добавив голосу дьявольской ласки, – как увидела, сразу узнала. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню. И каждый божий день тебя вспоминала. Представляешь? Если забыл, я Жани-Ева. Та самая Жани-Ева, дочь Инессы Александровны Шуваловой и Николая Владимировича Гурьева. Как видишь, я выжила.
Что он сделает?
А что он вообще может сделать? Его Свет заблокирован.
Побежит?
На нас кинется?
Глаза взрослого мужика с сединами на висках возрастом под полтинник округляются. Он замирает. Кажется, сейчас у него даже сердце остановилось.
И это вовсе не страх, как если бы он увидел призрака.
Здесь что-то другое.
В следующую секунду лицо содрогается. Каргальского вдруг затрясло.
Он сдергивает с головы фуражку, жмурится, трет ею и кулаком глаза, лицо, рот. Медленно отходя назад, он сгибается пополам.
– Зачем ты прыгнула?! Зачем?! – продолжая трястись, начинает кричать есаул. – Мы не хотели убивать! Вы все должны были остаться живы! Мы хотели испугать! Понимаешь?! Испугать! Хотели заставить твоего отца одуматься! Начать сожалеть! Раскаяться!
– Т-ты… Ты же сам орал! Кричал делать жертву! Ты требовал у родителей сделать выбор между мною и братом! – не веря в услышанное, в ответ закричала Эмили.
– Да! Говорил! Кричал на вас! Но мы не хотели убивать! Не хотели никакой жертвы! Три минуты истерики и все бы закончилось! Вы все должны были остаться живы! Все живы!
Эмили беззвучно раскрывала рот, как если бы ей не хватало воздуха. Теперь уже и она затряслась.
– Ты бросилась в реку! Тебя понесло! Все пошло к чертовой матери! – продолжал кричать есаул. – Нам пришлось их убить! Пришлось! За то, что вывезли, постращали, Шувалов бы не спросил! Твой отец уже был ему поперек горла! А за смерть внучки он бы спросил!
– Я поняла… Поняла… Вы стали резать концы, – в ошеломлении нервно закивала Эмили.
– Нам пришлось!
– Что вы с ними сделали?
Есаул отрицательно покачал головой.
– Что сделали?! Говори! – с криком повторила вопросы Эмили.
– Они быстро умерли, – перешел едва ли не на шепот Каргальский. – Никто не мучился.
– Стреляли?!
– Я взял грех на себя. Сам стрелял в каждого.
– А потом?!
– Там червоточина. Тварей полно. В таких местах тела долго не лежат.
– Нас должны были искать! Что вы сделали дальше?!
– Вас искали недолго. Нашей полиции из Москвы пришло поручение. Мы подсунули записи банка. Дали бумаги о кредите на тридцать два миллиона. Князь долг платить отказался. Больше он вами не интересовался.
– Но это же неправда! Родители не брали долгов!
– Николай брал заем на полмиллиона. Эту запись отправили князю. Там было не видно на какую сумму кредит. Важен был сам факт обращения в банк.
Теперь у Эмили внутри все рухнуло. От отчаяния руки сначала подскочили к голове, а после опустились и сжались в кулаки. Она понимала, прежде чем разговор закончится, ей нужно все выяснить.
– Я не понимаю, – теперь тихо заговорила она. – Если это был спектакль, зачем ты посмел ударить маму? Зачем бил отца? Зачем в него стрелял?
– Хотел убедительнее сыграть нападение. Я просто слишком перестарался.
– Ты допустим слишком большую ошибку, – произнесла Эмили так, словно выносила есаулу приговор. – Скажи, кто был заказчиком, и ты умрешь быстро.
Каргальский помотал головой.
– Прости. Я не скажу этого даже под пытками. Да и ни к чему оно. Нам не приказывали вас убивать. Это была моя ошибка. Лично моя и никого другого.
Что случится дальше, было предсказуемо. Впереди виднелась только одна уходящая вдаль женщина. Я поторопился обернуться. По нашей стороне вдалеке шли двое. По другой – трое. Еще и по дороге ехало две легковушки и один грузовик.
Опять же, ладно бы город. В нем легко затеряться. Но здесь крошечный поселок. Еще и у корейской границы. Случись что, за нами погонится вооруженная и хорошо обученная толпа казаков.
– Отпусти его. Пусть идет, – коснувшись предплечья, попросил я Эмили.
Она взглянула на меня, потом посмотрела назад и поняла, к чему я так сказал.
– Иди. Разворачивайся и уходи, – скомандовала она есаулу.
Мужчина кивнул и совсем тихо произнес:
– Прости.
Молча развернувшись, он пошел вдоль дороги. Теперь он уже никуда не спешил. Он конечно все понял. Понял, что не сможет ни убежать, ни как-то иначе спасти свою жизнь. Наверняка есаул пытался призвать Свет, который отказывался вызываться. Может быть, молился. Может быть, как-то еще прощался со своей жизнью.
После всего услышанного не думаю, чтобы Каргальский убил семью Эмили хладнокровно. Своим искренним сожалением он только что это доказал. Есаул раскаивался и тогда, и сейчас. Понимая, что натворил, он не стал просить пощады. Не проявил ни малодушия, ни героизма. Продолжая медленно идти, он лишь со смирением ждал расплату за совершенную ошибку, стоившей трех жизней.
Енай Каргальский успел пройти метров сто. Его правую часть головы разорвало, как если бы в нее попало что-то крупнокалиберное. Мужчину потянуло вправо. Он упал в высокую траву у дороги и полностью скрылся из виду. Эмили специально заприметила это место, чтобы мы успели покинуть поселок прежде, чем найдут мертвое тело.
За те пару минут, пока она заканчивала с есаулом, Ева достала смартфон и хотела по сети найти местное такси. Однако, заметив движущийся со стороны станции фургон, она стала отчаянно голосовать. Водитель согласился подбросить нас до Уссурийска.
Проезжая мимо высокой травы, мы заметили торчащие ноги есаула. По сравнению с тем, что случилось в «Станице», здесь прошло совсем идеально. Получилось без шума и без свидетелей. Только вот Эмили ушла в себя. Сложив руки между ног, она с потерянным видом смотрела в пол.
Я обнял ее и прижал к себе, но она не реагировала, будто превратившись в безвольную куклу. Не знаю, что сейчас было у нее внутри. Она даже не плакала. Она словно ушла далеко вглубь себя и хотела там остаться.
Не представляю, что значит принести себя в жертву семьи, а потом узнать, что эта жертва оказалась не только напрасной, но и привела к гибели тех, ради кого она приносилась.
Правильно советовал Матвей. Эмили нужно было послушаться. Есть тайны, которые лучше не знать. Пусть мертвецы за собой уносят их в могилы.
Пятый день Катерина
