— Угостить его флагман концентрированным огнем. Выбьем генерала — расстроим все управление флотом. Тем более, что в такую дуру сложно не попасть. Вон та махина. Видишь?
— Да, — хмуро кивнул Апраксин. Не очень ему нравился такой риск. А ну как чего случится? Против такой армады ни в одиночку, ни впятером устоять не получиться. Однако, ослушиваться Владимира не стал.
Сказано — сделано.
Изящным поворотом кильватерная колонна шхун пошла контркурсом, слегка забирая к востоку, дабы компенсировать попытку обрезать курс китайскими кораблями. А те вновь повторили глупость, совершенную японским флотом — развернулись 'все вдруг' и направили свои полипы на перехват улизнувших гостей. Вряд ли кто из китайских капитанов теперь на что рассчитывал. Но не спасаться же бегством? А тут — хоть отпугнуть получится.
Тем более, что русские шхуны не стреляли, хотя дистанция для них была уже вполне реальная, как показал расстрел авангарда. Им было невдомек, что команды, пользуясь передышкой, готовятся, поднося из погребов выстрелы, баня орудия и попросту отдыхая, дабы снять напряжение с натруженных мышц.
Владимир ждал.
Снарядов оставалось мало. Поэтому требовалось работать осторожно. Практически хирургически. Вся эскадра оповещена о задаче сигнальными флажками и ракетами.
— Двадцать кабельтовых! — Крикнул марсовый наблюдатель.
— Может начнем? Опасно ведь идут? До передовых не больше двенадцати.
— Они без пушек. Шустрые гребные кораблики. Эти нам совсем не опасны. Если что картечницами причешем.
— Ох и рисковый ты, — хмыкнул Апраксин, глядя прямо в глаза Владимиру, который, впрочем, ничего не ответил….
И все вновь напряженно стали всматриваться в громаду надвигающегося китайского флота.
— Десять кабельтовых! — Наконец выкрикнул марсовый и артиллерийский офицер, не ожидая отмашки, но следуя данному приказу, незамедлительно открыл огонь по флагману. А мелкие гребные суда китайцев уже были в паре кабельтовых от кильватера и по ним уже работали картечницы, поливая свинцовым дождем. Да, на кораблях были какие‑то деревянные укрытия надстройки, но пули они не держали. Совсем.
Шквальный огонь сорока пушек поставил жирную точку в жизненном пути флагмана меньше чем за минуту. Его разнесло в щепки! Шутка ли — прописали почти полторы сотни килограммов тротила в стальных оболочках, да порциями в разные места. Для деревянного корабля, пусть и весьма крупного, это был просто чудовищный удар.
— Вот так! — Сделав подсмотренный у отца жест правой рукой, довольно выкрикнул Владимир.
После чего, перейдя на куда более спокойный огонь по ближайшим целям, эскадра стала забирать к востоку, дабы разорвать опасный контакт. А достигнув разрыва в двадцать кабельтовых, стрельбу и вовсе прекратила.
Китайцы же, как и ожидалось, потерялись. Что им делать дальше? Флот вроде бы еще большой, но каждый капитан уже отчетливо понимал — догнать им этих быстроногих русских уже совершенно невозможно. Как и оторвать от них. А они вот — чуть поодаль, как небольшая стая волков только и ждут, чтобы зарезать отставших и отбившихся.
Владимир же, прогуливаясь по квартердеку, ломал голову не меньше китайских моряков. Ведь, в сущности сложилась ситуация очень похожая на патовую. Русская эскадра была полностью боеспособна, но, снарядов, имела едва ли на полчаса неспешной стрельбы одним бортом. А противника еще осталось видимо — невидимо. И уйти просто так нельзя. Ведь первый покинувший поле боя, как правило, считается проигравшим.
Так до вечера все и продержалось в несколько подвешенном положении. Пять шхун кружили в десятке миль от скопления китайского флота, держась с открытой воды.
Но наступили сумерки, под покровом которых, русская эскадра отошла дальше в Желтое море, дабы не стать жертвой ночного абордажа. Причем, ни на минуту не сбавляя ход и координируя свой ход по направленным кормовым лампам, заметным только с кормы. Ну и ратьерами время от времени перемигиваясь.
Наступило утро двадцать второго апреля.
Хмурый Владимир с едва скрываемым раздражением посматривал на марс, где молчали. Противник не видно. Но ведь вчера он был именно в этом квадрате! Апраксин нервничал не меньше, раз за разом пытаясь уточнить местоположение кораблей.
Сделав несколько петель в кильватере, эскадра, разойдясь широкой гребенкой, пошла в сторону Бохайского залива. Ветер всю ночь стоял восточный и северо — восточный, поэтому, уйти на юг и восток флот не мог далеко. Значит…
— Корабли! Вижу корабли! — Внезапно заорал наблюдатель на марсе, вырывая Владимира из погруженности в размышления. — Запад! Много вымпелов!
— Ну наконец‑то… — усмехнулся Апраксин. — Теперь мы знаем, где они. Можно идти на базу. Они вряд ли покинут Бохайское море в ближайшее время.
— Думаешь?
— Да. Мы для Императора слишком опасны. А постоянное присутствие в Бохайском море флота, который нам не по зубам, по крайней мере, за один заход, должно быть логичным решением. Это значит, что мы сюда вряд ли станем наведываться. Слишком большой риск.
— Он плохо нас знает, — усмехнулся Владимир. — Собирайте кильватер. Проводим малышей к мамочке.
— Серьезно? — Удивился Апраксин. — Зачем?
— Заблудятся еще. Дистанция восемь — девять миль. Все, что отстает — топить. Я уверен, что они не развернутся на нас.
— А если развернуться?
— У нас есть приличная дистанция. Уклонимся от сближения. Ветер пока северо — восточный, не самый подходящий, но через пролив проскочим вполне.
Как Владимир и предположил, китайский флот не рискнул разворачиваться и встречать своих 'погонщиков'. Мало того — никто не желал отстать, дабы не быть растерзанным. Ведь неизвестно сколько у этих демонических кораблей осталось снарядов.
Так и шли до самого Тяньцзиня, где, подождав пока китайский флот встанет на якоря, Владимир велел салютовать, не заряжая снарядов. Двадцать один выстрел! Классический салют наций, еще, впрочем, не сформировавшийся. После чего, эскадра, развернулась и, демонстративно убрав часть парусов, двинулась к проливу, вальяжно лавируя против встречного ветра. Битва подошла к концу. Конечно, ни русская эскадра, ни китайский флот не смогли достигнуть поставленных перед ними задач. Но эта победа, а иначе подобное и не назовешь, совершенно деморализовала китайских моряков. И их понять не сложно. Как сражаться с врагом, которого ничем достать нельзя? Просто выходить и героически умирать в надежде, что он там, переутомившись от стрельбы склеит ботфорты? Очень поганая перспектива.
