Ну, ясно, к Явдохе, пьянствовать. Только какого черта он у усадьбы Ставра крутился? Может, украсть чего хотел, тать? Надо бы предупредить боярина при случае, что за люди к его усадьбе приглядываются.
Не доходя до моста, Митря еще раз оглянулся… и неожиданно свернул прямо в придорожные кусты. Внезапно отлить захотел? Что ж, бывает. Однако что-то долго…
Олег Иваныч осторожно подошел к кустам, прислушался. Ни звука. А не продолжается ли дальше тропинка? Та, что вдоль ручья?
Оценив пришедшую в голову мысль как вполне здравую, Олег решительно шагнул в заросли чертополоха.
Мысль его полностью подтвердилась – тропинка была. Полузаброшенная, неприметная, она петляла между буйными зарослями ивы, меж ракитовыми кустами и колючим терновником. Олег Иваныч про себя чертыхнулся, оставив на терновнике клок ткани с рукава. Хороший кафтан был. Красивый, удобный, лазоревый, с вышивкой серебристой по обшлагам да по вороту. Ладно, пес с ним – Пафнутий заштопает. Но где же, черт побери, Митря? Куда исчез, в ручей, что ли, бросился? Даа… Бросится такой, как же. Как бы кого другого не сбросил.
Олег Иваныч на всякий случай вытащил из ножен шпагу. Кто его знает, место глухое, безлюдное, хоть на другой стороне Федора Стратилата храм. Вот он – прямо напротив. Сияют кресты золоченые – глазам больно. Отражаются в ручье белые стены. На паперти шумят – здесь слышно. Так что, ежели крикнуть, пожалуй, услышат.
А вот впереди…
Вот он, Митря! Никуда не делся, голубчик. Что ж ты остановился-то? Заоглядывался… Оглядывайся, не оглядывайся – все равно ни фига не увидишь – кустов-то вокруг, экие заросли, словно специально посажены.
Немного постояв, словно к чему-то прислушиваясь, Митря Упадыш тряхнул козлиной бороденкой, склонился к кустам, словно шепнул что-то, и… и исчез, как и не было!
Чудны дела твои, Господи! В яму, что ль, какую свалился?
Выждав некоторое время, Олег Иваныч осторожно подошел к кусту. Куст как куст – сирень или орешник, а может, и терень, Олег Иваныч не очень в кустах разбирался. Нет, вот эта ветка, с колючками, – явно терновник. А тут – на сирень похоже. А вот здесь – вообще орехи! С чего бы это трем разным кустам эдак сплестись, прямо извращение какое-то. А ни с того ни с сего не сплестись им никогда, да еще так густо, узорчато, словно нарочно…
Ну, конечно, нарочно!
Вон, в глубине, кажется, лаз! Узко, неудобно, сыро – но пролезть можно. Ага – а вот и дверь! Небольшая, медными листами обитая! Ну, Сим-сим, откройся!
«Сим-сим» открылся, стоило Олегу чуть потянуть за край двери. То ли Митря забыл за собой закрыть, то ли вообще тут задвижки не было. Нет, вот она, задвижка-то… засов целый. Хороший засов, прочный… Значит, забыл-таки шильник закрыть… Ну и мы не будем, мало ли… А ход-то ведет не иначе как в Ставрову усадьбу! И Митря это хорошо знал. И не только знал, но и не раз пользовался! Значит, не просто так он у боярских ворот ошивался. Видно, побоялся стучать при народе. А Ставр хитер, не хочет свои тайные связи перед электоратом афишировать, тем более в преддверии выборов. Ну и знакомцы у боярина, однако! Откровенные бандюги. Впрочем, чему удивляться, он же местный олигарх все-таки. Видно, неудивительно будет встретить на боярском подворье и Тимоху Рысь!
Олег Иваныч скрипнул зубами, осмотрелся.
Подземный ход представлял из себя узкий, обшитый досками лаз, сырой и темный. Впрочем, впереди явственно проглядывала белая полоска света.
Пригнувшись, Олег осторожно зашагал туда… и тут же попятился. А ну как люк-то позади захлопнется? Или захлопнет кто. Как тогда выбираться? Гм… Что ж сделать-то? Судя по всему, там где-то наверху петелечки должны быть. Ага. Вот они… А мы их во-от так… во-от эдак… Ну, вроде все. Теперь – и в ход можно спуститься.
