Выглядит плюмбата примерно вот так:
Чёрт возьми, опять... Вот так выглядит плюмбата:
Как видите, действительно, выглядит несерьёзно, как будто легионеры собрались поиграть в дартс. Но не сомневайтесь даже, уважаемые дамы и господа! Эта штука способна пробить человеку череп и подробно узнать, каков его внутренний мир на ощупь!
Глава девятнадцатая. Битва хитрых
/19 января 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, в неком ущелье, лагерь Эйриха/
Римляне начали копошиться где-то через десяток минут после переговоров. Они пытались скрыть свои манёвры, но даже не разбирающийся в войне человек поймёт, что здесь что-то затевается.
Эйрих почти чувствовал в воздухе запах грядущей крови.
«Как назовут эту стычку потомки?»
Времени у римлян нет, ведь с этой ситуацией точно что-то нечисто — квестор Тулий Веннон Гамала должен это чувствовать нутром.
— Гот! — крикнул вдруг римлянин из строя. — У вас есть обычай выставлять бойцов для поединка перед сражением?!
— Есть! — ответил Эйрих. — Но зачем тратить на это время, когда и так всё ясно?!
Римлянин не ответил. Видимо, хотел увидеть самого лучшего воина, но не получилось.
Эйрих мог бы отправить Альвомира, чтобы тот убил какого-нибудь римлянина, но римляне могли обидеться на такое и пристрелить невинного бедолагу... Рисковать своим чемпионом Эйрих не захотел, поэтому уклонился от поединка.
После этой короткой переклички римляне закопошились ещё активнее, а затем решительно пошли на штурм.
Легионеры построились в стену щитов, отдалённо напоминающую знаменитую «черепаху». Эйрих наблюдал за этим из-за укрытия, но больше отслеживал действия лучников.
— Щиты наизготовку! — приказал Эйрих, когда римляне оказались достаточно близко. — Альвомир!
Здоровяк подошёл поближе и поставил перед Эйрихом импровизированный щит из одной створки парадной двери виллы Самароса. Эйрих хотел поставить эту дверь в своей хибаре, потому что она сделана из дорогой древесины, а ещё есть интересный орнамент. К двери были приколочены ручки, подходящие под хват Альвомира. Устройство ситуативное, сооружённое под конкретную ситуацию, которую Эйрих заведомо предполагал.
И римляне подтвердили ожидания Эйриха — через каменное ограждение перелетели сначала стрелы, а затем и легионерские дротики. По двери застучало — Эйрих увидел шесть дротиков, пробивших древесину, но не сумевших пройти полностью. На фоне кто-то вскрикнул, но никто и не ждал, что щиты полностью защитят всех.
— Nobiscum Deus!!! — раздалось из-за ограды.
Таким образом римляне обозначили, что бог с ними, а, значит, их дело правое.
— Начали! — приказал Эйрих, берясь за деревянную балку, лежащую под ногами.
Каменную насыпь они сделали перед склоном, который сам по себе осложняет штурм. Но это было не всё, потому что сейчас сорок человек, включая рабов, взялись за балки, размещённые под насыпью, рванули и обрушили на наступающих римлян небольшой камнепад.
Довольно-таки крупные камни покатились по склону, что не должно перебить всех римлян, так как скорость камней низкая, а размер мал, но сумятицу эти камни, всё же, внесут.
Захрустела и заскрипела древесина, после чего поперечные балки, размещённые под камнями, сдвинули всю каменную массу и осыпали вниз, под ноги римлян.
Плотная атакующая формация, представляющая собой сильно смешавшуюся «стену щитов», явно не ожидала, что настолько большую массу камней можно, хоть как-то, сдвинуть. Камни опрокинули первые ряды римлян, смешали следующие и полностью остановили штурм. Но это было ещё не всё...
— В атаку!!! — прокричал Эйрих, вскидывая лук.
Раненые готы, те, кто способен был стоять на ногах и держать оружие, кинулись через остатки насыпи и нанесли удар.
Эйрих же открыл огонь по лучникам, с выпученными глазами смотревшим на происходящее безумие.
