Он меня похоже не раскрыл. Лишь косячок с отсутствием усталости. А это ведь круто — знать у кого здоровье в норме, а у кого нет. Вот бы Зайцевой такой сканер. А зачем ей сканер? Нужно этого Вову в Горький отправить и проинструктировать, чтобы не болтал всем подряд… Даже Танечке… А как его использовать потом придумаю.
Шувалов доводит до сведения, что грузинская диаспора в Сталино пригласила Гайоза Ивановича с командой на ужин в грузинский ресторан «Генацвале». В очередной раз записываю адрес в блокнот. Обещаю не опоздать.
Искоса наблюдаю за попаданцем. Он ведёт себя как взрослый мужчина, а не как пацаны, что рядом лузгают семечки, задирают девочек сальными вопросами, хвалятся громко кто кого задолбил и кто чего стырил на рынке. Этот стоит у плетня спокойно, газетку почитывает. Закончив с автографами, отзываю его в сторону и начинаю докапываться, чем он может быть мне полезен.
Из дальнейших моих расспросов выяснилось, что Вова «по ауре» (какой местный пацан знает, что такое аура?) может определять общее состояние здоровья почти всех людей. Парень, хитро посмотрев в моё деланнопростоватое лицо, сообщил с чувством превосходства, что у каждого при рождении появляются хиты или баллы здоровья. Они могут расти до состояния абсолютного здоровья которое у всех разное, а могут снижаться до смертельного нуля. Открываю рот типа от охренения, и сделав туповатое лицо выражаю матерномеждометный восторг.
— Владимир. У меня к тебе предложение от которого ты не сможешь отказаться. Мне тренер Маслов приказал приглашать в команду интересных людей. Ты — интересный.(бью его по плечу). Беру тебя в команду. — Смотрю на недрогнувшее лицо Салькова, — В Горьком тебя не только зачислят в пансионат спортшколы, но и негласно зачислят на полставки в медпункт клуба помощником врача. Закончишь школу. Одет, обут, накормлен. Покажешь себя — возьмут в дубль. Потом — основа. В классе «А» хорошо платят. На заочное в институт поступишь. Ты кем хочешь быть? Тренером? Вот и я учусь на заочном… Ну, что поедешь в Горький? А сейчас хочешь? Хорошо. Поговори с роднёй, возьми документы и справку из школы. Приходи завтра днём к привокзальной гостинице. Мой номер двадцать два. Куплю тебе билет до Москвы и дам денег на дорогу до Горького. Лады?
Сальков, вероятно поняв, что наболтал лишнего, тоже сделал простоватое лицо и выдавил, по-мальчишески сплюнув сквозь зубы:
— Не обманите, дяденька…
В ресторане трэнэр получил от своих бутылку чачи, а от местных бутылку французского коньяка.
— Слыхали, — громко говорит после тоста один из местных начальников, — На приёме в Кремле Сталин спросил на банкете у наших шахтёров чего бы они ещё хотели. А наш Мыкола Наливайко брякнул: «Нам бы пивка московского». В следующем году начнут у нас строительство большого пивзавода. Товарищ Сталин слов на ветер не бросает…
— А у нас на шахте новый дом три года строили и сдать не могли. Кто-то Сталину на долгострой пожаловался. Иосиф Виссарионович дал до выдачи ордеров на квартиры три недели. Через двадцать дней дом сдали. На день раньше срока. Так вот нужно с зажравшимися кивающими друг на друга чиновниками. По другому они не понимают..
Уверен, что можно было найти кучу объективных причин объясняющих задержку с сдачей дома. По ходу — объяснить можно всё что угодно, чтобы ни за что не отвечать. А вот если тебя Сталин спрашивает, то он ждёт не объяснений…
— Для западэнцев школу чисто украинскую открывают. Их года три назад из Польши выселили. Операция «Висла». Я сам эшелоны в Сталино принимал. Ничего… обрусеют. А то привыкли, понимаешь, в спины стрелять…
Сосед справа рисует сцену из семейной жизни:
— Моя часто задаёт мне вопрос: «Что бы ты без меня сейчас делал?». Я думаю. Рыбалка, пьянка, блядки… Э-эх!.. А ей отвечаю: «Я бы не смог без тебя, дорогая!».
