– Спасибо тебе, добрый человек! – поклонилась хозяйка.
– И тебя спаси Бог!
Жена осталась с мужем, а мы разбежались по делам. Строго говоря, дело мы сделали. Можно было собираться в обратный путь. Как там у Джека Лондона: время не ждет! Вот только Лавра дождаться придется. Пока же готовили корабли, устанавливали пушки, чистили оружие и доспехи после боя. Я опять остался не при делах. Попытался разговорить сына Пашкова. Но тут контакт не вышел. Он уже понял, что я о мире договаривался, а парню явно хотелось воинской славы. Ничего, время терпит. Потом встретил отца Фому. Вот тут разговор получился. Хотя и не простой.
Пока мы говорили с воеводой, отец Фома беседовал с коллегой Аввакумом. Тот собирался инспектировать все церковные дела. Однако от Тобольской епархии было недвусмысленное повеление его к делам паствы не допускать. Все бы ничего. Но протопоп тот не прост. В Москве у него высокие заступники есть. Сама царица за него хлопочет. Вот только церковных дел мне не хватало. Терпеть ненавижу заниматься тем, в чем я ничего не понимаю. Долго думали, потом решили, что не пускать его в дела церковные, то есть выполнять прямое благословение начальства – необходимо. О всяких поползновениях на то сообщать в епархию. Пусть сами решают. А вот не допускать к служению рукоположенного священника – совсем не правильно. Сможет найти подход к людям, его счастье. Нет? Значит, не судьба.
Честно говоря, принимая такое очень половинчатое решение, я думал еще и о том, что основными переселенцами в Приамурье вплоть до конца XIX века будут старообрядцы. Для остальных эти далекие места будут не особенно притягательны. Эти же жили мирно, землю пахали, богатели. Из них выходили первейшие купцы. Иметь славу места, где терзали одного из лидеров раскола, для Приамурья будет неправильно. Будем надеяться, что и эта напасть нас минует.
Чтобы не терять времени, отправили гонца в Албазин к Бекетову. Ему дозволялось полностью вооружить отряд из албазинских запасов – взять пищали, бердыши, оговоренное количество пороха и свинца. Со всем этим он и должен прибыть к воеводе. Я же пока приводил в человеческий вид пушку. Конечно, очень приблизительно. Без нормальных инструментов, без станков оно было не особенно. Хоть не разорвет ее в ближайшее время.
Наконец, все уладили. Воевода, если и не выздоровел, то окреп явно. Кашель уже почти не мучал его. Лавр взял с него клятву продолжать пить его настойки. На том и отбыли. Не все. Три десятка казаков и доверенный человек от Пашкова отправились в Москву с ясачным караваном. Мы же пошли в другую сторону, восвояси.
Плыть вниз по течению – одно удовольствие. Тем более, ветер был попутный. Аборигенов, напуганных монгольским набегом и нашими выстрелами, не показывалось. Корабли давали узлов восемь в час. Казаки обсуждали бой, встречу с енисейцами, саму забайкальскую землю. Я же думал. До самого недавнего времени у меня стояла совершенно понятная задача – остаться живым. С помощью моего духа-покровителя, с помощью моих друзей-братьев, с помощью послезнания и удачи эту задачу, похоже, выполнили. В 1658-м году в сражении у Корчеевской луки меня не убьют. Просто потому, что сражение уже было, а я как-то жив. Более того, хотя бы на время мне удалось договориться и с богдойцами, и с воеводой.
Теперь, военные дела можно отставить немножко в сторону. А вот мирные дела я пока делать не умею. Ну, что же? Будем думать. Итак, всерьез торговать в западном направлении самому сейчас не выйдет. Путь пойдет через Томск, Тобольск, через Урал. И везде таможни, досмотры. Конечно, похимичить можно. Скажем, для таможни оно – царская казна, а для народа – царская, но не все. Но это сложно, дорого и очень непрямо. Идея торговать с Европой самому, думаю, тоже не пройдет. Во-первых, свои же загрызут. Ну, как свои, московские, государевы гости. Во-вторых, Европа – пространство конкурентное. Своих людей у меня там нет. Конечно, хорошо бы транзит наладить из Хабаровска в Лейпциг или Данциг. Но пока это мечты. Гораздо реальнее оттуда народ сманивать в Приамурье. Не толпу по советским лекалам, а отборный люд, которому на месте не сидится. Мастеровые нужны. Хорошо, с кузнецами и механиками сами разберемся, хотя лишние не помешают. Но нужны самые разные мастера. Рудознатцы очень нужны. Помню же, что между Зеей и Буреей золота было, как грязи. Сто лет добывали. И до сих пор что-то берут. А где-то возле Нерчинска серебряная жила была богатая. А на реке Борзя, вспомнить бы еще, где она, были медь и олово. Вот тебе и бронза.
