Ознакомительная версия.
— Первый готов!
— Второй готов!
Выслушав последний доклад, командир ракетчиков подносит к глазам подзорную трубу. Все правильно, корабли сейчас стоят на нужном месте.
— Огонь!
Вспухают облака пыли и дыма, сквозь которые видны огненные всполохи. Позицию англичан мы просчитали достаточно точно. И даже повышенное рассеяние наших ракет сейчас играет в плюс внезапной атаке. Используем почти все изготовленные в течение полутора лет запасы. Промахов, конечно, огромное количество. Но уж очень компактно поставили англы свои парусники, поленились в очередной раз. Так что прямых попаданий хватает. Даже с избытком, подходящим к кораблям шлюпкам тоже досталось.
БЧ на ракетах зажигательные. Многие снаряды не успели выработать топливо, что тоже добавило очагов пожаров. Что такое пожар в море, на деревянном кораблике? Хуже не придумать, хотя кругом и вода…
Через несколько минут перед нашими глазами расцвели пять буйных клубков пламени. Команды бросаются за борт, но таких не очень много. Тех, кто не погиб на палубах. Наверняка среди них хватает раненых и обгоревших, но проводить спасательные работы мы не можем, потому что как раз в это время из рощи появляются цепи пехотинцев. Следуя за отступающими артиллеристами, они были уверены, что выйдут во фланг нашим пушкам. Так оно и оказалось. С этого места хорошо видны опустевшие орудийные дворики и брошенные орудия. Но вот порадоваться своему успеху англичане уже не успевают… За их спиной в море грохочут разрывы, отрезая всякую возможность возврата назад.
Солдаты на берегу с ужасом смотрят на открывшуюся им картину разгрома флота, но времени на осмысление у них уже не осталось. С флангов и тыла гремят залпы, там в засадах притаились бойцы Первого полка. Которые получили отличную возможность на практике использовать навыки, которые в них вбивали инструкторы.
Естественным желанием англичан становится стремление укрыться от огня, бросившись к такому удобному на вид овражку буквально в полусотне метров от опушки. Для тех, кто успел добежать до него, не сбитый с ног пулями стрелков, укрытие стало братской могилой. По нашему сигналу саперы замыкают цепь, и серия взрывов завершает истребление очередных пешек в чужих грязных играх.
На земле пленных почти не было, да и те в основном ранены, контужены или тяжело травмированы. Морякам повезло не больше. К берегу добрались человек тридцать. В основном рядовые матросы. Из офицеров — только старший помощник с флагмана и штурман с фрегата. Джорджа Ванкувера среди спасшихся не оказалось… Как и племянника нынешнего премьер-министра — семнадцатилетнего Томаса Питта.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
И носило меня…
Дан приказ: ему — на запад…
«Прощание», сл. М. Исаковского, муз. Дм. Покраса
Доброго времени суток, Розита, половинка души моей!
Опять читаешь ночью? Не желаешь слушать отца и дядюшку, послушай жениха: не стоит портить твои прекрасные глаза свечным светом. Правда-правда, когда вернусь, привезу немного особенную лампу на земляном масле. Никакой возни с фитилем и нагаром! В Барселоне они вошли в моду — ну а как иначе, если первым приобрел такую штуковину твой дядя. Город весьма уважает верховного судью. В первую очередь за то, что алжирский дей теперь занят чем угодно, но только не разрушением каталонской торговли. А вот к этому и я голову приложил.
Вот теперь и прожариваюсь у алжирских берегов вместе с твоей крестницей — надеюсь, к «Сан-Исабель» ты не ревнуешь? Да и было бы к чему: морская служба, не поверишь ли, гораздо скучней кораблестроительной. Добрый ветер есть не всегда… В безветрие просто жарко и скучно. Берберы по мере сил пытаются нас развлечь, но получается у них из рук вон плохо. Когда их остроносые галеры и шебеки пытаются вылезти из гавани, нашим ребятам приходится спускаться в шлюпки и тащить «Сан-Исабель» на перехват. Со шканец это смотрится красиво: весла, взрывающие бирюзовую воду, прозрачные облачка брызг, укрытый нежнейшей зеленью берег… Такого и у нас на Кубе нет — могу понять, почему из всех морей колыбелью нашего мира стало именно море Средиземное. Жаль, что часть его в руках разбойников, впрочем, куда менее способных, чем хищники моря Карибского.
Потом начинается работа артиллеристов — а они у нас лучшие даже по нашим, испанским, меркам. Если бы не безветрие…
Пороховой дым ленится даже перелезть через фальшборт — иначе нам пришлось бы несладко. Вместо того он просто висит за бортом, хоть рукой гладь: только вот не видно ничего, и наводить орудия приходится по выкрикам наблюдателей с марсов. Разумеется, все это пустая трата ядер: берберы достаточно трусливы и довольно нами учены, чтобы пытаться лезть на таран или абордаж. Им, глупым, важно выйти из гавани. Нам же важно, чтобы они не могли доставить в нее добычу. Даже если они что-то где-то продадут — хотя бы в Триполи — пиратское гнездо не получит с того ни мараведи. Алжирскому же дею следует платить армии… Мы все здесь надеемся, что первому из берберийских разбойников станет еще скучней, чем нам, и он согласится не трогать испанцев — не на веки вечные, все равно ведь нарушит договор, — а на год. Купцы в Барселоне уже поняли, что проще содержать собственный флот, чем чужой… или отстаивающийся в гаванях королевский. Так что гаванские верфи ждет работа — а меня возвращение домой. К тебе — поскольку ты и есть мой дом!
Фернандо, твой навекиСегодня ветер есть. Он каждый день есть, утром и вечером, чего бы кто ни писал в письмах. И вот сегодня дей наконец соскучился. От гавани спускается под легким бризом лучшая и последняя ставка алжирского флота, его единственный линейный корабль. Шестьдесят четыре орудия. Больше тысячи головорезов. И, наконец, просто очень толстые борта.
Росомах внутри шепчет:
— Медведь!
Да, по сравнению с тонкой, стройной, быстрой «Сан-Исабель» алжирский флагман — сущий гризли. Что ж, обычно гризли отступает перед росомахой. Иногда — не везет, но и тут не все кончено — изредка в схватке побеждает не сильный, а ловкий. Здесь и сейчас нет внимательных английских глаз, и первый из «гаванских корсаров» не обязан притворяться сидячей уткой, кораблем для битья владыками морей. Медведь и росомаха снова встретились… только у росомахи был кольт-магнум.
Капитан с некоторым недоумением смотрит, как «сеньор Глотон» — от прозвища мне уже не избавиться — потирает руки. Что ж, несколько слов — и у него глаза вспыхнут.
Ознакомительная версия.
