домашний альбом забытого уже года. Там одесский колорит и это мне тогда понравилось и запомнилось по молодости лет.
Вот и попросил гитару, сразу извинившись за посредственное исполнение и то, что на гитаре лабаю посредственно. Чем богаты как говорится, слушал раз в Одессе на отдыхе, как один парень исполнял много одесских блатных песен. Вот и запомнил. С тех пор — их есть у меня.
А затем кое-как сбацал на гитаре и спел одесские блатные Розенбаума [71], там хватило более чем на час. И когда пропел первых две, то меня остановили и быстро сходили принести переносной магнитофон. Попросили спеть повторно пропущенные и продолжить дальше. Вот я и «нажал на клавиши, продал талант!»
После этого сидел отдыхал, пока мужики обсуждали песни. Очень интересовались тем парнем, потому что пояснил, что пел он несравненно лучше меня. Но про него мог сказать, что гостил у знакомых, а он сидел на скамейке в одесском дворике и пел. Фамилию не спрашивал и лично не говорил с ним. Помню только, что вроде бы он врач на скорой. Но его песни понравились, а Одесса мой любимый город.
Потом они попросили спеть ещё что-нибудь, и я выдал «Владимирский централ». Его пришлось даже повторить на бис. А потом вспомнил ещё некоторые песни Александра Розенбаума: «101 километр», «Воры в законе», «Амнистия», «Беспризорник», «Хочу домой», «Братан». А в самом завершении предложил поднять чаши и пропел «Вечернюю застольную».
Её пришлось повторять на бис трижды. Попутчикам понравилось под неё подымать посуду с горячительным и они в припеве также вложились голосами. Запела в третий раз чуть ли не полвагона, и все поднимали стаканы, кружки, чарки — что у кого было.
Товарищ лейтенант подоспел к середине концерта, чтобы проверить, как рядовой проводит время в поезде. Но прерывать веселье не стал, а сел и тоже стал слушать.
Мужики сердечно благодарили за концерт и совали мне денег. Но я от тех отказался, а попросил что-то памятное — таежное, если имеется. Красивое или редкое — сувениром на память об этой отличной поездке.
Попрощались с мужиками в Хабаровске очень тепло, но нам было не по пути, а мы ещё спешили в аэропорт. Даже некогда было постоять и полюбоваться памятником Ерофею Павловичу Хабарову. Так и проскочили мимо него, чтобы поспеть на экспресс до аэропорта.
Правда я этот памятник смотрел уже не раз, и сильно не огорчился. А то билеты нужно взять на самолёт, чтобы вылететь первым же подходящим рейсом. Нам полёта не менее 10 часов с пятью посадками: в Чите, Новосибирске, Свердловске, Харькове и Одессе.
Но сам лейтенант взял себе билет только до Харькова, а мне пояснил, что приедет через несколько дней, а по дороге хочет заскочить на родину в Полтаву. А я тем более не против такого расклада.
Без него мне будет куда проще решить большинство необходимых вопросов. За ним лишь подписать все бумаги и оформить отправку аппаратуры в контейнере на наш адрес в Ургал, а там мы её получим, когда прибудет.
«Скрывая истину от друзей, кому ты откроешься?»
19 афоризм, Козьма Прутков
В Одессе просто каким-то чудом успел из аэропорта добраться до вокзала и выехать последним дизелем. Он плетётся гораздо медленнее предыдущего, останавливаясь чуть ли не у каждого столба. Так что прибывает уже за полночь. Весь транспорт к тому времени почти не ходит, и придётся вылавливать частника.
Оттого скооперировавшись с ещё несколькими попутчиками, уговорили одного водилу поехать в нужную нам сторону. Как выяснилось, мне предстояло выходить самым первым, и оттого сел с краю. Расстояние не столь большое и пешком я такое прохожу за часок, так что на колесах и с этим Шумахером уложились в пятнадцать минут по пустынным ночным улицам.
На месте, попрощавшись с попутчиками, я поблагодарил водителя за быструю езду и сунул ему пару рублей. А далее по пустынной улице пошёл к виднеющемуся неподалёку дому. Остальные унеслись дольше, как будто за ними гнались все демоны ада. Блин, точно водила какой-то из предшественников стритрейсеров, и днём гаишники в момент отобрали бы его права.
Меня конечно же никто в квартире не ждал, и дверной звонок в час ночи вызвал маленький переполох. А потом были радостные объятия, поцелуи с родными, которых не видел столь долго. Конечно же испытал некоторый шок, так как даже не совсем понятно, как трактовать кто с какого света выходец.
Очень побаивался и ждал этой встречи, ведь помнил совсем иное. Горечь расставания с родными людьми, а они тут рядом и такие непривычно молодые и радостные. Для них я ушёл в армию всего лишь полгода назад, а для меня прошло полвека.
На радостях меня сразу же усадили поесть с дороги. Подняли тост за столь неожиданную приезд и дружно выпили за это. Я с большим удовольствием поел домашнего вкусненького, от которого отвык так давно и вначале только кивал, поддерживая их радостное обсуждение, но когда улеглись первые восторги мне пришлось огорчить всем радость встречи поведав суровую правду.
Надо отдать должное, что никто не бросился к трубке телефона срочно набирать 03. Все сидели подавленные и растерянные. Даже прошедшим войну, перенесшим все невзгоды военных лет невозможно было поверить всему услышанному.
Было первое недоверие, но я поведал такое, что никто из посторонних знать никак не мог. Столь личные сведения, что не выходят за рамки близких людей. И тогда в их глазах появилась полная безысходность. А как же иначе? Рушилось всё на что они потратили всю свою жизнь и силы.
Все достижения огромной и великой страны, которыми принято сейчас гордиться — всё будет перечёркнуто предательством номенклатуры. Поведал о предательстве партийным руководством доверившегося им народа, и всё ради своекорыстных интересов — «свечного заводика в Самаре».
Но для моих родных поверить в такое будущее было нестерпимо больно. Умом это все давно понимали, ибо прекрасно могли наблюдать поведение местной республиканской номенклатуры. Все их самопровозглашённые привилегии статуса.
И ради этой гнусности будет разрушена огромная и могучая страна, будет растоптана светлая мечта о счастливом далёко, ради которой весь народ переносил трудности и невзгоды.
Сама песня ещё не написана, и она осталась реквиемом по мечте. Так что сходил за гитарой и спел её родным. Прекрасно притом осознавая, насколько мой голос не подходит для её исполнения. Лишь попытался передать эмоциональную тоску о всём том светлом и чистом. А на глаза невольно
