Ознакомительная версия.
Шансы на успех таранной атаки таяли с каждой минутой — по наиболее приблизившемуся к своей цели «Нийтака» били теперь не только атакуемая им «Победа», но и избавившийся от угрозы «Петропавловск». Едва ковыляющую по волнам «Чиоду» приняли в свои прицелы «Севастополь» и «Полтава», и было совершенно понятно, что дальше морского дна ветерану японо-китайской войны сегодня не уйти.
Остальные японские крейсера и авизо, объятые пламенем, с развороченными трубами, сбитыми мачтами, выкошенными осколками орудийными расчётами продолжали упорно идти к своей цели, но шансов таранить русские броненосцы уже не осталось — слишком сильно упала скорость. Оставалась последняя возможность навредить врагу — подобраться хотя бы на пять кабельтовых и выстрелить из курсовых и прочих минных аппаратов. Но и тут ничего не вышло — как только обозначилась соответствующая дистанция, артурцы стали просто отворачивать на восемь румбов, чтобы принять угрожающие им торпеды в кильватерную струю. При этом продолжая обстреливать атакующих из кормовых орудий.
Отчаянная попытка японцев оказалась безрезультатной. Вернее, главной цели лёгкие крейсера всё-таки достигли — «Асахи» и «Адзума» прорвались. Два самых ценных корабля эскадры уходили от преследователей, и шансов их догнать не осталось. Как практически не осталось и снарядов в погребах.
А обгорелые обломки, ещё недавно бывшие боевыми кораблями, пошёл добивать отряд Рейценштейна. Заняло это около получаса, после чего русские крейсера занялись спасением тонущих японских моряков. Целых шлюпок и катеров на бортах почти не осталось, поэтому пришлось вызвать на помощь миноносцы, у которых с этим дело обстояло получше. Всего удалось отобрать у пучины около полутораста жизней. Адмиралов среди спасённых не оказалось…
* * *
— Ну что, получили? — злобно и открыто ликовал Макаров, глядя как «Баян», «Аскольд» и «Богатырь» затаптывают в волны остатки когда-то ещё плавучего железа. — Хрен вам по всей морде, камикадзе драные!
— Кто? — ошалело посмотрел на командующего Молас.
Нет, начальник штаба не был удивлён эмоциональным выплеском командующего — понятно, что психологическое напряжение, которое он испытывал на протяжении вчерашнего и сегодняшнего сражений, требовало разрядки…
— Камикадзе, — пришёл в себя Степан, поняв, что поторопился с термином, который ещё неизвестен. — «Божественный ветер» по-японски. Они, зачастую, так называют идущих на верную смерть ради уничтожения противника.
«Отмазка», конечно, левая, но и Молас отнюдь не специалист по японской фразеологии…
— А что скажете вообще по поводу этой атаки, Михаил Павлович? — поспешил сменить тему Макаров.
— На мой взгляд — заранее обречена на провал. Даже если бы мы их и не избили бы на подходе до такой степени, то всегда могли бы отвернуть. Разве не так?
— Полностью согласен. А выводы?
— Не совсем понимаю вас, Степан Осипович. О каких выводах вы говорите?
— Зачем вообще современному боевому кораблю таран?
— Ну-у-у… — удивлённо посмотрел на своего начальника Молас. — Возможны ситуации…
— Которые не встретились ни разу на протяжении всей этой войны, — взял инициативу в свои руки Степан. — И ради такой непредставимой в современной войне возможности — ударить вражеский корабль тараном в борт, отданы один-два узла скорости, которые этот самый таран забирает. Правильно?
— Неожиданное решение…
Степан поймал себя на том, что больше не слушает своего ближайшего помощника. Всё сознание постепенно, но неумолимо заполняло активное нежелание продолжать разговор о плавающем и стреляющем железе. Разговор, который начал он сам. Хотелось говорить о чём угодно кроме флотских проблем. О бабах, об особенностях налогообложения в Мексике, о сексопатологии членистоногих или способах ужения чехони в низовьях Волги…
И вообще… Он чувствовал себя выпитым до дна. Опустошенным. Именно сейчас, когда выполнил поставленную перед собой сверхзадачу. Русский флот не просто победил — разгромил своего противника…
— Знаете, Михаил Павлович, а давайте обсудим стратегические задачи отечественного судостроения позже.
— С удовольствием соглашаюсь с мнением вашего высокопревосходительства, — улыбнулся начштаба. — Честно говоря, не могу сейчас в достаточной мере сосредоточиться.
— Вот и славно. Эдуард Николаевич!
— Слушаю, Степан Осипович, — немедленно отозвался командир «Ретвизана».
