Ознакомительная версия.
Никакой раны он не увидел. На ее месте был малозаметный шрам, на вид – примерно двухнедельной давности.
Через двое суток и он исчез. Как, впрочем, и все остальные шрамы и шрамики, которыми молодой человек успел обзавестись за свою недолгую жизнь.
За эту пару дней Роберт смог более или менее изучить вариант своего острова в далеком прошлом. В первый день он дошел от горы Поике до крайней западной оконечности, а во второй исследовал остров по береговой линии, отмахав за день миль тридцать. Вот тут он уже устал, но совсем немного. И эта усталость была приятной.
Сидя у потрескивающего костра, Роберт лениво размышлял о неизведанных пока тайнах своего острова, когда его внимание привлекла странная веточка, лежавшая футах в шести слева. Но вставать, чтобы взять ее и рассмотреть повнимательней, было лень. Вот если бы она лежала поближе и до нее можно было дотянуться не вставая…
Веточка вдруг двинулась к молодому человеку. Ба, да это палочник! Но какой же крупный – почти десять дюймов в длину. Во времена, которые Роберт условно считал девятым веком, таких насекомых на острове Пасхи не водилось. А вот за миллион лет до нашей эры – почему бы и нет? Птиц тут пока не очень много, а нелетающих, похоже, нет вообще. Видимо, еще не успели в райском месте разжиреть и облениться до потери крыльев. Птицам ведь нужно довольно много времени для того, чтобы прийти к выводу о ненужности полетов. Типа, зачем, когда крылья только мешают ковыряться в земле? К тому же с высоты можно и упасть, а из норы при всем желании не получится. Да, птицам потребовалось около миллиона лет… а человечество прекрасно успело за сто с небольшим. В начале двадцатого века оно стремилось в небо, в середине – в космос, а в двадцать первом куда? К кормушке! Какой еще космос, когда и на земле очень даже неплохо! Ну, не всем, разумеется, а только гражданам цивилизованных стран. И средства лучше пустить на увеличение социальных выплат, чем вкладывать их в космос, то есть пускать по ветру.
Пока Роберт размышлял о путях развития человечества, палочник куда-то уполз. Но не успел молодой человек толком расстроиться, что не удалось его внимательно рассмотреть – ведь ископаемое же! – как тот вернулся.
«Он что, мои мысли читает?» – в некоторой растерянности подумал юноша и, не особо надеясь на успех, приказал насекомому:
– Иди отсюда!
Палочник бодро пополз от костра.
– Ко мне!
Насекомое развернулось и медленно приблизилось к ноге Роберта.
Через полчаса юноша убедился, что палочник действительно выполняет его команды, причем безразлично, мысленно они были отданы или вслух. Правда, не все – как прыгать на месте, так и бежать галопом насекомое отказалось.
Еще через два дня Роберт решил сделать перерыв в исследованиях – слишком уж много информации накопилось, пора было ее как-то обдумать и систематизировать. Он вернулся в девятый век и теперь каждый вечер часа по два сидел на берегу океана с ручкой и блокнотом – любовался закатом и размышлял.
Итак, в плейстоцене у него резко повысились иммунитет и скорость регенерации. Кроме того, появились новые, ранее недоступные возможности – например, теперь юноша мог по желанию ускорять или замедлять частоту сердцебиения. Да плюс еще экстрасенсорные способности. Палочники просто оказались наиболее восприимчивыми, но бабочками тоже получалось командовать, и иногда даже птицами. Впрочем, довольно редко и неуверенно – результат был на грани ошибки эксперимента. Причем все это не исчезло сразу по перемещении в более поздние времена, а просто начало помаленьку затухать. Через две недели Роберт уже не мог командовать насекомыми, да скорость регенерации, которую он проверял, ежедневно царапая себе левую руку, тоже начала падать. Итак, похоже, что он чем-то быстро зарядился в плейстоцене, а в девятом веке это «что-то» потихоньку уходило, а подзарядки здесь не было. Или, точнее, почти не было. Так как юноша не увлекался сказками про эльфов и магов, то он решил назвать это не маной и не силой, а полем. Итак, около миллиона или двух миллионов лет назад Земля имела какое-то поле. В девятом веке от него сохранились только слабые остаточные проявления, а в двадцать первом и они исчезли напрочь. Что является источником этого поля, сейчас выяснить было невозможно, и Роберт решил пока считать им саму Землю. Или, скорее, ее биосферу.
Человек это поле явно может использовать. Но раз так, то его… ну, скажем, напряженность… она обязательно будет уменьшаться. И чем больше на свете людей, тем сильнее они уменьшают напряженность. Очевидно, что существует какая-то пороговая численность человечества, при превышении которой неведомый источник генерации поля перестает компенсировать увеличившееся потребление. И значит, напряженность начинает лавинообразно падать. Похоже, этот порог был пройден незадолго до девятого века.
За то время, что Роберт жил не в двадцать первом веке, его стратегические планы оставались неизменными – спасти от извержения супервулкана родителей. И если получится, то еще кого-нибудь. А вот предполагаемые методы претворения в жизнь этих планов менялись.
Сначала молодой человек хотел построить лодку и добраться на ней до обитаемых мест. А что? Тихий океан переплывали на простых спасательных шлюпках, на весельных лодках и даже на плотах.
Однако по завершении постройки небольшого катамарана выяснилось, что вот конкретно на этом корабле от берега лучше особо не удаляться. Кроме того, мальчик взрослел, много читал и пришел к выводу, что вряд ли люди, даже если он до них доплывет, вот так прямо все бросят и кинутся ему помогать. Нет, скорее его обратят в рабство. И это будет еще не самое плохое, ибо рабство есть не у всех народов. А вот аппетит – у всех. Могут и просто сожрать.
Тогда Роберт решил действовать сам, то есть найти дорогу в какие-нибудь иные времена, еще задолго до извержения. На всякий случай получше вооружиться, набраться опыта и далее действовать по обстоятельствам.
И вот теперь его планы претерпели третью коррекцию. Раз уж в плейстоцене перед ним открываются такие возможности, то было бы глупо не попытаться ими воспользоваться. А значит, там надо устроить нормальный базовый лагерь, как в девятом веке, и начинать вдумчиво исследовать, что может и чего не может дать это неизвестное биополе.
За три месяца экспериментов и тренировок выяснилось, что его возможности довольно далеки от безграничности. Да, скорость регенерации сильно повысилась. Кроме управления частотой сердцебиения Роберт научился ослаблять болевые ощущения и в пределах пары градусов регулировать температуру тела.
Ознакомительная версия.
