Нормальная баба или приняла бы эти намёки благосклонно и, малость поломавшись, предоставила бы молодцу желаемое. Или бы наоборот — врезала бы хорошенько да крик подняла.
Хозяйка сделала самое скверное — молча сжалась. Дядя воспринял такую реакцию как положительную: Silentium videtur confessio — «молчание есть знак согласия». Папа Бонифаций Восьмой, от которого эта норма попала в каноническое право, ещё и не родился, а вот правоприменяемость, при опрокидывании бабёнки на спинку, у угрянских мужичков уже прорезалась.
Дверь в пристройку была открыта, и я мог свободно, так сказать — «воочию», наблюдать процесс «раскалывания коленей». Прикрытых только полупьяным мужским телом, поскольку подол её рубахи был уже задран выше грудей. Они тоже были наблюдаемы, но лишь частично. Поскольку мужское тело довольно беспорядочно елозило по женскому, постоянно перекрывая мне все возможные директрисы.
Мне-то что? Процесс естественный, широко распространённый, общеупотребительный. Не дерутся же. И вообще — не моё это дело.
" — Гражданка, расскажите, как было дело.
— Иду я, смотрю — в кустах трахаются.
— Гражданка! При составлении протокола нужно использовать только литературные слова и выражения. Говорите: «сношаются».
— Ага. Смотрю я: в кустах сношаются. Подошла ближе, пригляделась… Нет, всё-таки, трахаются!».
Дядя завозился со своими штанами, подол сполз с её лица. Мда… «Не по согласию». Плотно зажмуренные глаза, плотно сжатые губы. Из которых рвётся вот этот тихий противный вой. И выражение на лице… Смесь ужаса и отвращения. Последнее время я такие… «венецианские маски» несколько раз видел. Точно — это же мимическое выражение главного условия моего выживания здесь: «Ванька страшный и ужасный»!
Но такая физиономия должна быть результатом моих собственных… поползновений. А не кого-то Рябиновского… «члена челяди». Не по чину берёшь, дядя.
Мужик никак не мог справиться сперва с поясом, потом со штанами. Наконец, избавившись от препон искусственного происхождения типа «одежда мужская», он столкнулся с препонами природными.
Как хорошо, что между самцом хомосапиенса и МБР с РБЧ есть принципиальная разница. В количестве автономно наводимых на цель боеголовок. Но даже и с одной… Почти все датчики информации у человека на другом конце тела. Ни визуальный, ни акустический каналы приёма информации — «картинки» не дают. Я уж не говорю про нюхательный. Нет, конечно, научно-технический — неостановим. Миниатюрность даже бытовых современных устройств класса обычных веб-камер, позволяет навешивать их на… на всякое чего. И вставлять… во всякое куда. Получая при этом качественную картинку в цвете. А при оснащении шаговым электродвигателем с управлением от, например, джойстика — и круговую панораму. Все мы немножко эгоисты, и посмотреть на себя со стороны, вот из такой… точки зрения… довольно забавно.
Хайтек у туземцев не развит, поэтому наблюдаемый экземпляр аборигена многомегапиксельной подглядывалки не имел. Пришлось ему воспользоваться единственным, доступным для уточнения координат цели в том именно пространстве, каналом сбора информации — тактильным. Дядя всунул руку под себя, в регион общего происхождения нижних конечностей и, весело улыбаясь мне через плечо, занялся само-позиционированием…
Всё-таки лошадь выглядит более… гармонично, чем мужчина на женщине в классике. Тоже четыре ноги, но хоть пятки в одну сторону.
Мужик снова обернулся ко мне, чуть приподнялся, весело и многозначительно подмигнул, и резко опустился. Два возгласа, мужской и женский, слились в один. Удовлетворённо-ухающий и болезненно-ойкающий. Торчащие по обе стороны мужского тела молочно-белые коленки резко дёрнулись и раздвинулись ещё шире.
Улёгшись на этой подстилке в форме женского тела, «член-челядин» снова оборотился ко мне лицом и, не прерывая интенсивного жмаканья трудовыми, намозоленными за последние дни вёслами, ручками несколько вяловатых прелестей своей дамы, поделился впечатлениями.
— Вот же дела. И баба не мелкая, и задница есть, и в годах уже. А узко как у сопливки. Будто лет десять никто не лазил.
Затем, вздохнув, ибо и такие «археологические находки» в жизни случаются, «на всё воля Божья», мужик приступил к исполнению традиционного «поднимая ветер тазом».
