Впрочем, это сейчас меньше всего интересовало юношу – всякие там шпионские инструкции и прочее – скорей бы оказаться в городе, отыскать друзей и Ксанфию! А уж потом… Поди, найди в многотысячном городе какого-то там Алексия Пафлагона! Да и не станет искать Фарраш-бей, не того калибра человек Лешка. Скорей бы… Скорей бы в город, а там…
Юркая шебека Хаима Петефси – узкое парусно-гребное судно – по-волчьи рыская носом, перевалила через очередную волну и, обойдя волнолом, юркнула в гавань Феодосия – один из южных портов, наряду с гаванью Юлиана. Но та располагалась у самых дворцов, вблизи церкви Сергия и Вакха, гавань Феодосия была попроще. У причалов в основном колыхались небольшие рыбацкие суденышки, торговых судов было мало, да и те какие-то маломерки по сравнению с огромными марсильянами и скафами, что привычно швартовались в бухте Золотой Рог.
Был уже вечер, и нежно-оранжевое солнце, скрываясь за куполами маячившей в отдалении церкви Иоанна Студита, посылало прощальный привет в виде бегущих по синим волнам ласковых золотисто-красных зайчиков.
Тяжело дыша, Лешка в нетерпении застыл у бушприта. Ну, вот оно, вот! Палевое небо, мощные зубчатые стены из светло-серого кирпича, колокольный звон. На берегу, рядом с тавернами, две небольшие пальмы, кипарисы, акации… Господи, какое все родное! Вот в этой таверне они частенько сидели с Владосом, а вон там, чуть подальше, ловили рыбу… Господи, неужели?!
Не скрывая радости, Лешка прыгнул на берег, едва шебека тихо прижалась бортом к причалу. Хорошо хоть успели до темноты, шататься по улицам ночью – занятие для самоубийцы, слишком много шатается народа разбойного свойства. Но пока вроде бы не сильно стемнело. А до Пятибашенных ворот не так уж и далеко. Именно в той стороне находился дом Георгия, где когда-то вполне даже счастливо проживал и Лешка. Сам Георгий принял монашество в монастыре Святого Архангела Михаила, более известном, как «церковь Хора», а дом – надо сказать, пришедший почти в полное разорение, – предоставил в полное распоряжение друзей – Лешки и Владоса. Ух, и весело ж тогда жили!
– Подайте на пропитание безработному актеру! – заблеял позади нищий – противный такой старик. – Пода-айте!
Прощелыга ловко ухватил Лешку за край плаща.
– Отстань, – разозлился юноша. – Откуда деньги у нищего рыбака?
– Ну, хоть сколько-нибудь…
Разомлевший от предчувствия счастья, юноша швырнул оборванцу медный обол. Старик попрошайка, счастливо похрюкивая, потрусил к ближайшей таверне, перед входом в которую, прямо на улице, жарили на вертелах рыбу. Тут же, на углях, потрескивали каштаны, запах стоял такой, что у Лешки потекли слюни, а руки уже нащупывали в поясе пару оболов.
А и перекусить! Почему бы и нет? Чего шататься по улицам с пустым брюхом?
Не заходя внутрь таверны, юноша уселся за один из столиков под балдахином. Этакая быстро заполнявшаяся народом выносная терраса. Тут же подбежал мальчишка-слуга, почтительно поклоняясь, осведомился, чего господину угодно?
– Господину угодно каштанов. И жареной рыбы. Да, и вино не забудь!
– Осмелюсь спросить насчет рыбы – скумбрию, камбалу, бычков?
– Скумбрию, – подумав, решил Лешка. – Да не какую-нибудь, а пожирнее! И каштаны не забудь очистить и хорошенько полить оливковым маслом.
– Сделаю все, господин!
– Вот тебе пока обол, остальное после.
Ловко поймав монетку на лету, служка проворно засунул ее за щеку и, поклонившись, умчался.
– У вас не занято, уважаемый господин?
Лешка обернулся.
Двое. Одеты опрятно и чисто, и, пожалуй что, не дешево. Но, без претензий – без этих западноевропейских заимствований – узких разноцветных чулок, наставных плеч, ярких повязок, бантиков, всего того, что прохиндеи-торговцы гордо именуют бургундской модой. Длинные светлые рубахи с оплечьями, поверх – шерстяные накидки-далматики, белые, с красною полосой. Один – пожилой, усатый, другой помоложе, рыжий, с бородкою. Оба дружелюбно улыбались. Приятные люди…
– Пожалуйста, присаживайтесь. – Лешка с готовностью подвинулся.
– О, не стесним ли?
– Ну что вы…
Словно из воздуха материализовался еще один слуга, не тот, что до того подбегал к юноше. Посетители тоже заказали жареной рыбы с каштанами – это тут все заказывали, еще бы – ведь здесь же, под боком, все и жарилось.
Наконец с подносом в руках прибежал мальчишка-слуга, положил на стол перед юношей круглую пресную лепешку с каштанами и рыбой. Поставив рядом кувшин, налил в глиняную кружку вина:
– Нового урожая!
– Наверное, кислое? – нарочно скривился Лешка.
Мальчишка замахал руками:
– Ну что вы! Вот попробуйте!
Лешка тут же отпил… и блаженно зажмурился. Потом прищелкнул языком и обернулся к соседям:
– Вкусное вино. Рекомендую.
– Да мы его уже заказали. – Оба улыбнулись. – Вас как зовут, молодой человек?
Лешка назвался.
– Я – Филимон, – представился вислоусый.
Рыжий погладил бороду и улыбнулся:
– А я – Феодор.
Тут как раз принесли и им.
Вислоусый поднял кубок:
– Ну, за знакомство!
Выпили, закусили, пошла беседа. Сначала поговорили о погоде – дескать, портится, потом о нравах – того они, нравы, не очень! некоторые девицы так и вообще… Потом обсудили достоинства принесенного вина. Феодор даже продекламировал:
Я виночерпию друг вернейший, сосуд для излишков:
Я собираю в себя Вакха избыточный сок!
Какие славные люди! Славные…
– Что же вы не пьете. Алексий? Не нравится вино?
– Почему, нравится. Только мне идти далеко.
– Так и не идите! Посидим здесь, подождем, когда рассветет – все безопасней, чем шляться по темным улицам, полным разного опасного сброда. Вы гляньте только, ведь уже совсем темно! Куда же еще идти? А здесь тихо, спокойно, уютно. И публика собралась приличная. А вон и стража – прохаживается. Нет, Алексей. Мы с Феодором никуда до утра не пойдем, и вас, уж не обессудьте, не пустим. А ну как, не дай господи, что случится? Потом будем себя корить!
Вообще, новые знакомые были абсолютно правы. Шататься ночью по городу – искать приключений на свою… гм… пятую точку. И ведь найдешь, можно не сомневаться!
– А, ладно! – Лешка махнул рукой. – Уговорили!
– Вот и славно! А то как же так – только познакомились, и вот вы уже уходите. Эй, парень! Давай, неси еще вина! Того самого.
На улице было тепло, но не душно. В черном небе, танцуя вокруг золотой луны, брильянтами сверкали звезды. Где-то совсем рядом, у городской стены, пели цикады. Вышедшие из таверны слуги споро освобождали от столов небольшую площадку.
– Вот, пересядьте, за-ради Бога, туда, уважаемый! А вы – чуть-чуть подвиньтесь…