Звоню вечером Маслову в Горький. Он хоть и был поначалу недоволен поздним звонком, потом разговорился. Обсудили приезд Салькова. Сказал про дар парня отличать больных от здоровых, бодрых от выдохшихся. Тренер обещал подумать как это можно использовать не привлекая внимания. В горьковской команде удалось пресечь раздрай и шатания. В первом круге из тринадцати игр — девять дома. То есть «старички для выезда» два месяца сосут лапу почти без премий. Маслову пришлось говорить с каждым индивидуально. А лидерам «оппозиции» форварду Вареле и защитнику Хренову и вовсе пообещать кучу «плюшек» по ходу сезона, участие во всех наших играх в классе «Б» и переход в один из московских клубов…
— Я им так и сказал, — доносится голос «Деда» из телефонной трубки, — осенью сами будете выбирать себе клуб в Москве. Я палки в колёса вставлять не буду. Кроме Варелы на роль бомбардиров готовлю молодых горьковчан Федотова и Матвеева. Твои «новенькие» будут их мячами снабжать в домашних играх. А на выезд «новичков» буду брать единично по очереди. Чтобы не засветились.
Очарованные нарисованными картинами, бузотёры-главари усмирили «старичков», недовольных страшенными нагрузками и отсутствием перспективы. «Молодые» же начали потихоньку сыгрываться. Маслов постоянно долбил, что для «новичков» премий за голы не будет. Только за голевые передачи и победу. Нечего давать повод для переманивания…
Я же вспомнил, как набирал с Лобановским состав на игры из необблевавшихся от вчерашних космических нагрузок здоровяков… Это только цветочки, а ягодки будут впереди.
3 мая 1950 года.
С Сальковым пришла старшая сестра. Как смог более благодушно провёл с нею беседу по спортинтернат. Поняв, что семья сильно нуждается, выдал пареньку триста рублей подъёмных. Это помогло решению вопроса. Вечером Вова поедет с нами на поезде до Москвы. А там возьму ему билет до Горького.
Несмотря на бронь, футболистов разбросало по по разным вагонам. Мы с Васечкой оказались в купе с украинским академиком Лебедевым, читавшем в Сталино лекцию о перспективах вычислительной техники, и журналистом «Советского спорта» Зельманом Гуревичем. Работник печатного труда, узнав за кого я играл в хоккей, всё пытался меня раскрутить на интервью. Но, я стойко отбрыкивался. Васечка же вещал много и охотно, пересыпая сцены футбольных битв простоватым юморком. Я же мило беседовал с профессором на предмет развития вычислительной техники. Я предположил, что вскоре появятся машины на транзисторах. Типа пофантазировал на тему создания полупроводниковых ЭВМ и их роли в нашей реальности. В той жизни эта тема была весьма популярна в споре лириков и физиков.
— Будущее однозначно за транзисторами. — вещаю, вращая в воздухе чайной ложкой.
И наблюдаю, как Васечка по-рыбьи раскрывает рот, пытаясь задать вопрос, но не озвучивает оный, вероятно стесняясь своей дремучести…
— Модное словечко, — заметил профессор, — Только вот надёжность и характеристики элементов — отвратные. На лампах как-то надёжнее.
— Поверьте, через несколько лет научатся делать нормальные транзисторы. Сфера их применения — огромна. Одни военные наградами засыпят того кто им даст надёжную машину для армии…
— Я слышал Красилову за подобное дали Сталинку… Но, как-то не думал… А вы знаете… Мне Володя Лёвин из МЭИ предлагал стать куратором его кандидатской. Хочет на наших транзисторах вычислительную машину сделать. Я то отмахнулся поначалу, а теперь думаю, что к этой работе нужно привлечь целую группу учёных. Глядишь, через пару лет и результат будет… Я на заседание Академии Наук еду. Подниму вопрос об открытии темы…
Тут нашим вниманием завладел товарищ Гуревич. Мастер печатного слова бывал порой у своего дальнего родственника писателя Эммануила Казакевича родившего прогремевший на весь Союз роман «Звезда» по которому сняли неплохой фильм. Так вот, у Казакевича в приживалах был спивающийся известный писатель Юрий Олеша, который случайно где-то узнал, что хоронить его если что будут по высшему разряду за счёт государства. Этот Олеша пришёл в Союз писателей требовать чтобы похоронили попроще, а разницу в цене похорон ему выдали в кассе Союза…
