установкам РСЗО «Бур» к этому времени уже выпустили по противнику, а несколько пушек-лантак, реквизированных из султанского дворца, даже близко не добивали от городских окраин до пляжа. Тащить их через болота поближе к целям тоже не имело смысла, потому что сулунги выставили уже на дюнах точно такие же пушечки, снятые со своих кораблей. Вот и установился в ночи некий позиционный тупик. Для атаки неприятеля у защитников острова сил не осталось. Да и сулунги больше не рисковали атаковать. Но, всю ночь и те, и другие не смыкали глаз, охраняя свои позиции и внимательно наблюдая друг за другом.
Ночь выдалась тревожной. Потеряв два десятка бойцов испанской милиции убитыми возле мыса, капитан Леонардо Перейра, чтобы исключить неожиданности новых ночных атак со стороны вражеских десантников, приказал зажечь костры перед позициями второй линии обороны по всему периметру городских окраин, обращенных в сторону болот, за которыми лежал тот самый пляж восточного берега, занятый противником. От летательного аппарата в ночи тоже больше не было особенной пользы, поэтому его снова пришвартовали к верхушке храма Ганеши. И усталые советские офицеры спустились вниз.
А вот Вадиму Михалевичу пришлось остаться в гондоле, потому что кому-то требовалось все время следить за летательным аппаратом, который висел над импровизированной причальной башней, привязанный канатами. Ведь для того, чтобы эта конструкция оставалась в воздухе, горелка должна была постоянно поддерживать определенную температуру воздуха внутри оболочки. В то же время, слишком сильно воздух нагревать не стоило, поскольку чрезмерно большая подъемная сила могла вырвать причальными канатами каменные скульптуры крыши храма из их оснований. Какой-либо автоматики на подобные случаи аэронавты еще не предусмотрели, значит, кто-то из экипажа должен был оставаться на дежурстве, чтобы регулировать подачу тепла вручную.
Смирнов и Михалевич и без того нарушили все свои же инструкции по управлению «Красным буревестником», когда вместе спустились пообедать на нефтебазе. К счастью, воздух внутри оболочки за время обеда остыть в тот раз не успел. А потом Михалевич вновь занял свое место бортмеханика и второго пилота. Конечно, он устал не меньше Смирнова, но все же вызвался подежурить первым. Улегшись внутри гондолы поверх своего спального мешка, он даже не заметил, как задремал.
Перед самым рассветом Михалевич проснулся от удара. Оказалось, что горелка, оставленная им в режиме самой минимальной подачи тепла в баллон, почему-то погасла. И остывший под утро воздух заставил «Красный буревестник» опуститься вниз. Он попросту сдулся, свесившись с башни храма по двум сторонам наподобие ушей спаниеля. А гондола, находящаяся посередине, с грохотом приземлилась на верхнюю площадку между статуями слонов.
Все на командном пункте тут же проснулись, закричали, подняли тревогу, переполошились и забегали. Первым подскочил сам Михалевич и оба пулеметчика, Григорий Петров и Илья Доренко, прямо возле которых грохнулась гондола. Им еще повезло, что она не упала резко, а снижалась по мере охлаждения воздуха в баллоне. Потому их и не раздавило. Через несколько минут на башню поднялся и Смирнов, который, оказывается, устроился внизу, в главном помещении храма, и так сладко заснул там, что проспал свое ночное дежурство.
За Смирновым прибежал и Яровой. Вот только от суеты и криков толку было мало. Еще очень повезло, что отсутствие ветра той ночью позволило обвисшей оболочке плавно лечь на головы слоновьих статуй, образовав над площадкой своеобразный навес. Иначе ветер обязательно порвал бы материал баллона, растерев его о каменные фигуры. Но, этого не произошло. Потому имелась надежда на восстановление летательного аппарата.
Конечно, заметив в рассветных лучах, что вражеский летающий мешок сдулся и бессильно повис на башне индуистского храма, командиры сулунгов, оставшиеся в живых после неудачной попытки ночной атаки, начали подбадривать своих воинов. Они кричали, что жертвы были не напрасными. Даже адмирал Сабах Саравак погиб не зря, раз в ночи все-таки удалось подстрелить это вражеское летающее чудовище. Им даже в головы не приходило, что причиной являются не их собственные меткие стрелки, а обыкновенная халатность самих аэронавтов.
Как бы там ни было, а босоногие десантники с рассветом приободрились и готовились к новой атаке. Глядя в большой бинокль за приготовлениями противника, Федор Яровой надеялся, что еще один вражеский натиск его бойцы выдержать смогут. Хотя без «Красного буревестника» это представлялось более проблематичным. Преимущества защитников острова в технической оснащенности таяли на глазах. Но, больше всего Федора волновало, что же последует дальше, сколько еще они смогут удерживать подступы к городу Таракан силами маленького гарнизона, у которого стремительно иссякали боеприпасы? Яровой уже думал послать на нефтебазу за своими последними резервами, за двумя взводами стрелков женской роты, когда сначала пришла долгожданная радиограмма, а потом на горизонте показались дымы. И стало очевидно, что советская эскадра подходит на выручку очень вовремя.
Вспенивая воду большими гребными колесами, вооруженные пароходы приближались к острову Нефтяному кильватерным строем. Получив по радио от командира советской военной базы Ярового сведения о противнике и координаты его расположения, вице-адмирал Колясников отдал соответствующие распоряжения по эскадре. Он уверенно вывел корабли на траверз восточного пляжа. И вскоре, встав на курс параллельный берегу и приказав убавить ход до самого малого, Павел Петрович распорядился открыть огонь. И все пароходы одновременно ударили по вражескому десанту из орудий с дистанции трех кабельтовых.
После первого же залпа босоногие десантники начали разбегаться. Невиданные корабли, едущие по воде на колесах и изрыгающие дымы в небо, произвели на них сильное впечатление. А снаряды, начавшие рваться на позициях, просто повергли сулунгов в ужас. За какие-то четверть часа вражеская оборона перестала существовать, а все войско Сулу превратилось в неуправляемую толпу обезумевших людей, мечущихся между разрывами, бросая оружие. Когда степень разгрома достигла нужного размаха, Федор Яровой приказал отрядам испанской милиции начинать брать в плен тех незваных гостей, которые бросят оружие и поднимут руки. И вскоре пленных уже стало некуда девать.
Вскоре, оставив другие пароходы патрулировать берег, в порт заходил флагманский «Энтузиаст». И все жители города Таракана, во главе с самим султаном Пангераном, высыпали на широкий пустырь, образовавшийся на месте снесенных бедняцких лачуг перед пирсами, чтобы посмотреть на диковинное явление. Конечно, они уже видели даже «Богиню», но этот корабль оказался совсем другим. И он был красив по-своему. На нем имелись и высокие мачты, предназначенные для парусов, но больше всего жителей столицы острова впечатлили огромные водяные колеса и дым, поднимающийся из двух стройных труб. Раньше островитяне никогда такого не видывали. И даже султан Пангеран получил незабываемые впечатления, потрясенный этим зрелищем не меньше, чем все остальные горожане.
Первыми на длинный деревянный пирс начала выгружаться