— А распорядитесь-ка, чтобы нам с вами доставили на мостик бутылочку коньяку. С лимончиком, — широко улыбнулся адмирал. — Пожалуй, мы уже имеем право спрыснуть эту победу. Как считаете?
Высочайшая грамота
Нашему Адмиралу, Командующему Тихоокеанским флотом Макарову.
Истреблением японской эскадры в Жёлтом море вы украсили летопись Русского флота новой победой, которая навсегда останется памятной в морской истории
Статут военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия указывает награду за ваш подвиг исполняя с истинной радостью постановление статута, жалуем Вас кавалером Святаго Георгия второй степени большого креста, пребывая к вам Императорскою милостию Нашею благосклонны
На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукою написано:
Николай
С-Петербург, 22-го июля 1904 года
Подобной награды из моряков в последний раз удостаивался Нахимов за Синоп. Полвека назад. Но теперь победа была и посерьёзнее, и сыграла решающую роль во всей войне. После разгрома японского флота, артурская эскадра получила практически полный контроль над акваторией Жёлтого моря, и для экспедиционной армии маршала Ояма наступили чёрные дни. Снабжение через Цинампо, Чемульпо, не говоря уже про Бицзыво и Дальний стало сначала эпизодическим, а потом прекратилось вообще. Оставались Гензан и Мозампо, что тоже стало очень рискованным и невероятно медленным. А русские по хоть и далеко не совершенной ниточке Транссибирской магистрали получали подкрепления в размере минимум корпуса в месяц. К тому же Стессель внял приказу из Петербурга, и двинул обе свои дивизии к Цинджоускому перешейку, связав здесь генерала Оку угрозой удара в тыл, если тот посмеет отвести свои войска к основным силам. В результате Куропаткин в недельном сражении под Ляояном всё-таки разбил японскую армию и начал её преследование. Корпуса Штакельберга, Зарубаева и Дембовского, наступая, сворачивали перед собой японцев как ковровую дорожку, которую пора вынести во двор и как следует выбить от пыли. Отступил со своих позиций и Оку, а за ним направились дивизии Кондратенко и Фока. Русские войска целенаправленно запихивали японцев на корейский полуостров, но останавливаться при этом не собирались.
Однако такая ситуация в корне не устраивала главных кредиторов Японии — Великобританию и САСШ. Их должник угрожал стать окончательным банкротом, с которого уже ничего не взять. В том числе даже в весьма отдалённой перспективе. Чрезвычайный и полномочный посол короля Эдуарда барон Чарльз Гардинг, получив соответствующие указания от своего правительства, попросил срочной встречи с Ламсдорфом.
Общались дипломаты с глазу на глаз. Вне протокола. И Гардинг сумел убедить министра иностранных дел России, что, во-первых, войну с Японией нужно заканчивать возможно скорее, а во-вторых, не стоит излишне унижать гордых сынов Страны восходящего солнца.
Ламсдорф, немедленно после этой встречи вытребовал аудиенцию у императора, где, в доступной для Николая форме, обрисовал сложившуюся ситуацию. Предметно так обрисовал. Ярко описав картины будущего России, если она захочет затоптать поверженного противника как можно глубже. Убедил, что иногда выгоднее показать своё милосердие, милосердие победителя, чем повести себя как заваливший буйвола лев.
Мирные переговоры состоялись в Мадриде. Обе стороны начали с максимальных претензий друг к другу, но отступать пришлось японцам — Балтийская эскадра, готовящаяся поднять якоря в Либаве, угрожала стране Ямато своими главным и средним калибрами. Серьёзно угрожала. Да и армия Куропаткина, ощетинившаяся штыками в Северной Корее, лежала тяжёлой гирей на весах этой войны.
* * *
Высочайшее повеление сдать командование флотом вице-адмиралу Ухтомскому и отправляться в Петербург Степан получил вместе с наградной грамотой. Сборы не заняли много времени, и бывший командующий Тихоокеанским флотом, попрощавшись с эскадрой, отбыл в столицу. Вслед отходившему с порт-артурского вокзала поезду гремело дружное «Ура!», а оркестр исполнял марш «Наше море».
И затрясло литерный на рельсовых стыках Транссиба…
К сожалению, вместе с Макаровым Петербург отправились и великие князья. Им уже действительно нечего было делать Порт-Артуре. А отметить при дворе окончание войны и свои награды Кирилл и Борис Владимировичи очень и очень торопились. «Репетировать» начали с самого начала пути. С треском, дымом и копотью. Ни дня не проходило без какой-нибудь грандиозной попойки. В Омске лейтенант Кобе даже «заарендовал» несколько «весёлых девиц», которые скрашивали скуку однообразного путешествия членов императорской фамилии до самого Урала.
Ознакомительная версия.
