Ныне в форпосте Российской империи на южном побережье Австралии был праздник — в Еленинскую бухту, которая на тех картах, что когда-то давно молодой иконописец Кротов перерисовывал с планшета, именовалась заливом Порт-Филипп, зашел бриг "Меркурий" под командованием капитана Андрея Спиридова, сына знаменитого адмирала.
Уже поздним вечером, когда празднество пошло на убыль, состоялась обстоятельная беседа капитана с главой небольшой колонии хорунжим Василием Нособоем.
— Такие дела, Василий Лукич, — начал капитан, — похоже, ваша смена не досидит тут положенные три года.
— Англичане о нас прознали? — оживился хорунжий.
— Да, наконец-то, а то в Москве уже и не знали, что делать — хоть самим информацию сливать. Однако в конце концов проснулись лимонники, так что через пол года примерно жди гостей. Вы тут золота-то хоть сколько-нибудь намыли?
— Да какое там! Всего граммов триста, не более. Хотя, впрочем, никто этим всерьез не занимался.
— Ничего, я вам привез около трех кило. Значит, пусть кто-нибудь рукастый попробует сделать из него стопки там, ложки, даже миску, если получится.
— Андрюш, да откуда же у нас тут златокузнец возьмется?
— Такой и не нужен, обычного хватит. Все должно быть изготовлено грубо, как будто золото у вас тут дешевле меди, вот и делаете из него утварь. Чтоб, значит, у англов жадность-то посильнее взыграла и разум затмила.
— Ага, — задумался хорунжий, — я тут недавно чуть зуб не сломал. Кашевар, собака, кенгуру на вертеле жарил, а пулю ухитрился оставить в тушке. Вот и гостям можно будет такое устроить, только с золотой пулей.
— Сойдет. С ружьями у тебя тут как?
— Двести пятьдесят старых тульских фузей на складе, и к ним пороху и свинца по сто шестьдесят выстрелов на ствол.
— Нормально, я тебе еще пятьсот двадцать прусских карабинов привез и припасов к ним. Значит, начинай потихоньку учить аборигенов обращению с оружием. Да, и не забудь получить два бочонка с красной краской.
— Зачем?
— Мишени красить. Англичане же ходят в красных мундирах, так что пусть местные привыкают заранее. И вот еще что. Сразу после встречи с англичанами личный состав будет эвакуирован, но не весь. Должны остаться военные советники, как минимум трое, дабы местные палили не в белый свет, а куда надо. Разумеется, добровольцы. Контракт — на пять лет. Оклад две тысячи рублей в год старшему и тысяча двести остальным, плюс премии и личное дворянство по возвращению в Россию. Страховка на случай смерти или увечья пять тысяч. Найдешь желающих?
— А чего их искать? Я уже согласен, пойду старшим. Минька Хобот с Сашкой Змеевым точно не откажутся, да и кроме них, думаю, уж пара-то ребят наверняка найдется.
Предыстория появления "Меркурия" в Еленинской бухте была такова.
Обрывочные слухи о том, что премьер-министр начал какую-то секретную операцию в России и Пруссии, дошли до первого лорда адмиралтейства довольно быстро, еще в феврале. Все-таки джентльменам, в отличие русских придворных, никто еще не вбил до уровня рефлекса понятие о том, как следует хранить государственные тайны — причем неважно, от своих или от чужих. А в аппарате премьера было несколько бывших моряков, так что адмирал Энсон был вовремя проинформирован и задумался. Неймется этому выскочке, занявшему свой пост только оттого, что раньше там сидел его брат! И, значит, пора заняться реализацией собственных планов, потому как золота мимо карманов, если суммировать все соответствующие слухи, проплывает ну просто неприлично много. Любую же операцию нужно начать с разведки, тем более что король уже спрашивал адмирала, с чего это русские наоткрывали в южном полушарии прорву новых земель, а английский флот ведет себя так, будто это его вообще не касается. Значит, пора отправлять хорошо снаряженную исследовательскую экспедицию к южному побережью Австралии — по обрывкам сведений, дошедших до Адмиралтейства, русские добывали золото где-то там. Военных в данной экспедиции должно быть поменьше, в идеале хватит двоих-троих. Зато не экономить на ученых — послать не только географов, но и ботаников плюс к ним — гулять так гулять! — даже астрономов. Причем таких, имена которых наверняка известны русским. И командовать экспедицией должен достаточно молодой человек, еще не в чинах и не успевший проявить себя в морских сражениях, но опытный и инициативный моряк. Кажется, над кандидатурой особо долго думать не придется, она уже есть. Это Джеймс Кук.
Сведения о том, что англичане готовят экспедицию, дошли до Лефортовского дворца в середине апреля. Император как раз собирался следующим утром отправиться в Тулу, как пришла радиограмма из замка Бельвю. Маркиза де Помпадур сообщала, что ей, правда чисто случайно, стало известно — англичане снаряжают исследовательскую экспедицию в южное полушарие на корабле "Дискавери". Командовать оной будет Джеймс Кук.
— Но почему аборигены съели Кука? — промулыкал про себя Новицкий.
— За что, неясно, молчит наука… Пожалуй, рановато еще его есть — молодой, тощий, пусть сначала жирок нагуляет. Значит, надо будет сообщить в австралийскую колонию, чтобы его там приняли со всем возможным радушием. Накормили, напоили, рассказали обо всем, о чем можно, а потом по пьяни проболтались о том, о чем якобы нельзя. Все какое-то развлечение будет, а то скучно там людям посреди кенгуру, дикарей и ядовитых гадов, каждые три года приходится менять состав. Правда, некоторые уже вернулись с женами, причем один — аж с двумя. Но это все будем решать потом, после возвращения из Тулы. Пока там еще Кук доберется до Австралии, а первая партия нарезных казнозарядных пушек-гаубиц калибром сто пять миллиметров уже готова к приемным испытаниям.
Надо сказать, что в Москве немного недооценили как организационные способности Кука, на которые удачно наложилась всемерная поддержка адмирала Энсона, так и некоторую авантюристичность характера молодого капитана. В результате подготовка экспедиции заняла всего месяц, а путь до Австралии — неполные четыре. Так быстро получилось потому, что Кук пошел туда по маршруту адмирала Эдвардса — то есть от Африки и до самого финиша держался между сороковой и сорок пятой параллелью. Это был немалый риск, однако в случае успеха скорость движения заметно возрастала. Риск же состоял в том, что сороковые южные широты не зря назвали ревущими. Штормы там были частым явлением, причем такие, что попавший в них сколь угодно прочный корабль имел не так уж много шансов дотянуть до улучшения погоды. Единственным спасением могла стать высокая скорость корабля, развиваемая при сильном ветре, по направлению близком к попутному. То есть корабль для плавания в сороковых широтах должен был иметь большое удлинение корпуса и немалую площадь парусов. Тогда у капитана появлялась возможность при первых признаках ухудшения погоды принять немного севернее и на
