенное его воинству Котовским. Перебрав несколько сот винтовок, ружей, пистолетов и гранат, Махно не обнаружил в них ни одного изъяна. Готовя операцию «Анархия», в арсенал, который по легенде должны будут захватить беглецы, комбриг не пожадничал ничего. Он даже выделил три ручных пулемета «Томпсона» и хороший запас дисков к ним.
— Патронов тебе хватит на два хороших боя, Нестор. Большего дать не могу, тогда никто не поверит в подлинность твоего побега. Но, если пойдешь в сторону Нигера, тогда дам адрес одного купчишки в Ниамеи. За деньги он тебе черта лысого достанет, — заверил Махно бригадир. В ответ тот подозрительно насупился, но тут в разговор вмешался Тарас Лизогуб, помощник Кокубенко. Сам атаман непримиримых колонистов не изъявил желания присоединиться к Махно, но более сотни казаков из его куреня пополнили ряды анархистов.
— Знаю, я этого купчишку, Нестор Иванович. Абдуллой кличут. Жаден до денег, но ради маржи мать родную готов продать. Будет у нас огневой припас.
Слова казака успокоили Махно и, оставив оружие, он принялся инспектировать лошадей и повозки, которые были выделенные в его распоряжение. Неожиданно вождь анархистов затребовал сабли и шашки.
