собственный Ликвидатор (а лучше сразу несколько), здорово меняет расклад сил. Грамотно примененный Крик может остановить любую спецоперацию, просто выведя из строя ее исполнителей. Любая из сторон много чего отдаст за то, чтобы иметь такое оружие в своем лагере.
Или вот противостояние охранки с Козырями. Насколько проще было бы первым и тяжелее вторым, если бы на стороне правоохранительных органов выступал такой, как я? Да один только вчерашний день показал, что намного.
А я, к слову, прошу совсем немного. Какой-то свечной заводик!
Но они, судя по всему, пацана вообще бесплатно взять собирались. Ну, если судить по недовольному лицу офицера.
— Вообще-то, я хотел поговорить не об этом. — попытался вернуть себе управление беседой капитан Ледящев.
— А я — об этом. Сергей Сергеевич, давайте начистоту. Вы просили докладывать о странностях — я докладывал. Просили молчать о вчерашнем — молчу. Даже семье ничего не сказал. Так неужели я еще не доказал свою лояльность и адекватность? Чтобы со мной можно было разговаривать, как с равным? А не как с пацаном, которого вы за леденец и верноподданнические чувства купить хотите?
— С чего ты взял, что мне от тебя что-то нужно?
— Ну вы же здесь?
Потом мы еще минут десять торговались, как еврей с хохлом. Разумеется, будучи настоящим безопасников, Ледящев за все это время не сказал ни да, ни нет. Впрочем, я и не рассчитывал на то, что могущественное ведомство сразу же начнем мне верить, любить и заботиться. Нет. В тот день капитан лишь поговорил на общие темы, мягко, как он считал, прощупывая пределы возможного давления на меня.
И я их обозначил. Цену тоже назвал. И, главное, почти не пришлось играть. Один в поле не воин — это я уже давно понял. А тут еще проблемы с финансами — надо решать. Что же касается какого-то там разоблачения, то не бывает таких гениев, способных связать сто лет назад улетевшего в неизвестном направлении Ляха и мальчика-задрота Дениса. Максимум, что решит начальство Ледящева, когда ему будет доведен наш разговор, что Дениска на почве повышенного внимания потерял ориентиры. Охренел, если прямо говорить.
Но, скорее всего, согласятся. Поставят кучу условий, обставят флажками со всех сторон, но согласятся. Слишком вкусный приз маячит.
Перед расставанием с куратором, я решил спросить у него, что там с Наставником, который на меня напал. Спецслужбы его взяли, иначе бы Сергей Сергеевич свой тогдашний разговор со мной совсем иначе строил. Мне же было просто интересно, куда законопатили этого психа.
Ладно, не просто! Но он же меня Пожирателем Миров обозвал, так что хотелось бы знать — а не ошибся ли я, считая, что интерес комитета связан с недоделанным Криком? А то вдруг этот тип им такого наговорил, да еще и с доказательствами, что теперь все ведомство считает меня сыном Сатаны на минималках?
К моему удивлению, капитан серьезно так напрягся. Сперва спросил «зачем тебе», но услышав ответ «просто любопытно», не удовлетворился. Минут пять крутил эту тему, прежде, чем окончательно попрощаться.
Из чего мы с Куклой сделали вывод, что с Наставником что-то не так. Очень сильно не так. Правда, не вполне понятно почему. Но он точно не причина повышенного интереса копов к моей нескромной персоне.
— Ну, что он хотел? — спросила Алина, когда я вошел в дом.
К этому времени девушка сходила в душ и теперь щеголяла в форме одежды «два полотенца». В смысле, одно прикрывало бедра и грудь, а второе — обмотано вокруг головы. Никакого стеснения от того, что в таком виде предстает перед пацаном в пубертате она не испытывал. Братик же! Тьфу, блин! Коза!
— Да, как обычно. — отмахнулся я, стараясь смотреть в сторону. Конфуза опасался. Фигурка у сестренки была потрясающей, а полотенце лишь слегка ее прикрывало.
— В каком смысле — обычно?
— Ну, ты же знаешь копов…
— Нет, не знаю. Мне вот интересно — ты откуда знаешь? Колись давай, мелкий!
— Алин, да че ты прикопалась⁈ Стучать просил! Они ищут, кто им школьную систему безопасности слил, типа, без действий изнутри это невозможно было сделать. Вот и просил, чтобы я слушал, кто что говорит по этому поводу.
— Тебя?
Густые брови девушки удивленно поднялись. Узел нижнего полотенца дрогнул, не выдерживая напора рвущихся наружу грудей девушки. Я сглотнул и уставился в стену. Ну вот что мне с тобой делать, дура?
— Ты недооцениваешь ботанов. — старательно контролируя голос, который внезапно сел, я прошел мимо нее, направляясь к своей комнате. — Нас ведь никто не стесняется, болтают, словно мы пустое место. Господин капитан это прекрасно понимает.
— И что? Ты согласился?
— А это не предложение было, Алина. — прежде, чем он сказал еще что-нибудь, я закрыл за собой дверь.
Выдохнул. Так, тихо, Лях. Это просто гормоны. Боевые наркотики, которые бьют по юному мозгу начинающего взрослеть самца. Всего лишь механизм, отвечающий за сохранение популяции, ничего такого, с чем нельзя справиться…
«Правильно! — вылезла со своим мнение Кукла. — Руки на что?»
«Ань, свалила в туман, быстро! — вызверился я на напарницу. — Блин, по краю ходишь! Нашла время для шуточек!»
Но, чтобы я там не говорил, а ее появление все же переключило мозг, зацикленный на картинке распахивающегося полотенца, на более насущные проблемы.
Для начала нужно было сходить в душ — разит, как от конюха. А потом — садиться за домашку. Точнее, за самостоятельное изучение предметов. Несмотря на то, что гимназий закрыли на ремонт, останавливать обучение никто не собирался. Выдали учебный материал, который мы должны были самостоятельно освоить, а раз в два дня проводили удаленные видеовстречи с преподавателями, на которых можно было разобрать что-то непонятное.
Но ближайший контрольный урок будет только завтра, а сегодня вечером у меня было запланировано свидание с Ирой. Детский сад, конечно, погуляем вместе (под присмотром штатных, а не учебных телохранителей), даже за ручки, скорее всего, не подержимся. Ну вот так ухаживают в начале 22-го века в просвещенной Российской Империи.
Но это фигня! Главным же событием вечера должна стать встреча, следующая за прогулкой. Отец фройлян Малаховой желал лично познакомится с человеком, спасшим его дочь. Это, кстати, не мои слова — Ира процитировала родителя. Забыв о том, что в школу побежала за мной сама, на дурной девчачьей вредности. А могла бы спокойно сесть в машину и укатить домой. И никого бы спасать не пришлось.
Но событие знаковое. Отец Малаховой — большой человек, и род его, не чета нашему, хиреющему. Личное знакомство с Петром Михайловичем откроет для меня многие двери. Я когда матери рассказал, с кем встречаюсь (попробовал бы этого не сделать — во-первых, где бы я денег взял, а во-вторых Лида все равно всем