Встретить противника достойно, поражённые каменной лавиной римляне, не смогли, поэтому началась бойня, в которой готы рубили не успевших подняться легионеров.
Квестор Тулий Гамала находился в отдалении, вместе с небольшим резервом. От него сейчас требовалось принятие срочных решений, но он преступно медлил. Эйрих даже хотел заорать ему, что пора бы вводить резерв, но это бы ещё больше насторожило римлянина.
«Лишь бы не скомандовал отступление!» — подумал Эйрих с беспокойством.
Но квестор не подкачал и лично повёл резерв для поддержки так неудачно начавшегося штурма.
Эйрих не спешил с сигналом, видя, что обстановка, пока что, складывается в его пользу: римских штурмовиков удаётся сдерживать, поэтому выгоднее дождаться полного вовлечения резерва в бой.
Римляне сопротивлялись, пытаясь восстановить формацию и оттеснить готов за остатки ограды. Их воинские качества были на высоте и Эйрих не сомневался, что его воины, после такой неожиданности, как катящиеся со склона камни, пали духом и позволили бы себя убить. Но расклад боя был крайне невыгодным для легионеров, что обусловлено очень нехорошей диспозицией, вынудившей квестора бросить в бой резерв. Бросать резерв в бой — это один из самых худших сценариев, когда речь идёт о начальной фазе битвы.
Сам Эйрих, в прошлой своей жизни, небезосновательно считал, что если обстоятельства обрекают тебя вводить резерв в самом начале схватки — это значит, что противник уже переиграл тебя или ты сам оказался недостаточно компетентен, чтобы вести своих людей в бой.
«Но чего ждать от обычного квестора?» — подумал Эйрих, пуская стрелу в скопление лучников.
В ответ ему летели стрелы, но он вовремя укрывался за удерживаемой Альвомиром дверью, обогатившейся уже на добрый десяток стрел. Эйрих отметил, что стрелы имеют трёхгранные наконечники. (1) Сложное изделие, причины изготовления которого Эйриху не совсем понятны. Сам он, осознавая необходимость борьбы с бронированными противниками, использовал шиловидные наконечники, которые его полностью устраивают. Правда, шиловидные часто ломаются, потому что готы делают их как-то неправильно...
Мастерство стрельбы из лука у римлян было слабенькое, где-то на уровне Эрелиевы, которая только на пути становления лучника. Или у них такое считается достойным уровнем, или это какие-то плохие лучники.
Размен стрелами не увлекал, потому что противник слишком сильно уступал Эйриху в мастерстве. Он положил шестерых, прежде чем резерв квестора завяз в бою. Встав за импровизированный щит, Эйрих снял рог и подал протяжный сигнал.
Вновь выходя из-за укрытия, он, по касательной, поймал стрелу, сильно дёрнувшую кольчугу. Болезненно, но несмертельно.
— Псиная порода... — озлобленно процедил он и вернулся обратно за дверь.
Альвомир имел отрешённый взгляд, и было непонятно, о чём он думает и думает ли вообще.
«Наверное, мечтает о вечере, когда ему дадут еду и можно будет поспать до самого утра», — предположил Эйрих, обходя гиганта, чтобы выскочить с другой стороны.
Впрочем, необходимости продолжать перестрелку с лучниками уже не было. Ниман Наус показался из леса, во главе припрятанного, до поры до времени, отряда.
Приём был банальным, избитым и неоднократно провёрнутым Эйрихом в прошлой жизни, но он, почему-то, почти всегда срабатывает. Вероятно, квестор рассматривал такой вариант развития событий, но отбросил его как маловероятный. Ожидающий своего часа резерв делает такой банальный приём напрочь неэффективным. Но квестор Тулий Гамала недооценил или, наоборот, переоценил Эйриха, поэтому сейчас римляне получат удар в тыл, хотя перед этим умрут лучники.
— Альвомир, пора, — произнёс Эйрих.
Здоровяк отпустил импровизированный щит, водрузил себе на голову тяжёлый шлем со сплошной кольчужной сеткой, после чего вооружился своим топором и пошёл в решительную атаку.
