“Это дьявол, – подумал Мухин. – Мой Бураган все-таки заключил с ним сделку! И все это по моей вине. Черт меня дернул играть тем вечером в карты!..”
Бураган как будто догадался, о чем думает Мухин, потому что уставился на него с откровенной усмешкой. Вертикальные полосы на лбу и неряшливо нарисованные вокруг настоящих губ искусственные губы делали эту усмешку злобной и издевательской.
Бураган махнул рукой в сторону реки, и варучане двинулись обратно в лагерь. Мухина повезли с ними.
Мухину прежде доводилось бывать в мирном оазисе Сой, чей владыка состоял в кумах у нашего полковника, и поэтому он привык к тому, что быт у варучан всегда налажен, люди одеты красиво и даже не без роскошества, женщины привлекательны и приветливы, а еда сытна и изысканна. Главная особенность варучанской кулинарии состоит в том, что ни один продукт в приготовленном состоянии не имеет своего естественного вкуса: обильные специи полностью изменяют качество мяса, овощей и фруктов. Поэтому любимая шутка над русскими гостями заключалась в том, что им завязывали глаза и предлагали угадать, чем именно их сейчас угощают.
В лагере мятежников все оказалось совершенно не так, как ожидал увидеть Мухин. Все здесь было сделано неряшливо и наспех. Судя по отсутствию палаток, варучане ночевали на голой земле, несмотря на то что по ночам было еще очень холодно. Никаких кострищ Мухин не заметил. Прямо на траве валялись обглоданные кости с остатками вяленого мяса, шкурки засушенных плодов и какая-то рванина. Несколько человек спали вповалку. Небольшое стадо мээков и бээков (не знаю их правильного названия) бестолково топталось на маленьком участке, не понимая, почему нельзя разойтись и насладиться сочной травой. Два чумазых подростка с грубым смехом сгоняли их в кучу.
Здесь же Мухин впервые встретил небрежно одетых варучанок: на них была традиционная варучанская одежда, но со спущенной на бедра рубахой. У них не хватало зубов во рту, а обнаженные груди выглядели такими мятыми, словно каждая мужская рука, что прикасалась к ним, оставила на них свой отпечаток. Мухин увидел, как одна женщина остановилась перед другой, наклонила голову и поцеловала грудь подруги, а та с громким смехом оттолкнула ее и пошла прочь, виляя бедрами.
Мухина сбросили с лошади и на некоторое время оставили лежать на боку в неловкой позе. Затем вновь явился Бураган. Мухин опасливо глянул ему за плечо, но черной тени там, к своему облегчению, не заметил.
Бураган сел на корточки и посмотрел Мухину в лицо.
– Прости меня, – сказал Мухин. Он сказал это очень просто, только для того, чтобы не уйти из жизни, оставив на земле обиженного им человека.
Бураган, казалось, это понял. Он торжественно кивнул и ответил:
– Темь. – Он несколько раз тряхнул кистью руки и указал подбородком на небо: – Темь.
– Скоро стемнеет, – сказал Мухин.
Бураган кивнул, закрыв глаза.
– Завтра здесь будут наши, – сказал Мухин.
Бураган покачал головой:
– Убьют.
– Меня убьют ночью? – переспросил Мухин.
– Убьют, – повторил Бураган. – Я.
Он приложил растопыренные пальцы к своей груди очень плавным и бережным жестом.
– Ты убьешь меня? – удивился Мухин. Он еще раз поглядел на Бурагана, как будто не в силах был поверить услышанному.
– Бураган! – закричал Бураган, подпрыгнув на корточках. – Бураган!
Затем он вскочил и умчался.
Кое-что о том, как варучане поступают с пленными врагами, было Мухину известно – как и многим из нас. Лет шесть назад даже вышла книжка о разных ужасных “истинных происшествиях”. Она имела большой успех в провинции, а у нас ценилась преимущественно из-за рыхлой гигроскопичной бумаги, на которой ее печатали.
Впрочем, не все в этой книге было плодом неуемной фантазии автора. Кое-что было правдой. Об этом мы тоже знали. Что не мешало нам выражать свое отрицательное отношение к тексту довольно решительным образом.
“Теперь я тоже попаду в книжку, – подумал Мухин. – Издание пятнадцатое, дополненное. Леденящий душу рассказ о нечеловеческих страданиях подпоручика Мухина”. Это прозвучало, даже в мыслях, так отвратительно, что Мухин содрогнулся. Стоит ли быть ребенком, расти, служить Отечеству – только ради того, чтобы в конце концов сделаться персонажем подобной книжицы?
То и дело к Мухину подбирались варучане, не давая ему заснуть. Подростки мочились на землю как можно ближе к пленнику, женщины трясли грудями и смеялись, а мужчины постарше плевали на него. Но потом неизменно из полутьмы выступала черная тень с розовыми зубами, и варучане разбегались.
