сооружать легенду я и кладу в карман Генкиной рубашки одну упаковку, жаль просвечивается, ну да сам уберёт.
Теперь я, вроде, и не соврал совсем и брату взял и себе.
— Мал ты ещё для таких вещей, надувать хотел, да? — гогочет брат и жмурится от головной боли.
До приезда такси ещё есть время, и я иду покупать часы. Ближайший часовой магазин в квартале от дома. Генка собрался принять ванну и, всё-таки, сходить в аптеку.
«Идиот, шуток не понимает», — тоскливо сожалею я.
В магазине выбор огромный, но мне эти навороты не нужны. С календарём, автоподзаводом, противоударные, водо-защитные — нахрен. Беру обычные, на семнадцати рубиновых камнях, «Слава» — за двадцать один рубль. И так некисло. Наверняка отстают минут на пять в сутки — это не беда. Сразу выставляю время — одиннадцать часов ровно.
Возвращаюсь домой и вижу брата, нарезающего круги по квартире и собиравшегося куда-то.
— В аптеку пойдешь? — понимающе спрашиваю я.
— Что? Нет, вечером едем с Олей к ней на дачу. Вдвоём! Надо выпить купить, я фруктов твоих возьму? — удивляет Генка.
— Да бери ты, я вам привез! Ты ходил уже к ней?
— Да… Не выдержал. Прихожу и спрашиваю — на выходные едем отдыхать куда-нибудь? Она так странно на меня глянула и спросила, мол, куда? Я ей — да неважно, возьмём палатку и на природу, на пару дней, шашлыков приготовим.
— А она? — сдерживая смех, спрашиваю я.
— Сказала — нечего жопой кормить комаров на реке, можно у неё на даче, она сегодня до пяти работает, потом в полном моём распоряжении! Да как так? — вопил Генка. — Она даже футболисту из «Ростсельмаша» отказала! А меня так, похлопав по карману рубашки, согласилась.
— Дурак ты, моряки круче футболистов, — стал уводить в сторону разговор я.
— Это да, ясно, что им до нас далеко, мы по заграницам ходим, можем вещей привезти разных, — загибает пальцы брат.
— Презики не забудь, на, пожалуй, ещё пачку тебе, — говорю я. — И ты там на даче не менжуйся, накатили по стакану — и в койку.
— Не учи морфлот, — самомнение брата поднялось на недосягаемую для меня высоту, но пачку он взял. — Хотя она не такая, литературу любит, а я и не читал ничего, чтобы беседу поддержать.
Я рассказываю брательнику анекдот.
Жена упрекает мужа:
— Вот ты приходишь домой, ужинаешь и сразу командуешь — в койку! Нет, чтобы поговорить о прекрасном, об искусстве, о музыке.
На следующий день муж приходит с работы и спрашивает:
— Слушай, жена, а ты Рембрандта читала?
— Не-а, — говорит жена.
— В койку.
Брат ржёт как ненормальный.
Андрей приехал раньше, чем обещал и не на такси, а на служебной «Волге». Знакомлю его с Генкой и спрашиваю:
— Чего на служебной? Такси не приехало?
— Новый первый оказывается нормальный мужик. Виктор Семёнович поначалу не хотел злоупотреблять своим служебным положением, а вчера вечером посидели они вместе, огурчики твои продегустировали. Да, на Кавказе и сами жить умеют и другим дают, — добавил Андрей от себя.
— Ах да, он же с Чечено-Ингушской республики приехал, — вспоминаю я.
Андрей принёс три коробки кроссовок «Адидас» производства СССР, московского комбината «Спорт», но выглядели они по иностранному — три полоски по бокам, а также трилистник и надпись «adidas» сзади. Генка тоже загорелся такие модные кроссы иметь. Андрей продал и ему пару, не подошедшую мне. Я свои сразу не стал надевать, поеду ведь в обычном костюме, да и в поезде тоже нет смысла ноги парить, у меня чешки есть для этого случая. Начинаем таскать вещи в машину, за рулём все тот же водила, что и в прошлый раз. С братом прощаемся вполне по-теплому, и чего я им раньше недоволен был? Разумеется, нас к самому перрону не подпускают, даже на машине обкома, третий путь — это физически невозможно. Но два здоровых парня небольшую поклажу уж унесут. Рюкзак у меня за спиной тем более и не мешается.
Поезд «Адлер-Чита», курортный, и забит людьми, возвращающимися с юга, соответственно вещей у них с собой от души, ну и покупок тоже не мало. Поезд стоит в Ростове-главном долго, полчаса почти, и люд разбежался по перрону, а некоторые, особенно отчаянные, сквозанули на вокзал за пивком. В моём купе было занято всего одно место, причём моё! Недолго думая, я беру матрас с бельём, и перетаскиваю на соседнюю нижнюю полку. Прощаюсь с Андреем, тот удивляет меня, подарив напоследок, импортный дезодорант. Франция.
— Он начатый, ты извини.
— Спасибо, тут он и в самом деле к месту, — не чинюсь я, и жму на прощание руку.
Возвращаюсь в купе и раскидываю вещи. Сумку с едой, сумку с вещами — под лежак, рюкзак — наверх над входом, там уже лежит сумка соседа. Костюм снял и повесил на плечики, сам надел модные шорты и футболку. Жду соседа. Приходит соседка, лет двадцати пяти. Да такая, знаете, мечта командировочного — талия, грудь, губки, ноги, открытые лёгким сарафаном. Но общение у нас с ней сразу не заладилось.
— Тебе кто мальчик разрешал чужие вещи трогать? Где твои родители?
Я, будучи в мечтательном созерцании, не сразу нашёлся, что ответить.
— И хватит на меня смотреть! Ну и дети пошли! Верни всё как было!
— Это восьмой вагон? — мямлю я, думая, что сел не туда, ведь на входе у меня билет никто не проверил.
— Ты ещё и малограмотный? Да! Восьмой, — злится красотка.
— Тогда ничего не пойму, место семнадцать — это моё место, у нас что — два билета на одно место?
— Вот и прекрасно, что твоё. Ляжешь на моё, на восемнадцатое! — хмурит брови наглая девица.
Я уже всё понял, была такая забава в СССР согнать человека с купленного нижнего места на верхнюю полку, особенно бабушки этим злоупотребляли, но эта молодая, и не видно, что беременная — решаю поскандалить. Мне скучно, а с девкой ничего не сладится, похоже, у меня, так что на кой мне уступать ей?
— Нет, нам там на вашем месте будет неудобно, у нас не такие доверительные отношения, чтобы я лег к тебе. Да и не усну я с тобой, ты вон какая фигуристая, — с улыбкой смотрю на хамку.
— Ты точно тупой! Не будем мы вместе спать, ты на моё ляжешь, а я на твоё, — до неё ещё не дошло, что я уже издеваюсь.
— А в чём прикол? — нагло обвожу её взором с головы до ног.
— Так, мне это надоело! — девица хватает свой матрас и пытается положить на мое место, невежливо отпихивая