Очень нужны корабелы. Есть у меня мысль про море. Но там на коче или шитике не пройдешь. Нужны корабли помощнее. Да много, кто нужен. Учителя нужны, например. А в Сибири с людьми не густо. Сманил я тысячи полторы казаков-воинов, да тысяч пять крестьян, сколько-то мастеровых. Так это уже ой, как заметно. Может быть, еще тысячи две крестьян подтянутся. Больше просто не найду. А мне бы их хорошо поселить тысяч двадцать. Земли свободной море. Паши – не хочу. Постепенно местный люд начинает к пашенным делам приступать, в деревнях русских селиться, или рядом свои строить. Это дело. Но тоже не вполне айс. Если все местные на пашню перейдут, где я соболя на ясак брать буду? А ясак богатый в Москву отправлять пока нужно. Вот и задача. Нужно народ подтягивать не из Якутска, Енисейска или Томска, а из южных и северных частей европейской России. На Севере земля бедная, родит не очень хорошо. А здесь им и земли сколько хочешь, и рыбалка привычная, и охота есть. Должны клюнуть. Особенно, если будут уверены, что поборы здесь будут брать по совести. Собственно, в Сибирь не за землей бегут люди. Земли свободной и за Уралом много. Бегут за волей. Ее и предложим. На Юге – крымчаки. Земля добрая, но год через год набег. Этим предложим безопасность.
Теперь с империей. У имперцев золота много, цены высокие. Продавать им очень привлекательно. Да и откупаться от Москвы проще тем, что в империи куплено: чай, шелк, фарфор. Только есть одна беда, которую не смогли разрешить за столетия. Китай и при первых императорах, и сегодня мало покупает, и очень много продает. Что можно предложить Шарходе и его купцам? Пушнину? Да. Но пушнины не так много. Она идет в Москву и, кроме всего прочего, является государевой монополией. Торговать ей нельзя. По крайней мере, открыто торговать. Хлеб? Какие-то излишки есть. Но здесь тоже отнюдь не море товара. Нужно себя кормить, нужно иметь запасы на случай наводнения или неурожая. Нужно оговоренное количество хлеба отправлять в Якутск. Тут и остается на продажу совсем не так много, как хотелось бы.
Можно попробовать продавать оружие. Не самое новое, но получше того, что есть у маньчжуров. Кирасы из-под пресса всяко разно будут лучше, чем нашитые металлические пластины. Можно даже пищали им более совершенные продавать. Но и тут есть сложности. Мне, допустим, совершенно не интересно, чтобы этим оружием нас же потом и били. Конечно, сейчас у нас мир, дружба, жвачка. Но Шархода не вечен, а как выстроятся отношения с его преемником, вопрос открытый. Когда-то я думал, что наши жнейки и сеялки найдут сбыт. Боюсь, что нет. Два солдата из стройбата заменяют экскаватор. Маньчжурам проще запахать еще десять китайцев, чем совершенствовать производство. Благо, подданные у них бесплатные.
Словом, проблема есть. Как ее решать, пока не очень понятно. Если мне не изменяет память, в Китай во все эпохи ввозили предметы роскоши. Вот это шло на ура. Стекло ввозили, дорогие шерстяные ткани, всякую посуду с прибабахами. А вот, что еще? Англичане стали ввозить опиум. Но это не мой вариант. Не из каких-то высоких этических соображений. Просто не хочу. Со стеклом тоже не выйдет. В России этот промысел пока не очень развит. А я тут совсем не петрю. Опять не мой профиль. С шерстью нужно думать. Но лучше купить специалиста. Говорила же моя мудрая мама, когда я брался за какие-то особые домашние дела, типа проводку поменять: для этого есть специально обученные люди. Вот мне они и нужны. Ткачи, называются. Вот всякое искусство пока у меня на нуле. Но в голове это держать стоит.