Доски старые, кое-где уже подгнили… некоторые – свежие, белые – видно, недавно поменянные. Деревянная лестница. Скользкие от влаги ступеньки… Осторожно наверх… Щели в потолке. Сквозь них приглушенный свет. Люк. Какое-то небольшое помещение. Медленно открыть. Так… Вроде никого. Пыль, сено, снопы какие-то. Овин. Чьи-то шаги, разговоры снаружи. Шаги приближались, и Олег Иваныч быстро зарылся в сено.
Двое остановились у самой стены овина. Митря Упадыш и богатейший боярин Ставр. Говорили вполголоса, продолжая начатую беседу. Митря в чем-то оправдывался да гнусавенько подхихикивал, почтительно слушая выговоры боярина. Олег припал к щели в стене ухом.
– …зажился на свете Иона, чуешь?
– Чую, господине. Так, может, его…
– Без тебя сделают. Если не струсят. Ну, а если струсят – вместо одного покойника два будет. А так второго потом сюда, попытаем… кнутиком маленько побьем. Ты, кстати, купил?
– Обижаешь, батюшка! Цельных два. Из самолучшей бычачьей кожи. Хребет можно перешибить, запросто!
– Вот и проверим скоро. Может, что и вызнаем про Олексу-ушкуйника, что вы не смогли на Обонежье вызнать, что он там вынюхивал, пес, да что узнать успел…
– Так, батюшка боярин…
– Молчи! От лености все от вашей да лихоимства!
– Прости, кормилец!
– Прости… Где сегодня встреча, у Явдохи?
– У него, батюшка.
– Я рядом буду, в доме соседнем. Потом ко мне приведешь, понял?
– Исполню в точности, батюшка князь, не сомневайся!
– А я и не сомневаюсь! Сомневался бы… Ха-ха… Ладно… Иди, скажи там, чтоб коней готовили и людей оружных… Посейчас и поедем!
Быстрой рысью простучали удаляющиеся шаги Митри. Боярин Ставр прошелся вдоль овина – слышно было, как поскрипывали под его тяжестью дубовые плашки двора – что-то пробормотал про себя, затем шаги его стихли. Видно, ушел…
Олег Иваныч перевел дух. Вот вам и боярин Ставр! Вот вам и честная предвыборная кампания! Иона, видишь ли, зажился. Да еще и кнуты бычьей кожи… кого-то бить, не иначе! А Иону-то что – травануть хотят? Не исключено – тут смысл однозначный. Но – кто? Кто-то из ближайшего окружения архиепископа? Скорее всего. Тот же Варсонофий или… Пимен! Пимен, ключник! Так они, выходит, заодно со Ставром? Или – раньше не были заодно, а теперь стакнулись? На почве совместной ненависти к Ионе. Тем более Пимен ведь не зря выспрашивал про ушкуйника Олексу! И шильники, Тимоха с Митрей, о нем пытали. И вот сейчас – Ставр! Дался им этот Олекса… Неужель столь велико спрятанное сокровище? И зачем оно Ставру, что, у него денег мало? Вон усадьбина какая, в наши б времена – на трех «шестисотых» ездил, куда еще-то? Впрочем, а кто сказал, что Ставр столь богат? Тот же игумен Феофилакт недавно говорил совсем обратное! Что доходы боярские весьма невелики, вотчины неурожайны, холопи разбегаются, торговлю боярин ведет неумело. А усадьба? Хоромы? Значит – криминал. Причем вполне откровенный. Серебришко-то фальшивое – не его ль рук дело? Правда, не доказать пока. Тогда понятны и шашни Ставра с Митрей, и его интерес к миссии ушкуйника Олексы. Понятно, но опять-таки – пока недоказуемо. Понятно и покровительство, оказанное ему, Олегу. Навязчиво предлагаемая дружба. Опасается Ставр Феофиолакта, ой, пасется! И не зря, в общем-то, пасется. Вон он, Феофилакт-то, сколь ловок оказывается! Что ни предположение – все в точку. Так и Олег Иваныч для того работает. А может, не на того работает? Какая, черт возьми, разница между боярином Ставром и игуменом Феофилактом? Оба властны, хитры, пронырливы. Правда, Ставр еще и алчен, а вот за Феофилактом такого вроде бы не замечено. Да и все дела Феофилактовы – Новгородской республике явно на пользу, а вот о Ставровых такого явно не скажешь. Да и другое ясно, лютые Олеговы недруги – Митря с Тимохой – Ставровы люди… по крайней мере, Митря – точно. Значит, все правильно. Значит – правильная эта служба, у Феофилакта… Да и прав Феофилакт, в чем-то подозревая Ставра. В чем-то? Так тут мокруха готовится! Да не простая мокруха, а самое настоящее политическое убийство, причем – тайное.
