Ознакомительная версия.
Он вернул бумаги «Ночному гостю», хотя подумал, горько усмехнувшись, опять же про себя, кто тут хозяин, а кто гость — большой вопрос.
— Мне надо объяснять, что вам придется дать мне такую же расписку о сотрудничестве? Или предпочитаете сделать это после более убедительных доводов?
— Не надо меня убеждать… Но, сэр, вы должны…
— Вам я ничего не должен! — Глаза полковника сверкнули.
— Извините, я совершенно выбит из колеи и поэтому допускаю бестактности. Попробую сформулировать просьбу несколько иначе. Ведь капитан Роджерс не просто так работал на вас?
— Если разговор об оплате ваших услуг, то здесь мы легко достигнем соглашения. Вместе с обязательством сразу пишите и расписку о получении первой суммы. Но, чтобы ее заработать, необходимо проявить немного усидчивости и с пользой потратить время до рассвета. Пока, я подчеркиваю, что именно пока, мне хватит ваших воспоминаний о совершении убийства конкурента, так неудачно зашедшего в салун, который он не посещал никогда до того самого прискорбного случая. Другие варианты можете не рассматривать, если хотите вернуться в Англию.
Стоя на берегу, в окружении растерянных матросов, Марлоу с отчаянием смотрел вслед парусам уходящего судна. До ближайшего населенного пункта два месяца ходу. Пешком. По диким местам. К испанцам попадать нельзя и это делает путь вдвойне неприятным. Что делать?
— Сэр… — робко кашлянув, сбоку нарисовался боцман.
— Что?!
— Там, — указал он в сторону, — стоит корабль этих… ну, кого вы нанимали…
— И что?
— Может быть… они смогут нас отвезти?
А это мысль! Хотя… джентльмен на пиратском судне? А что делать?
Котозавр
Май 1791 года. Время — день. Место — Тихий океан. Корабль — «Нуэстра Сеньора дела Кроче»
Название длиннее корабля. Впрочем, нам — сухопутным, на это плевать. По уверениям капитана, подтвержденным Климом, посудина крепкая — кадисской постройки. Кадис — это в Испании, как раз при прошлом короле там было некоторое возрождение и прогрессивные реформы, что положительно сказалось и на судостроении. Тоже плевать. Не утонем — и ладно. После многодневного аврала сопровождавшего подготовку и отправку экспедиции желание осталось только одно: выспаться. Пассажирских кают нет, капитан уплотнил своих офицеров, и наши дамы имеют свою каморку рядом с его каютой. Благородные доны — то есть мы, разлеглись в парусиновой выгородке на орудийной палубе, и спим. Армейские навыки — бесценны. Топот экипажа на палубе, храп соседа, пропитавшие все вокруг ароматы нескольких сотен испанских солдат, что ехали на обучение в форт, все нипочем. Мама лечит салажонка, прищемленного ящиком при погрузке. Так обматерила по-русски корабельного лепилу,[6] который начал калить железяку для прижигания мерзкой рваной раны, что тот схватился за крест, и попросил меня перевести. Бедняга: мало ему баб на корабле, да еще и наглые какие бабы.
Восемь узлов парадного хода. Ветер почти удачный, да и течение помогает. Етишкина жизнь, пешком не обгоню, но верхами — точно! Могу представить, какой ход считается паршивым. Через Атлантику ходят по три месяца в одну сторону, если повезет, и по черт знает по сколько, если нет. Нам, к счастью, гораздо ближе в Акапулько. Именно там начинается вполне приличный шлях на другую сторону континента. Вариант прохода через Магелланов пролив сочли слишком затратным по времени, а через Панаму не пошли по политическим причинам. Вице-король хочет поглядеть и пообщаться со своей надеждой на блестящее будущее. Дон Адольфо Мелиано вместе с племяшом вице-короля, доном Родриго де Фуэнтес Пачеко-и-Падилья роют копытом землю: скорее-скорее. Над одним висит задетая фамильная честь: не уберегли «Аточу», и груз поднять не сумели. У племянника — фамильные интересы: метрополии нужно золото, потому что Годой обходится Испании очень дорого. Еще не первый министр, но уже любовник королевы и друг короля, присматривается — или еще только будет? к португальской короне, в рассуждении напялить ее на свою голову. Это дорогостоящие привычки, которые распространились и на всю верхушку. Влияния в Мадриде без денег не бывает, будь хоть ты трижды аристократ. Поэтому любой колониальный правитель доит колонию не только в казну, но и в свой карман.
Июнь 1791 года. Акапулько
Ай-яй-яй! Как все запущено… Термин «маньяна» — завтра, прошит у туземцев в биосе. Независимо от цвета кожи, вероисповедания и происхождения. Торопиться не умеют совсем! Метод кнута и пряника, точнее — дворянского ора на портовый персонал, плюс грозная бумага из Мехико в рыло портовому чиновнику, и толика денег тем и другим — действует, но до темноты еле уложились. И это только выгрузить с корабля наши нумерованные укладки и затащить их в охраняемый склад! Завтра формируем колонну и выходим. Хотя в это слабо верится. Выпить за День Пограничника удалось только ночером.[7]
Июнь 1791 года
Горжусь собой. Дал взятку местному губернатору казенными деньгами. Его деньгами. В свете новых веяний из Мехико, высокие договаривающиеся стороны накорябали задним числом бумажку о найме кондотты майора Конторовича для защиты провинции сроком на шесть месяцев прошлого года. Копия допросного листа лейтенанта Роджерса прилагается. Сумма невеликая, но четверть от нее губер «откатил» мне. Можно было срубить и больше, но некогда. Салли вызвала фурор: женщина в мужском седле! Пришлось резко спешиваться. По фигу людям, что она в приличествующих двух юбках, размером и ценой с парашют. Дворянка ездит в карете, простолюдинка — в телеге или пешкодралом, женское седло — максимум допустимого неприличия. Супругу публика признала отчаянной модницей: ее утилитарно-милитаристский стиль с элементами испанского декора — яркий пояс и соломенный стетсон, отлично ложатся в остромодный, но слегка неприличный стиль «мачисмо» или как-то так. А уж разгрузка — шедевр технологий двойного назначения: сверху декольте, с боков — шнуровка, со всех сторон — вышивка. Богатый корсаж да и только. Но при этом кармашки и застежки позволяют распихать в них уйму полезного. Высокомерное поведение, деньги, костюм — теперь жители Акапулько уверены, что она дворянка, причем националистических взглядов. «Маха-стиль», это противоположность «офрансиадо» — офранцуженным, которые держат мазу почти сотню лет, с воцарения Бурбонов. Губернатор хоть и одет по французской моде, взгляды имеет скорее центристские, галломанство в колониях выцветает за несколько лет. Конечно, такие деньги проходят мимо его кармана алчному Годою! Расстались довольные друг другом, сеньор хефе морально готов, что к нам и от нас пойдет товар, на который стоит смотреть сквозь пальцы. Сделано, как БАБ[8] научил: «Зачем покупать завод, если можно купить директора». Пусть теперь он строит на подоконниках портовых чиновников. Между прочим, с недавних пор его должность — интендант. А заведует он соответственно — западной интендансией Новой Испании. Романов П. А. был трижды прав: вешать сих деятелей надо, через несколько лет исполнения должности. Любовь к казенным суммам интернациональна: стоило мне заикнуться о выгодном дельце, как парочка жучил — хефе и дон Родриго, слаженно поддержали и развили мысль. У них даже черновичок был готов! Сумма украдена и поделена давно, теперь ее только списывают.
Ознакомительная версия.