В присутствии этой тени было очень холодно. И еще она смердела. Но Мухин испытывал к ней благодарность за то, что она изгоняла его мучителей. И вдруг эта тень приблизилась вплотную и накрылаего.
Мухин наконец заснул.
Он пробудился внутри глайдера. Горела единственная крохотная лампочка на пульте. Глайдер чуть подрагивал. Лохматое существо рядом с Мухиным пошевелилось и подтолкнуло его к пульту.
Мухин двинул руками и понял, что они освобождены.
– Что? – тихо прошептал он.
Крепкие чужие пальцы ухватили его за шею и пригнули его голову к пульту.
– Полк, – прошипел голос Бурагана.
Мухин попытался вырваться, но Бураган держал его крепко.
– Убью, – сказал Бураган. Он произнес это совершенно спокойно, без угрозы – просто объясняя положение дел.
– Убивай на здоровье, – огрызнулся Мухин, нарочито не замечая этой доброжелательности. Он не понимал, чего от него добивается Бураган. Не исключено, что ввести координаты сейчас означало позволить всем захваченным глайдерам – сколько их у варучан, Мухин в точности не знал, – совершить неожиданный ночной налет на полк. Допустить этого Мухин никак не мог. И, что самое трудное, Мухин не в состоянии был определить, возможно ли довериться сейчас Бурагану.
Бураган следил за ним очень внимательно, не упуская ни одной мелочи, ни одной гримасы или новой интонации. Он как будто боялся пропустить малейший признак понимания со стороны собеседника – а Мухин как назло отказывался его понимать.
– Скорей. – Бураган оглянулся и вдруг запел, не разжимая губ.
Мухину показалось, что вокруг стало еще темнее, чем было, а затем он уловил знакомый отвратительный запах: черная тень была здесь.
Бураган прервал свое пение так же внезапно, как и начал, и положил руки на плечи Мухина. Глаза варучанина, широко раскрытые, светло-болотного цвета, бледно светились в темноте.
– Я, – сказал Бураган. – Бураган! Бураган!
– Ты согласился принять наследство, – проговорил Мухин. – Ты теперь настоящий колдун?
– Да, – ответил Бураган.
– Ты их предводитель? – осторожно задал Мухин второй вопрос. – Всего Наоя?
Бураган отчаянно затряс лохматыми волосами.
– Нет, нет!
– Но они тебя боятся?
Бураган перестал трясти головой, поднял лицо и медленно растянул губы в ехидной улыбке.
“И это мне не снится, – подумал Мухин. – Это происходит на самом деле”.
Как будто угадав его сомнения, Бураган на миг оторвал руку от мухинского плеча и звонко щелкнул пальцами. Смрад сделался невыносимым, по траве, видной сквозь незакрытый вход, побежали сполохи багрового пламени. Затем ладонь Бурагана опять крепко и тяжко припечаталась к плечу пленника.
– Чего ты хочешь? – тихо спросил Мухин.
– Полк, – ответил Бураган отрывисто, как будто гавкнул.
– Этого нельзя, Бураган. Я не стану вводить координаты. Ты понимаешь, что этого нельзя делать?
– Убью.
– Я уже ответил тебе…
– Нет! – отчаянно вскрикнул Бураган.
Мухин понял вдруг, что и его глаза горят в темноте и что Бураган читает в них.
– Пусти, – дернулся Мухин. Бураган тотчас отскочил от него, нырнул в угол и съежился там.
Мухин включил свет. В глайдере было очень грязно, везде валялись какие-то тряпки и клочки звериной шкуры. Мухин знал, что многие варучане предпочитают сидеть не на покрывалах, не на подушках, а вот на таких клочках и комках волос. Он собрал их в охапку, выбросил в раскрытую дверцу и закрыл вход.
Затем набрал координаты и нажал пуск.
Бураган сразу успокоился. Откинулся назад, подобрав под себя ноги, и начал тянуть сквозь сжатые губы нудную, бессвязную песню. “Что я делаю? – думал Мухин смятенно. Он оглянулся, словно рассчитывал увидеть сквозь стену, как прочие захваченные мятежниками глайдеры трогаются с места и присоединяются к ведущему. – А если Бураган все-таки предатель? Если я сейчас помогаю ему?..”
Бураган вдруг метнулся к нему, не переставая петь, и больно схватил за запястье.
– Пусти, ты что делаешь? – дернулся Мухин.
Бураган улегся на полу, свернувшись прямо на ногах Мухина. Теперь пение-ворчание исходило снизу, а ноги начали затекать, придавленные тяжестью Бураганова тела.
Черная тень, развеваясь, неслась за глайдером, как будто с транспорта забыли снять широкую темную маскирующую сеть.