Мда. Довольно однообразный, монотонный процесс. Несколько разнообразится скачками мощности женского воя, синхронными с толчками мужского тела. И синфазными колебаниями её ягодиц. Но в целом — унылое, малоинтересное занятие. Для стороннего наблюдателя. Или надо участвовать, или… не надо наблюдать. Никогда не понимал любителей порнушки. Нет, были попытки. Некоторые дамы любят коллективный просмотр. Но ни разу не удавалось досмотреть — чем там дело кончается. Терпения не хватало, всегда переключался. Понятно, что не по каналам.
Странно, ничего нового я здесь не увижу. Процесс штатный, для данного набора участников — типовой. Но почему-то нарастает раздражение. Это у меня случился приступ «инстинкта саморазмножения» в гипертрофированной форме? Все что вижу — осеменяю? «А остальные — никогда»? Или это «качества настоящего лидера» прорезались? В варианте конвоира: «шаг влево, шаг вправо — стреляю без предупреждения»? Кстати, «прыжок на месте» — из того же ряда. Чего он на ней подпрыгивает? Провокацией занимается?
«Инициатива подчинённых — наказуема». Хочется наказать. А за что? Если просто так — самодурство. А может это у меня «отрыжка гнилого гуманизма»? Типа: бабёнку насилуют, ей — больно, её — жалко.
Гуманизм я здесь уже применять пробовал — плохо кончается. Без понимания «облагодетельствуемого», его целей и ценностей… Твоя жалость, Ваня, путь к уничтожению жалеемого. Неужели недостаточно недавних примеров?
Я ещё как-то понимаю «чаяния и помыслы» своих людей, с которыми длительное время общаюсь. Но предки «ан масс»… Ещё пару-тройку столетий назад от моего «сейчас» всякая половозрелая женщина в этом народе имела не только право, но и обязанность лечь с каждым пригодным к этому делу прохожим и понести от него. Обе этих нормы — «право и обязанность» просматриваются в русском крестьянстве вплоть до начала 20 века. Или — 21 тоже? Может, у нас, в моей Демократической России, не бл…ство, а традиция? Такая… исконно-посконная? Несмотря на христианство, светские законы разных правительств и формаций, и волны эпидемий сифилиса, прокатывающиеся по стране с 16 века.
" — Я всех мужиков — хочу.
— Так это заболевание такое.
— Вот и дайте справку, что больная! А то все: бл…, бл…!».
Равноапостольную княгиню Ольгу приводила в бешенство манера замужних дам из языческой славянской элиты сидеть на пирах за одним столом с мужчинами и, в перерывах между здравницами, удаляться с очередным сотрапезником в укромный уголок.
И дело даже не в атмосфере всеобщего «пьяного траха», быстро устанавливающегося на таких посиделках.
«В бешенство» — потому что её собственная природа, её «женщинность», при повсеместном распространении такого рода обычаев, превращалась в непрерывную провокацию присутствующих. Уже после двух-трёх тостов в большой подвыпившей компании обязательно прорезывались бородатые персонажи с блестящими от жира мордами и ручонками. Полные неизбывной самцовости и конкретных предложений определённой направленности. Бесконечно отказывать какому-то дреговическому князьку из какого-то урочища «Гнилые грязи»… И ведь — лезет и лезет. Слов не понимает. Пока не рявкнешь. А это мурло глазками лупает, удивляется и обижается:
— А ты чего, под платьем не такая? Ну так чего кобенишься?
И начинает лапы распускать. Чтоб было по-людски, по обычаю, как с дедов-прадедов заведено… А эти… «сёстры по полу»… своих только подзуживают.
— Ишь, гордячка. От наших мужиков нос воротит. Ничего, и на тебя найдётся, кто поваляет. А потом расскажет: как она у тебя, золочена ли у Великой Княгини.
Конечно, Свенельд — муж ярый. И у дружины его — мечи точены. Но когда каждый банкет заканчивается кровавой дракой… А на Руси — кровная месть. Чтобы спать спокойно — нужно всю родню дурня пьяного, озабоченного, убиенного, сыскать и вырезать. Вплоть до каждого младенца мужеского пола.
Не поэтому ли Ольга так старательно, демонстративно показывала своё христианство?
— Нет, я под платьем не такая. У меня под платьем — крест православный. И сама я христианка — мне ваши славянские обычаи не указ.
Не потому ли подписывалась и титуловалась — «Ольга, королева русов», а не полян, древлян, северян… Не потому ли так последовательно строила по Руси систему своих погостов? Своего, княжеского жилья. Чтобы не останавливаться на ночлег под кровом местных славянских жилищ. Осенённых местными богами, пропитанных запахом местных обычаев. Запахами мочи, блевотины, спермы… Обычаев, по которым — не предложить гостю или гостье «участие в постельных играх» — побрезговать, проявить неуважение, «невежество». И отказаться без явной, воспринимаемой как уважительная, причины — тоже.
