убивал молоденьких девушек. Следствие потом установило, что он замучил и убил семерых. По всему Советскому Союзу ездил, упырь… — она помолчала, вспоминая ту ночь, и продолжила. — Тот не отделался так легко, как этот ваш Свешников. Тем ударом Малыш переломил ему позвоночник.
Она повернула голову к открывшему было рот студенту.
— Очень легко выяснить, был ли это действительно удар или, как он утверждает, лёгкий толчок. От удара должна была бы образоваться гематома. Ну вы сами уже без пяти минут врач, должны понимать разницу. Снимите, пожалуйста, свитер и расстегните рубашку. Мы с Яковом Степановичем сейчас выясним, кто из вас прав.
Она легко поднялась на ноги и оглянулась на декана.
— Яков Степанович, прошу вас!
Через минуту разглядывания незагорелой груди с появившимися на ней первыми тёмными волосами Яков Степанович выпрямился и негромко спросил:
— Вы по-прежнему настаиваете на том, что Кузнецов вас ударил, а не оттолкнул?
— По-прежнему… — покраснев, Свешников неловко поднялся со стула, на котором сидел во время импровизированного осмотра, и принялся застёгивать рубашку. — Многие видели…
Яков Степанович кивнул и направился к своему креслу. Усевшись, он хмуро сказал:
— Тогда делайте то, что вы собирались сделать. А именно, ступайте в травмпункт и попросите зафиксировать побои. Со всем этим можете отправляться в милицию. Только, прежде чем вы уйдёте, я хотел бы задать вам пару вопросов. Присядьте!
Дождавшись, когда Свешников сядет, он спросил:
— Зачем вы затеяли весь этот балаган с плясками и бубнами? Вы что, надо мной поиздеваться решили? Или вашей целью был не я, а профессор Колокольцева? Марина Михайловна, вы ему нигде дорогу не переходили? — обратился он к Марине. Та пожала плечиками.
— Трудно сказать, Яков Степанович… На лицо он мне знаком, но я совершенно не помню, чтобы когда-нибудь с ним разговаривала.
Во всё время разговора Свешников переводил растерянный взгляд с одного на другого. Наконец, он заговорил.
— Да я!… Да вы что?! Я же ничего такого не имел в виду! Поверьте, я хотел как лучше! Только хотел привлечь его и Карташову к общественной работе! Больше ничего! Ничего такого я не затевал! Как можно? Яков Степанович, Марина Михайловна!
— Скажите ему, чтобы он от нас отстал? — угрюмо буркнул Малыш. — Я сюда учиться пришёл, а не участвовать в общественной работе. Меня привлекли к этому концерту. Ладно, я пошёл им навстречу и согласился. Но это было в последний раз! А уж руководить каким-то там кружком у меня ни времени, ни желания нету! И не нужно ходить за мною и за Катей по пятам.
Марина Михайловна бросила взгляд на свои золотые часики:
— Пора мне, Яков Степанович. Не думаю, что здесь какой-то злой умысел. Скорее, недостаток культуры. Назойливость — это недостаток культуры, молодой человек! — пояснила она свои слова стоящему возле своего стула Свешникову. — Учитесь быть культурным человеком. Врач — профессия интеллигентная. От вас люди будут ожидать не только глубоких профессиональных знаний, но и интеллигентности. Это составная часть нашей с вами профессии.
Она вновь обернулась к декану:
— Вы позволите его забрать или он вам ещё нужен? — она показала глазами на Сашу. — Хочу ему пару ласковых слов напоследок сказать.
— Забирайте, Марина Михайловна, — кивнул Яков Степанович. Он тоже выбрался из-за стола и сейчас стоял у его торца. — Я полагаю, инцидент исчерпанным. Вы, Свешников, тоже можете идти. И прислушайтесь к тому, что здесь услышали. Особенно к словам Марины Михайловны прислушайтесь! Я бы их золотом на колоннах в вестибюле выбил! Интеллигентность — это составная часть профессии врача!…
* * *
В приёмной их задержала секретарша. Зинаида Константиновна подняла голову от своей писанины и, усмехнувшись, сказала:
— Напрасно вы заставили его сбрить усы, Марина Михайловна. Они ему очень идут.
Марина остановилась, развернулась к её столу и рассмеялась:
— Жаль, что не успела их увидеть!
А Саша уныло добавил:
— Натка сказала, что они меня сильно старят. Пришлось сбривать. Я теперь хочу попробовать отпустить бороду. Как вы думаете, Зинаида Константиновна, мне пойдёт?
Зинаида Константиновна рассмеялась, а Лида — та просто прыснула.
— Ага! Как у Курчатова! Или как у Хо Ши Мина! Отпускай, Кузнецов! Даже не сомневайся!
Марина Михайловна, смеясь, потянула Сашу за локоть на выход…
* * *
Если бы кто-нибудь послушал разговор состоявшийся в коридоре между между молоденькой профессоршей Колокольцевой и её подопечным, у него возникли бы серьёзные сомнения в том, что это двое состоят в отношениях опекун — подопечный. Уж больно фамильярным был тон, с которым Саша обращался к ней. Впрочем, начало разговора было самым деловым. Отойдя по пустому в этот час коридору подальше от деканата, оба остановились.
— Это ты убрал гематому? — спросила Марина Михайловна.
— Угу, пришлось. Он же, гад, в милицию собрался идти. Я даже раздумывал над тем, не потереть ли память у всех свидетелей.
— Это уже лишнее. Достаточно было убрать синяки… — кивнула она. Помолчав, дотянулась до его головы, взъерошила волосы и погладила его по щеке. — Чего ты так рассердился? Не нашёл правильных слов? Пора тебе в парикмахерскую сходить.
Саша вздохнул, поправляя взлохмаченную причёску.
— Схожу… Да, не нашёл. Неприятный тип. По-моему, у него какой-то психоз. Смотрит тебе в глаза, кивает на твои слова, а сам тебя совершенно не слышит.
— Нужно учиться и с такими разговаривать. Мы же с тобой решили. Давай уж придерживаться того плана. Твоя учёба здесь нам важна в первую очередь для того, чтобы ты успел познакомиться и научился общаться с как можно большим количеством людей самых различных психотипов. Не только для того, чтобы набраться новых медицинских знаний. Хотя это тоже, конечно, важно. Какие планы у тебя на вечер? — сменила она тему. — Хочу Дору Михайловну на вечер к нам пригласить. Винишка попить, поболтать. Может, и ты с нами?
— Нет, это будет неправильно. Она мой преподаватель. Буду соблюдать дистанцию. Хотя твой выбор одобряю. Чем дольше её изучаю, тем больше она мне нравится. Правильная тётка. С принципами, — он вздохнул. — Нет, я тогда в читалке позанимаюсь. Сначала провожу Катюшу, извинюсь перед её соседками и пойду в читалку.
— За что извинишься?
— Да понимаешь, когда я этого Свешникова шмякнул, он отлетел назад и по дороге их с собой прихватил. Они все вместе на пол посыпались. Разозлились, конечно. Нужно извиниться.
Марина согласно кивнула:
— Извинись. Ты перед тем, как в читалку идти, перекуси где-нибудь, ладно?
* * *
На перерыве перед последней парой к ним с Катей подошла Марина Пучкова. Она всё ещё была сердита.
— Слушай, Кузнецов, ты не находишь, что следовало бы извиниться?
Он выбрался из-за стола
