– Так их же Политбюро назначило.
– Мы назначили, а спрашиваю я вас.
– Думаю, все трое превосходные работники, но не будет ли с их стороны, я имею в виду товарищей Лашевича и Бубнова…
– Не будет. – Остановил Кравцова Троцкий. – Я говорил с обоими. Вопрос решен, сработаетесь.
– На Военконтроле останетесь вы. – Продолжил он через мгновение. – Мы, помнится, уже обсуждали с вами кадровый голод? Ну, вот так и выходит, что каждому из нас приходится работать за двоих, а то и за троих. Впрочем, найдете себе хорошего заместителя… Я же нашел! – Улыбнулся Троцкий.
"И я нашел".
Если уж так вышло, что он теперь первый заместитель Троцкого по Реввоенсовету, учреждению, превратившемуся теперь, – поглотив и Политуправление, и Мобилизационно-хозяйственное – в настоящего монстра, то Макс мог себе позволить взять в заместители того, кого хотел сам. И у него был на примете такой человек.
"Закс, – решил Кравцов. – Лучшей кандидатуры не найти!"
10
Сталин пришел на следующее утро. Улыбнулся, подходя к кровати, поставил на тумбочку бутылку с темно-красным вином.
– Кинзмараули, товарищ Максим, очень полезное вино. – Сказал он, присаживаясь на табурет. – Говорят, кровь восстанавливает.
– Здравствуйте, товарищ Сталин! – Улыбнулся в ответ Макс, страшно удивленный этим визитом.
– Какой такой, товарищ Сталин? – "Понарошку" нахмурился посетитель. – Нэ знаю ны какого товарища Сталина. Иосифа знаю, Кобу знаю, а Сталина не припоминаю. – Улыбнулся он в усы. – Меня Кобой друзья зовут, и ты меня так назвал…
"Вот оно что… – понял Макс. – Он думает, что я ему жизнь спас…"
– Спасибо, Коба! – Сказал он вслух. – Только и я тогда, для тебя просто Макс.
– Вот и отлично, Макс! Друзья нэ должны говорить длинных слов…
К городу машина подошла, когда уже рассветало. Красное, багровое, холодное на Востоке подымалось солнце. Там внизу – в лиловом и синем – в светлом дыму – во мгле – лежал город. Человек окинул его холодным взором. От луны в небе – в этот час – осталась мало заметная, тающая ледяная глышка…
Б.Пильняк, Повесть непогашенной луны
– Такие дела, – сказал командующий вооруженными силами Украины и Крыма, – такие, понимаешь, дела.
– Крепко тебя… – Кравцов не ждал этого визита, но и не удивился.
Выслушал Якира внимательно, подивившись вычурности вещих снов, отметил про себя то место, где говорилось о нем…
И вот, вроде бы, странно, – говорил Иона. – Но так получается, что опять случится Мировая война, и снова с Германцами. Что за притча?! Но только, поверь, я все помню так, словно, это уже случилось. И как прорвал германец нашу оборону подо Львовом, а город, выходит, наш, советский. И как отступал Федько. С боем, тяжело, кроваво, но отходил, теряя корпуса… Можешь себе такое представить? Я прилетел, будто бы, к нему в Киев, на аэроплане – большом, на два десятка пассажиров, и весь из алюминия, представляешь? – а штаб фронта был там, и Киев – столица Украины. Говорили с Иваном, он был темен лицом, глаза красные… решили контратаковать силами 8-й армии Вайнера… Так вот, Макс Давыдович, в Киев мне звонил из Кремля ты, но вот, убей бог, не помню, то ли ты Главковерх там, то ли бери выше…
Якир не помнил, что приходит к Кравцову в третий раз. Мир менялся, менялись и люди. Но раз за разом именно Якир видел вещие сны "о будущем". Почему он? Зачем? Не было ответа. А Кравцов, отчего вдруг именно он оказался вплетен в узор чужого сна? Не оттого ли, что и сам он жил странной двойной жизнью человека, однажды уже жившего где-то там, в не случившемся прошлом-будущем? Одно ясно: боги ли играли со смертными в свои хитроумные игры, или это герои великих технологических революций будущего экспериментировали со своим или чужим прошлым – все одно. Что-то случилось с миром, со вселенной, с Кравцовым, что-то невиданное доселе, из ряда вон выходящее. И история России, а значит, и всего мира пошла другой дорогой. Лучше ли окажется этот путь, или хуже, куда заведет новая тропа, до куда домчит по неизвестной магистрали летящий в Коммуну паровоз? Этого никто пока не знает. Не знает этого и командарм Кравцов. Сейчас, в 1925 году, он вновь, как и в двадцать втором, победил судьбу. Революция не умерла, она продолжается, но выбор уже сделан: в СССР не будет диктатуры Сталина. Плохо это или хорошо, покажет время, но уже ясно, что и диктатуры Троцкого не случилось. Макс этого не планировал, просто не мог, так как не думал о политическом раскладе с такой точки зрения, но получилось то, что получилось. Сталин после покушения и смерти Дзержинского неожиданно легко уступил напору "соратников". Он перешел на работу в Советы, став председателем ЦИК и целиком сосредоточился на строительстве СССР. "Отжали" и Каменева, ушедшего из СТО на Москву, которой следовало заниматься со всей серьезностью, какой заслуживает столица государства. Но и Троцкий не получил единоличной власти, которой, впрочем, как ни странно, и не искал. Даже те его соратники, кого в смутно помнившейся Кравцову истории, обвинили – и, возможно, не без причин – в троцкизме, были людьми самостоятельными. К добру или ко злу, они не умели и не хотели быть бездумными исполнителями воли "великого кормчего". Они спорили, они имели собственное мнение, они являлись личностями и революционерами, как бы напыщенно это не звучало, и они строили Новый Мир. Тем более не склонны были "прислуживаться" Рыков и Бухарин, Сталин, не исчезнувший со страниц истории, и бывшие его сторонники. Секретарствовали в дальних обкомах и Молотов, и Каганович, и Андреев. Руководил Донецким Советом Ворошилов, служил в Главной инспекции кавалерии герой Гражданской войны Буденный…
Коллективное руководство – со всеми минусами и плюсами триумвирата Троцкий – Рыков – Смирнов – в целом сохранилось. История обещала быть…
