Аптекарь, метр Гернадон, по понятной причине, тоже выскользнул из его рук, но сеньор Кастельно де Бретену, косвенно причастный к смерти Жанны, своей участи не избежал. Базиль попросту отравил несчастного, устроившись поваром к его лесничему. Возмездия старик избежал, сбежав в Плесси де ля Тур, где надеялся настигнуть Пьера Ле Горжиа, в то время служившего в личной охране Паука, но стрелок внезапно исчез в неизвестном направлении. Нашел его Базиль совершенно случайно, причем прожив с ним в одном городе почти год. Поступили неясные новости о том, что Ле Горжиа подался в приморские края, вот старик и поселился в Нанте, сделав его своей базой для поисков. Успел обжиться, немного приторговывал и наконец…
Словом, результат я видел своими глазами.
— Ты знаешь, что случилось с моим братом и сестрой? — когда горбун замолчал, я задал почти меня не волнующий, но все же обязательный вопрос.
— Нет, молодой господин… — старик потупил взор.
Я сразу понял, что он все знает, но просто не хочет огорчать меня. Хотя, я и сам все знаю: некоторое время они прозябали, но в итоге, выпросили подачки у Паука, и теперь вполне безбедно существуют. Даже при титулах; брат получил одну из отцовских сеньорий, а сестра, благодаря покровительству Луи и данному им приданному, выгодно вышла замуж.
— Бог им судья… — я озвучил свои знания.
— Я всегда знал, что только вы господин способны наследовать силу и славу рода. И мои убеждения нашли подтверждение. Я теперь спокоен. Но дело еще не окончено, осталась еще одна цель… — Базиль с улыбкой посмотрел на меня и слегка сжал мою руку. — Всего одна и я смогу присоединится к своему хозяину…
— И эта цель?..
— Узурпатор, — коротко и решительно ответил старик.
— Друг мой…
— Господин… — Базиль отрицательно покачал головой. — Ваша цель не дать угаснуть великому роду. А моя цель…
— Базиль… — я прервал старика. — Его время придет, а пока я хочу, что бы ты был подле меня.
— Я не могу… — немного печально ответил горбун. — Я хочу, но не могу. Душа господина жжет мое сердце и найдет покой только после справедливого возмездия. Нельзя медлить, я и так потерял много времени.
— Базиль, я приказываю тебе.
— Вы не можете мне приказывать господин, — виновато улыбнулся старик. — Я служил вашему отцу, а не вам.
— Но это безумство! Надо…
— Вся наша жизнь безумство… — твердо прервал меня горбун. — Прошу извинить господин.
— Тебе не за что извиняться… — я понял, что уговорить старика не в моих силах и успокоится он, только лишив жизни главного врага своего покойного хозяина, ставшего его личным врагом. Да, ничего не поделаешь, он живет только ради этой мести — и после свершения искомого, ему станет больше не для чего жить. Ну что же, у каждого своя судьба и только Господь ведает нашими жизнями. Пусть тебе повезет храбрый и верный человек, а я тебя никогда не забуду и завещаю своим детям помнить. И будь спокоен, род не угаснет…
— Но это еще не все, — Базиль тяжело встал. — Идите за мной молодой господин.
Стрик открыл ключом потайную дверцу и спустился в подвал. Там он нажал неприметный рычаг и сдвинул плечом поворотную каменную панель. А в маленькой комнатке…
— Я знал что реликвии и сокровища ищут. Насколько мне известно, вашего дядю Шарля пытали и он открыл мучителям известное ему, но к счастью, несчастный не знал точного местонахождения. Все владения рода Арманьяк, в буквальном смысле перерыли и рано или поздно, искомое бы нашли. Один из людей вашего батюшки оказался частично посвященным, и к тому времени, как я его лишил жизни, успел предать огласке некоторые факты открывающие путь к тайне. Я попытался спасти вверенное мне, но к сожалению, полностью это сделать так и не успел — в виконтство прибыли люди узурпатора. Тогда, я выполнил обет данный вашему батюшке — и теперь, сокровища рода Арманьяк ушли в небытие, и никогда и никому, не будут принадлежать. Но… — Старик склонился к сундуку и повернулся ко мне держа в руках большую шкатулку. — Кое‑что мне удалось спасти…
Шкатулка открылась и я увидел в ней, лежащую на красном бархате, золотую корону, покрытую от времени почти черной патиной. Простой, очень старинный и даже грубый венец, увенчанный шестью зубцами. У основания зубцов расположились неимоверно огромные, кроваво — красные рубины, но больше никаких украшений на короне не было.
— Легенда гласит, — Базиль став на колени передал мне венец. — Что, пока…
Я с поклоном принял у него корону, водрузил себе на голову и торжественно продолжил:
— … что, пока существует эта реликвия и жив хотя бы один потомок Хлотаря, роду нашему не будет переводу и будет он множится и славиться во веки веков!
— Воистину так!!! — старик попытался сдержать слезы, и не смог.
— Не надо друг мой, — я его обнял и помог сесть на скамью. — Нет повода для слез, а есть причина для великой радости.
Но у меня самого безудержно текли слезы.
— Господин, это не все… — Базиль положил руку на сундук. — Здесь еще родовая дароносица, фамильные Евангелие с распятием, знамя, главная печать, перстень и книга Хлотаря, в которую он повелел вписывать все колена его роду и их историю. Помимо этого…
Я почти его не слушал, держал в руках корону и давал себе страшную клятву положить свою жизнь для возрождения славного рода Арманьяк. — Я есмь, божьей милостью граф Жан VI Арманьяк, клянусь душой и кровью своей не щадить живота для восстановления и процветания нашего рода и будь я проклят во веки веков, если устремления мои предадутся слабости и забвению…
Увесистая монетка взлетела в воздух и несколько раз кувыркнувшись в воздухе, упала в ладонь аверсом*, с изображенным на нем солидный конным мужиком. Это родан или роданеза — так еще называли родезский ливр. Монета, которую Арманьяки чеканили по праву владетелей кондадо* Родез. Чеканили…
Я покатал монетку в руках и бросил ее в большую шкатулку полную таких же кругляшей. В ней ровно тысяча родезских ливров, равных по своей стоимости пятистам турским ливрам*. Это все деньги доставшиеся мне из сокровищ Арманьяков. Мелочь конечно, но даже будь их в тысячу раз больше — они ничто по сравнению с реликвиями спасенными Базилем…
— Вот и все, история подошла к концу, — крышка шкатулки с легким стуком захлопнулась. — Спасибо отец…
Позади скрипнула дверь и сразу же раздался голос Луиджи:
— Ваша милость…
— Что?
— Ваше поручение исполнено монсьор, — мальчик поклонился. — Дюшеса* Бретонская Маргарита де Фуа, примет вас завтра пополудни.
